Варги вдруг стали неестественно дергаться. Глаза их налились злой яростью и сопротивлением. Некоторые пытались пятиться, почти все водили ушами и трясли головами. Архидриада была неподвижна. Глаза ее не моргали. Рядом с нею устрашающе рычал огромный вожак, сразивший предводителя варгов в считанные минуты. В этом адском напряжении ход времени замер. Бешеные звери дико сопротивлялись намерению волшебницы. Всадники-орки пытались усмирить их. Судороги пробегали по телам одомашненных орочьим племенем волков. Рядом с архидриадой появился вожак страшных красноглазых альбиносов.
Сперва раздались единичные возгласы поверженных всадников. Потом кругом уже завязалась возня, тут же перешедшая в борьбу. Варги не просто освобождались от своих наездников. Под неумолимым взглядом королевы хищников они начали биться со своими же хозяевами. Произошедшее казалось страшной нелепостью, поражало воображение силой содеянного. Фиа не просто лишила орков превосходства, она превратила союзников в кровных врагов. Вражеское войско истребляло само себя. Вот в чем заключалась стратегия Фиа, которую она блестяще реализовала, избавив этим от верной погибели всех, кто мысленно уже распростился с жизнью.
Поддержанные армией Флавии, эльфы и люди уже уверенно теснили поредевшие полчища гоблинов. Отрядам Даина удалось обезвредить большинство машин-камнеметов. Исход битвы был переломлен. Мысль о победе вдохновила всех, но сражение еще не было кончено. Вооруженные орки одерживали верх над своими же недавними союзниками и бросались на волков и гномов. Красавец Шерхан отвел от своей госпожи целую толпу орков, бросившись в центр сплоченной группы, вознамерившейся разделаться с волшебницей. Азог яростно раскидывал бросившихся на него варгов. Его целью была, конечно, главная обидчица, волею которой ему пришлось снести столь чудовищное оскорбление, но пока еще не потерпеть поражение. Между тем, архидриаду яростно защищали приведенные ею животные. Тигры были немногочисленны и рассеялись по полю сражения. Вожак белых волков, напротив, весьма недвусмысленно направлялся к нему, разрывая в клочья всех, кто пытался противостоять ему на этом пути и помешать защите госпожи. Его атака была страшной и стремительной. Окровавленные клыки нанесли бледному орку несколько ощутимых ран. Сама Фиа орудовала направо и налево длинным копьем, также стремясь поддержать ценного союзника. Но размеры противников были не сопоставимы. К ужасу белой стаи, их предводитель был жестоко убит, будучи насажен на крюк, заменявший Азогу левую руку. Тело его, изогнутое в предсмертных конвульсиях, упало к ногам архидриады. Рука Фиа коснулась его, в глазах ее отразилась на миг глубокая нежная грусть. Она будто бы успела что-то сказать своему отважному защитнику, прежде чем распроститься с ним навсегда. Потом — в мгновение — грусть сменилась на боевую ярость. Руки решительно сжали оружие. Сомнений не было — она будет атаковать, она не станет уходить от этой страшной смертельной схватки.
Видеть такое было верхом ужаса для Торина и остальных гномов. Для них она была прежде всего женщиной. Все знали, что она значит для их короля. Но — чтобы предотвратить этот кошмар, хотя бы подойти ближе к ним — нужно было пробиться через нахлынувшую орочью толпу. Не помня себя, Торин яростно крушил всех на своем пути, не чувствовал ударов противников. Глаза ничего не видели кроме Фиа, что уже выбирала позицию для схватки с огромным врагом. Это был его долг. К этому противостоянию Фиа не имела отношения. Она ведь даже не знала той давней истории! Но сталось так, что теперь и для Фиа Азог стал кровным врагом. Жестокое публичное убийство вожака малочисленного, но ценного своей воинственностью племени, она не могла простить. Она только что потеряла близкого друга.
Первый же удар Азога переломил пополам толстое деревянное копье охотницы. Она упала на одно колено, но стремительно и ловко ушла в сторону от летящей в нее палицы. Брошенный в орка обломок копья нанес ему лишь незаметную царапину. Несколько волков подоспели на помощь своей госпоже, подарив так важные тогда секунды. Но нужно было спешить, что есть мочи прорываться к ней. Дорогу Торину преградил уродливый орк на голову его выше. Топор его уже готов был опуститься на голову гнома, как вдруг орк безжизненно замер и рухнул навзничь. За ним стояла разъяренная нереида, не погнушавшаяся в тот миг воспользоваться запрещенным оружием — отравленным кинжалом. Глаза их встретились лишь на миг, Фавелин сразу исчезла в пекле битвы. Еще несколько разящих ударов, и путь был открыт. Ноги сами несли Торина к заклятому врагу, уже готовому вновь обрушиться на самое дорогое в его жизни сокровище.
Фиа подхватила с земли длинный меч, непомерно тяжелый для нее и громоздкий. Она, бесспорно, не смогла бы отразить удар и в лучшем случае оказалась бы отброшенной. Она не видела Торина. Она всегда полностью концентрировалась на битве. И она не ждала, что выстоит, она удивилась, когда, сложив свои силы вместе, они сумели отразить от себя смертоносную руку врага.
Трудно сказать, обрадовалась ли она, увидев рядом любимого. Скорее лишь сконцентрировалась еще больше, ибо ответственность возрастала теперь в тысячи раз. И почти сразу передала единственно верный план — атаковать с разных сторон, дразнить врага и всячески пользоваться тем, что их теперь двое. Но — держаться на расстоянии. Хладнокровие Фиа поразило бы любого. Стоя перед гигантским чудовищем, она не просто не боялась, но мгновенно осознавала верную тактику, находила решение, успевала просчитать все свои возможности, изучить окрестность. Торин испытывал те же чувства, что когда-то Трандуил, пытаясь биться с ней, видя соперника, не поддающегося на провокации и видимую безысходность.
Даже на расстоянии гном ясно слышал ее намерения вплоть до указаний моментов действия. Непревзойденная лучница, Фиа начала изводить Азога стрелами, которые, бесспорно, не могли нанести ему серьезных ран, лишь незначительно повреждая толстую кожу. Но каждое попадание либо ответный выпад позволяли Торину нападать с другой, почти что безопасной для него стороны, калеча врага тяжелым оружием. Фиа с ловкостью отбегала и уворачивалась от ударов, неизменно держала внимание противника на себе. Смертельная игра длилась, по всей вероятности, лишь несколько минут, но позволила серьезно ослабить страшного зверя. Между тем, суть их намерений была раскрыта. Орочий король выпрямился во весь рост и улыбнулся своей загадочной улыбкой. Глаза его пронзили Фиа, давая ей понять, что он разгадал ее слабое место.
- Он ведь не умеет быстро бегать, так? — взгляд чудовища покосился на гнома. Вальяжно и почти что с наслаждением орк развернулся в намерении атаковать своего заклятого врага. Архидриада вмиг переменилась в лице, отбросила лук и прыгнула на огромного противника, надеясь перерезать ему глотку двумя кинжалами. Избавиться от нее оказалось не так то просто, но ярость и отчаяние — плохие советчики. Хрупкая маленькая ростом волшебница была отброшена страшным ударом крюка и без чувств упала на землю. Сердце Торина замерло. Фиа не двигалась. Между тем, Азог, казалось, понимал, что она не убита, и направился закончить начатое. Гигантская рука, держащая палицу, уже была занесена над обезвреженной обидчицей. Одно мгновение — и страшное оружие насмерть поразило бы ее. Выбора не было — погибнуть вместе с ней и за нее. Бросившись прямо под удар, Торин закрыл собою любимое существо, мысленно прощаясь с ней и умоляя выжить в этой бойне.
Первый чудовищный удар палицы пришелся на левое предплечье, второй — чуть ниже локтя. Адская боль раздробленных костей и порванной плоти была ничем в сравнении с мыслью о том, что в третий раз он уже не сможет защитить Фиа. Но чудо свершилось, Фиа не была сражена и сумела отвести от них очередной удар, оттащив гнома в сторону. Палица ударилась об землю. Архидриада подхватила чье-то брошенное копье и начала отходить назад, воинственно выставляя вперед длинную пику. Своего несчастного спасителя она крепко держала второй рукой и уже разыскивала по сторонам возможность поручить кому-то из подопечных заботу о нем. Она должна была продолжить битву. Она не знала других путей.
