Ярославцев отключил «громкую» и, с помощью селектора и монитора, стал связываться с командирами групп, отдавая им предварительные распоряжения:

– Рогов?

– Я, сер.

– Бери всю реакторную команду и через полчаса докладываешь мне полную информацию о запасах мезона.

– Мы каждые сутки докладывали дежурному кеп! – развел руками главный энергетик.

– Отставить препирательства капитан! – рявкнул Ярославцев, осекая подчиненного. – Мне нужны точные сведения. До миллиграмма. Слышите?! До последней молекулы! И самое главное, скажите, сколько сможет проработать реактор в режиме обеспечения швартовки?

– С учетом отключения всех остальных потребителей, примерно сорок секунд, – не задумываясь, ответил Рогов.

– А точнее?! – потребовал Константин.

– Доложу через полчаса.

– Андрианов? Космодром?! Отвечайте первому, – запросил он следующего абонента.

– Да, сер, – пробился сквозь помехи голос часового.

– До прибытия причальной команды залейте горючее из неприкосновенного запаса в тягач. Как только появятся Славяне, передайте им мой приказ: за час очистить космодром от флаев. Пусть распихают их по боксам. Тягачом управляете лично. Остальных предупредите: если только попробуют дотронуться до рычагов я им лично руки до плеч повырываю! Рулежку внутри боксов будите осуществлять исключительно вручную.

– Вручную толкать уж больно тяжко! Пупки то чай не казенные.

– Ничего, не надорветесь. По окончанию работ подготовите все необходимое для постановки карантинного экрана. Старший у вас – Дормидонтов.

– Есть сер!

Ярославцев вырубил переговорное устройство и, больше не проронив ни слова, бросился на выход.

Пользоваться ржавым лифтом он не стал и, съезжая особым способом по перилам соединительных трапов очень быстро оказался на втором ярусе, где в конце одного из магистральных коридоров размещался аварийный командный пункт.

Теперь ему оставалось только одно – взять под жесточайший контроль все действия подчиненных и не упустить ничего, что впоследствии могло бы повлиять на качественное выполнение поставленной задачи. Потом, когда начнется швартовка и счет пойдет уже на секунды, его присутствие станет не обязательно. Гарнизон либо отработает как часы, либо похоронит себя собственными руками.

Маленький, бронированный отсек в котором был оборудован командный пункт, запитанный от одноразовых, аварийных батарей, ожил в течение нескольких секунд.

Отдраив дверь, капитан выждал, пока система расконсервации стравит наружу излишнее давление, и резво запрыгнул в крутящееся кресло-качалку, расположенное перед огромным контрольным экраном.

Разогреваясь после длительного перерыва тот, в свою очередь, уже успел поделиться на ячейки по количеству отсеков, постов и помещений базы.

Ярославцев поудобнее улегся в кресле, придал ему оптимальный угол возвышения и, водрузив на голову командный нейрошлем, опустил на глаза проекционную пластину. Теперь, через ее прозрачное стекло он мог одновременно наблюдать за всеми ячейками экрана или при желании фиксировать внимание только на одной. Указывая пальцем на отсеки и посты, которые не привлекались к швартовке он, отключал их, снижая количество информационных окон до минимума. Вскоре экран стал похож на беспорядочное шахматное поле. Убрав темные квадраты, Константин сгруппировал оставшиеся в одинаковую по размерам соту, потом распределил их по мере важности и максимально укрупнил изображение.

На пластине высветились первые доклады с мест. Он в течение пяти минут, проштудировав их в ускоренном темпе, убедился в том, что основные узлы, агрегаты и комплексы базы, были готовы к швартовке.

Затем, не суетясь, точными и выверенными движениями пальцев начал отдавать по встроенной в подлокотник клавиатуре письменные распоряжения, одновременно используя голосовую связь для непосредственного общения с подчиненными, от действий которых зависел успех всей операции:

– Главный корабельный инженер?

– Да сер.

– База расконсервирована?

– Так точно, – бодро отрапортовал капитан Брендон, однако его кислая физиономия заставляла в этом усомниться.

– Что-то не так?

– Так-то, оно так, – нехотя выдавил из себя капитан, – но у меня нет уверенности в том, что Славяне за это время успеют подготовить причал, а мистер Кочетыгов запустит реактор на имеющихся остатках топлива.

– Кто выдумал эту чушь?!

– Сер! Старший причальной команды капитан Дормидонтов. Это я заставил усомниться главного инженера. И причина здесь одна. Даже если мы вовремя подготовим причал, это ничего не решит. Топлива в реакторе настолько мало, что мы вряд ли сумеем его запустить.

– Понял! Празднуем труса! – вскипел Ярославцев. – Вместо того чтобы действовать ищем кучу оправданий?!

– Ни как нет, сер!

– Тогда почему до сих пор неподготовлены термокостюмы?

– …

– Энергия – это не ваши проблемы! Господь, в моем лице, отмеряет вашим ореликам сорок секунд на всю операцию. Если не уверены в собственных силах, заявите об этом прямо сейчас, и уматывайте, к чертям собачьим, на стены. Обойдемся, как-нибудь, без вашего участия. Я, по крайней мере, буду знать заранее и постараюсь заткнуть эту брешь многопрофильниками.

– Нет необходимости сер! Мы вполовину перекроем норматив. А если не уложимся, можете смело снимать меня с должности.

– Если вы не уложитесь уважаемый, снимать с должности будет некого. Хорошо! Принято капитан. Действуйте!

Однако, не смотря на решительный тон отдаваемых распоряжений, сомнения, запавшие в души подчиненных заставили Ярославцева призадуматься: а действительно ли он все правильно просчитал?! Неужели инженеры правы и топлива может не хватить даже для аварийного запуска реактора? Хотя, спецы тем и отличались от остальной космической братии, что постоянно перестраховывались и никогда не шли на риск. Если уж прописано в эксплуатационных журналах, что конструкция может выдержать строго определенную нагрузку, зачем испытывать судьбу и увеличивать ее в полтора раза?

Костя не зря пригрозил Дормидонтову тем, что откажется от его услуг и обратиться за помощью к многопрофильникам.

Эти господа, имея базовые знания, почти по всем эксплуатационным специальностям, не гнушались на смелые эксперименты и почти всегда добивались успеха. Ну а если вдруг по какой-то причине проваливали задание, то проделывали это с таким треском, что после даже самая взыскательная комиссия была вынуждена признать, что они приложили максимум усилий для достижения положительного результата.

– Кочетыгов? – запросил Константин реакторный отсек.

Ему никто не ответил.

– Дежурный по объекту?

– Я, сер!

– Немедленно разыщите мне этого истребителя беляшей и пончиков, и передайте, чтобы срочно вышел со мной на связь!

– Ну да! Попробуй его сейчас отыщи! – обиженно посетовал себе под нос старший лейтенант Карлеоти. – Этот раздолбай на радостях наверняка уже отключил свой «Маячок» и зашкерился где-нибудь в укромном местечке, дожевывать втихаря свой последний бутерброд.

Ярославцев уже начал терять терпение, когда вовсю ширь экрана перед ним предстала заморенная хроническим недосыпанием физиономия отрядного инженера-энергетика.

– Товарищ лейтенант, и где же вы изволили пропадать все это время?!

– А чего здесь такого? – немного развязано пробасил офицер, но напоровшись на испепеляющий взгляд командира, торопливо заоправдовался вытирая рукавом замасленные губы:

– Я тут прикорнул чуток, так, самую малость…

– Ладно, проехали! – смилостивился капитан. – А теперь быстро и не задумываясь, что скажешь каналья по поводу нашего сдохшего реактора?

Офицер с нескрываемым пофигизмом поскреб пятерней грязную, обросшую макушку и беззастенчиво выдал:

– Если по правде, то я в растерянности сер. По моим подсчетам, как ни крути, но на остатках топлива наш «старичок» даже не сможет запалить мезонные горелки. Если же, как вы надеетесь, произойдет чудо, и они вдруг запустятся, я успею прогреть контур и использовать высвободившуюся энергию в течение полноценных сорока семи секунд.