- Ах, да! Мы еще не обсудили возможный вариант нашего договора! Сколько ты надеешься заполучить золота? Быть может, я его тебе дам?
О, бедный Торин! Не зря он сутками готовил себя к этому противостоянию.
- Я всегда знал, что вы бездушные ублюдки! Но настолько… Ты не дождешься ничего! - Взбешенный пленник плюнул в пол в направлении своего обидчика. За слова о бездушных ублюдках Трандуил резко наотмашь ударил его по губам. Инкрустированная серебром и камнями перчатка глубоко поранила кожу. Капли крови упали на каменный пол подземелья.
- Хорошо. Мне все понятно. Терпеть твои оскорбления я не намерен. Поэтому ухожу. А ты побудь еще здесь. Подумай в тишине, еще раз взвесь все за и против. Встретимся позже.
Милосердие высших эльфов… Королевское снисхождение Трандуила, как олицетворение чистоты и возвышенности его души… Красота и безупречность деяний, достойные правителя великой расы эльфов… Торина оставили закованного в цепи между двух столбов. Всем строго-настрого запрещено было приближаться к нему. Несчастный гном мог лишь переступать с ноги на ногу. Но через несколько часов ноги уже с трудом держали его. Опуститься на колени он не мог. Пораненные губы перестали кровоточить, но сильно распухли и горели огнем. Изувеченные запястья страшно болели, но все это было расплатой – за что? Очевидно, за гордость нрава да решение: ни за что не менять своих намерений.
Трандуил заперся в своих апартаментах и мрачно смотрел в окно. На столе перед ним лежали пресловутые артефакты, изъятые у гнома. Все существо эльфа противилось любому насилию. Но сносить оскорбления было тоже свыше его сил. Давно уже эльф не испытывал такой тяжести в душе. Да что же за проклятие для всех этот Торин! Как же можно столь упрямо сопротивляться очевидному решению? Впрочем, позволить ему действовать дальше было нельзя. Опасность была просто непомерной – в том числе и для самого Торина. Эльфы Мирквуда получили на это пленение прямой приказ владыки Элронда, поддержанного самим Белым Магом. Нужно было выдержать ниспосланное ему самому испытание и образумить этого упрямца любой ценой. В голове Трандуила уже созрел план – не трогать пленника долгое время после сегодняшнего жестокого урока, чтобы дать гному возможность придти в себя и, желательно, наконец поменять свое решение.
В мыслях не было уже места ни злости, ни ярости, ни обидам, когда измученного, но так и не сломленного гнома освободили от оков. Бессильно упав на каменный пол темницы, он не пытался подняться и ни о чем не говорил. Пришедшие за ним эльфы и сами были в ужасе от того, что их король пошел на такие действия с гномьим принцем. Впрочем, за неделю пребывания в их лесном городе Торин уже стал всем известен своей дерзостью, упрямством и воистину дурными манерами. Эльфы были наслышаны и о результатах первых переговоров, и о том, что сегодняшнюю порцию мучений пленник получил за страшное недопустимое оскорбление в адрес короля.
Один из охранников приподнял его, дал попить воды и спросил, сможет ли он сам идти. Попытки отогнать всех прочь и подняться на ноги вызывали уважение, но помощь однозначно требовалась. Словно загнанный зверь, пленник сопротивлялся любому участию, глядел на эльфов исподлобья. Его и правда нужно было оставить одного, ибо он не принял бы от них никакую помощь. Добрые в душе эльфы расстелили на полу его темницы несколько шкур, принесли подушки и оставили вдоволь воды и пищи. Израненные руки чем-то намазали и перевязали. Впереди Торина ждала целая бесконечность одиночества. Но лишь первые сутки прошли в вожделенном забытье. Остальное предстояло пропустить через себя, осознав длительность каждой минуты.
***
Остальные гномы, которых содержали в значительно лучших условиях и, по крайней мере, сносно кормили, ужаснулись от известия, что стычка Торина и Трандуила закончилась чуть ли не пыткой для их друга. Слово «пытка» никто не произносил, но разговоры эльфов были хорошо слышны. В простом деревянном сарае, где их поместили, было полно дыр. И уже утром сразу несколько участников похода хорошо разобрали рассказ о том, что несчастный гном даже толком не мог сам идти, на одежде и на руках его была кровь, а охранники сами упрашивали его принять от них необходимую помощь. В сердце каждого засела ярость, боль и страх за положение своего друга и предводителя. Да, все рассказанное было полностью о нем – об их Торине, упрямом, гордом и ненавидящем эльфов. Но – на что же еще пойдут эти эльфы, и что же еще согласится стерпеть этот гном? Не лучше ли в их положении и правда отказаться от своих намерений и хотя бы освободиться? Ведь так они обрекали себя на безвременное заточение, которое все равно не позволило бы достичь Одинокой Горы. Среди пленников возникла мысль попросить эльфов, чтобы пустили их к Торину - убедить его принять все условия освобождения. Но Двалин, Глоин и Балин мгновенно пресекли эту мысль. Торин никогда не согласился бы на такое. Нужно было действовать по-другому. Но как – никто не знал. Многие в душе рассчитывали на возвращение Гэндальфа. Больше им не на что было надеяться.
Хитрому Бильбо удалось договориться с эльфом, приносившем им еду, о том, чтобы тот каждый вечер рассказывал, что сможет узнать об их предводителе. Так гномам удалось узнать и о том, что Торина решено долго не трогать, а сам Трандуил вообще уехал куда-то из лагеря без сопровождения – приводить в равновесие собственные мысли и искать мудрое решение касательно выхода из сложившейся тяжкой ситуации.
Однообразные дни бесконечно тянулись для всех заключенных. Побег был однозначно невозможен. К тому же, даже вырвавшись на свободу сами, гномы и хоббит ни за что не смогли бы высвободить из заточения своего тщательно охраняемого принца. Захваченный Трандуилом трофей и правда был очень политически важен.
Лишь через неделю бесценного пленника, всем видом напоминающего забитого загнанного зверя, снова привели к Трандуилу. Эльф рассчитывал вести беседу мирно – без оков и даже веревок. Несколько воинов охраняли выход из подземелья, готовые в любой момент защитить своего короля. Правда, по виду гнома вряд ли можно было предположить, что он представляет какую-либо опасность. Длительное заточение и перенесенные испытания, казалось, серьезно надорвали его силы. Однако гордый принц держался прямо и в чем-то величественно. Небесно-голубые глаза светились решимостью, хоть взгляд их и был уставлен в пол.
Комментарий к Часть 2, глава 3
Возможно, в этой и следующей части я несколько “перегибаю палку” в отношении действий Трандуила. Поэтому прошу читателей никак не связывать сюжет истории с моим личным отношением к этому персонажу. Я не ненавижу эльфов. :) Трандуилу уготована особая положительная роль, о чем - в главах далее.
========== Часть 2, глава 4 ==========
Эльфийский владыка предложил пленнику сесть напротив него. Торин пренебрежительно отказался. За легким вздохом разочарования последовала внушительная тирада Трандуила о том, что у них все равно нет ни единого выхода, кроме как согласиться с доводами о том, что поход этот бессмысленный и очень опасен. Красноречивый эльф яркими красками описывал возможные пути развития событий, ни один из которых не приводил к достижению намеченных гномьей компанией планов. Пленник внимательно слушал его, но не отвечал ни на что. Еще раз получив известие о том, что его не отпустят, пока он не образумится, гном лишь попросил отпустить его товарищей, ибо сам он готов принять любые отведенные ему испытания, но ни за что не отречется от своих планов и намеченной цели.
- Торин, твое упрямство немыслимо! Скажи, для чего ты обрекаешь себя на заточение? Синие Горы не худшее место для жизни. Твои люди ждут тебя и нуждаются в тебе. Для чего это рьяное стремление за недостижимым?
- Тебе не понять. Ты не терял своей родины.
- Никто не виноват в том, что произошло! Нападение дракона сродни стихийному бедствию, и ты это видел и знаешь.
- Ты тоже это видел, знаешь и даже не подумал протянуть руки изгнанникам, не распорядился оказать помощь хотя бы раненым, не выделил для нас даже еды!
