А между тем, уже сентябрь. Мама на пятом месяце, и сегодня как раз середина срока. Это значит, можно увидеть, кто у нее родится. В Бразилии животик у мамы был совсем маленький, но теперь уже кажется, что она проглотила небольшой мяч. Поэтому мы уже целую неделю называем малыша «Болинья», что по-бразильски означает «Мячик». Естественно, это не настоящее имя, но и Болинья пока еще не настоящий малыш, мы даже не знаем, мальчик он или девочка. Нам известна только дата его рождения: врач подсчитала, что это случится двадцать второго января.
Завтра мы с мамой идем на обследование. Папай тоже хочет к нам присоединиться и радуется, что сможет увидеть своего маленького футболиста на экране монитора. Мама рассказала мне, как проходит эта процедура. У врача-гинеколога есть специальное устройство. Его прикладывают к беременному животику, и на мониторе появляется изображение малыша. Вот здорово-то!
До сих пор точно можно было сказать только одно – Болинья будет Водолеем, если, конечно, появится на свет точно в срок. Это вычислил Алекс. Мой друг отлично разбирается в знаках Зодиака и даже может вычислить асцендент. Мой асцендент – Лев. Знак асцендента отвечает за характер, поэтому Алекс называет меня Лола-львица. Или «ма шери», что по-французски означает «моя дорогая». Вообще-то, Алекс живет в Париже со своей маман, но впереди еще полторы недели каникул, которые он проведет в Гамбурге со своим отцом Джеффом.
Мне вдруг ужасно захотелось, чтобы Алекс оказался здесь прямо сейчас. Он мог бы вычислить асцендент Болиньи, и тогда бы я знала, что за характер будет у моей младшей или младшего.
Моя немецкая бабушка всегда говорит, что неотложные вопросы надо решать без промедления. Я осторожно выглянула в прихожую, но тут же спряталась за своей дверью, потому что из спальни появилась мама. Она всегда нервничает, если я брожу по квартире по ночам, а нервничать беременным запрещено, иначе у них могут начаться передвременные… или все-таки преждевременные? – роды. Ну, не важно. В общем, я дождалась, пока мама снова уляжется, и только после этого прокралась в прихожую к телефону и набрала номер мобильного Алекса. Мне пришлось прослушать девять длинных гудков, пока он ответил.
– Ал-ло-о-о! – сонно произнес Алекс.
– Это я, Лола…
– Что у вас случилось? – Алекс так перепугался, что мне стало стыдно.
– У меня срочный вопрос, – торопливо проговорила я. – Ты можешь вычислить асцендент Болиньи?
Алекс застонал. Потом зевнул. Потом произнес:
– Для этого мне нужно точное время.
– Не проблема, – я взглянула на часы. – Один час, пятнадцать минут и пятьдесят пять секунд.
– Да не это время! – буркнул Алекс и еще раз зевнул. – Мне требуется точное время рождения ребенка.
– Неужели? – огорчилась я. – Но я же его еще не знаю!
– Вот именно! – подтвердил Алекс и зевнул в третий раз. – Поэтому я смогу вычислить асцендент только тогда, когда ваш Болинья родится. А теперь дай мне поспать. И сама ложись, если не хочешь опоздать в первый же день. В общем, спокойной ночи и приятных сновидений!
Алекс повесил трубку. Я вздохнула. «Приятных сновидений!» Не тут-то было! Теперь мне вообще расхотелось спать, к тому же и голова безумно чесалась.
Первый день занятий был еще одной причиной моей бессонницы. Завтра я иду в пятый класс, к тому же, в новую школу. Это средняя общеобразовательная школа на Левенштрассе, то есть на улице Льва. Добрый знак! Остается только одна проблема. Я теперь снова самая младшая – ведь в этой школе нет начальных классов, и отсчет начинается прямо с пятого. Страшновато!
Чтобы отвлечься, я стала искать Белоснежку. Но когда залезла под диван, вместо Белоснежки нашли меня. Папай как раз вернулся из «Жемчужины юга», нашего бразильского ресторана. В руках у него был сверток из фольги.
– Что-то мне не спится, – жалобно пискнула я.
Папай вздохнул:
– Значит, вас таких уже двое. Маме тоже. Она звонила мне в ресторан, чтобы я принес чего-нибудь перекусить.
Я хихикнула. В Бразилии мама все время чувствовала себя неважно, и еда ее почти не интересовала. А теперь она ела, как чемпион мира по футболу, и аппетит у нее всегда был волчий. Папай выполнял все ее пожелания, чему я, если честно, была только рада. Перед свадьбой мои родители отчаянно ссорились, и я даже побаивалась, что они расстанутся. Но, к счастью, все наладилось, и после свадьбы папай вел себя с мамой, как с королевой, готовой подарить ему наследника престола.
– И что у тебя там? – поинтересовалась я, пропуская папая на кухню. – Что ты принес?
Папай улыбнулся:
– Лучше бы тебе этого не знать.
Но ведь интересно же! Я поплелась за папаем, и когда он развернул фольгу, прямо в нос мне ударил ненавистный запах. В свертке оказалась огромная рыбина – она глупо таращила на меня свои остекленевшие глаза.
– Фу-у-у-у! – взвизгнула я.
– Я предупреждал, – ухмыльнулся папай.
Он поставил на огонь сковороду, налил на нее оливкового масла и положил туда рыбу. Выглядел он утомленным.
– Подумаешь! – храбро ответила я, хотя, как вы уже знаете, для меня нет ничего хуже, чем запах рыбы – неважно, сырой, вареной или жареной.
Я зажала нос прищепкой, и пока папай возился со сковородой, приготовила поднос для мамы. Если подать ей поздний ужин в постель, она не будет нервничать, а обрадуется. Правда, когда мы торжественной процессией приблизились к двери родительской спальни, оттуда донеслось негромкое похрапывание.
– Супер, – вздохнул папай, приоткрывая дверь. – И кто же теперь будет есть эту рыбу?
На маминой кровати кто-то тихонько мяукнул, и тут же об мою ногу потерлось что-то мягкое. Мы с папаем рассмеялись и положили в мисочку Белоснежки ее ужин, после чего папай сунул мне в руки какой-то пакет.
– Это тебе от вово, – сказал он. – К твоему первому школьному дню.
Ух ты! У меня даже голова зачесалась. Вово – по-бразильски «бабушка». С мамой моего папая я познакомилась только этим летом и уже по ней скучала. А все потому, что Бразилия – моя вторая родина. Как славно, что бабушка вспомнила обо мне!
В пакете оказался пенал. Розовый пластиковый пенал с нарисованной принцессой. У нее были светлые волосы и золотая корона.
– О! – только и смогла сказать я, старательно пряча разочарование.
Будто я собираюсь в первый класс, а не в пятый. Но даже и в первом я не выбрала бы розовый пенал с принцессой. Папай, наверно, тоже это понял. Он смущенно улыбнулся:
– Надо думать, светлые волосы напоминают вово о тебе. Когда она звонит, то обязательно спрашивает, как дела у ее маленькой принцессы.
– Классный пенал! – утешила я папая и решила все-таки взять его завтра в школу.
Свой старый пенал я так и не нашла, и мама долго распространялась насчет того, что у нас не так много денег, чтобы без конца покупать вещи, которые я теряю.
Папай присел на мою кровать и сделал мне «кафунью». То есть погладил по головке. Я а-а-бажаю «кафунью», а папай в этом деле – настоящий чемпион мира.
– Помнишь время, когда мы только что переехали в Гамбург? – спросил он. – Тогда ты тоже собиралась в новую школу, и тебе очень хотелось найти подругу – такую, как Фло. Мы с Пенелопой сегодня об этом говорили.
– Да, – ответила я и вспомнила про нашу старую Школу с козами.
На сердце у меня стало легче. В третьем «б» мы подружились с Фло, а в четвертом «б» были уже неразлучными. Само собой, что в новой школе все так и останется!
– Вы же записали нас в один класс, правда? – на всякий случай уточнила я у папая.
– А как же! – ответил он. – Вместе с Фредерикой, Солом и Ансуманом. В новой школе с тобой будут старые друзья, а вскоре к ним добавятся новые.
Эта мысль меня как-то успокоила.
– Тогда пожелай мне, чтобы мы все оказались в пятом «б», – пробормотала я. – Вот была бы удача!
– Точно! – согласился папай.
Он поцеловал меня и ушел спать. Вместо него явилась Белоснежка. Она свернулась клубком у меня в ногах, и когда я в последний раз взглянула на часы, было уже почти три.
