— Я хочу рассказать, как увидел тебя первый раз, — сообщает он нейтральным тоном. Ставит перед фактом, заявляет. Даже когда Рэнделл спрашивает, его вопрос воспринимается как инструкция к действию.

— Ты уже рассказывал. Решил повторить пройденный материал?

— Замолчи, — резко обрывает он и добавляет гораздо мягче. — И послушай. В офисе «Перриш Трейд» я увидел тебя второй раз. Не буду лукавить — я тебя не узнал. Ты видела мой офис. Сложно запомнить в лицо каждого из огромного муравейника, которым я владею.

— Мы говорим о людях, а не о муравьях, — с раздражением замечаю я.

— Ты считаешь это оскорблением? Чем муравьи хуже людей? Возможно, их бы тоже обидело такое сравнение. Человек — худший из паразитов, которых знавала Земля. Но речь сейчас не о том, как защитить планету от главной смертельной угрозы. Речь о тебе.

— Я вся внимание, — хмуро киваю я, снова отворачиваясь от него, и смотрю вниз, на побережье озера, где в порту идет разгрузка грузового судна. Я чувствую легкое головокружение, которое постепенно усиливается. Минутой позже появляется чувство тошноты, и я с трудом отвожу взгляд в сторону, пытаясь глубоко дышать. Все мои мысли крутятся вокруг дочери и того, что имел в виду Перриш, заявив, что я обманула Нейтона. Я пытаюсь просчитать сроки, сопоставить факты. Это глупо, и я понимаю, что Рэн именно этого и добивался — посеять сомнение, запутать меня, напугать, свести с ума, а потом использовать, снова и снова. Господи, как же я ненавижу этого человека. Все, что я чувствовала к нему давно умерло, и сейчас я думаю, что только по-настоящему сумасшедшая женщина могла хотеть узнать его ближе, могла просто его хотеть, находить привлекательным, сексуальным, загадочным.

— В первый раз я увидел тебя в заведении Руана Перье, Лиса. Десять лет назад, — произносит он, заставляя меня вздрогнуть всем телом. Пальцы впиваются в балку ограждения. Я закрываю глаза, чувствуя пульсирующие давление под веками. Белые точки расплываются во мгле помутившегося сознания. — Ты вряд ли помнишь об этом моменте. Я, кажется, говорил тебе, что посещал его заведение. Но тебе и в голову не пришло спросить, не мог ли я тебя там увидеть. А разве не прощупывать всевозможные варианты я тебя учил?

— Я бы помнила... Мне кажется.

— Тебе много кажется, Лиса. Одно из моих качеств, и ты с ним знакома — когда того требуют обстоятельства, я могу оставаться незамеченным, не привлекать внимания. Этому легко научиться. Все шпионы и тайные агенты использовали вовсе не внешнюю маскировку. Это скорее внутреннее состояние, ты строишь стену между собой и миром людей, не видишь их, они не видят тебя. Все очень просто, на самом деле.

— Или ты стоишь спиной к окну и смотришь на всех в отражение стекла?

— А это уже иллюзии. Людям нужны тайны и загадки, им нужны такие, как я, чтобы ощущать себя наполненными, нужными, им необходим смысл для всего, что они делают. Они хотят, чтобы я вел поезд, где каждому из них досталось свое место и свой вагон. Понимаешь, о чем я?

— Никогда. И даже больше не пытаюсь, — резко бросаю я сквозь зубы.

— Ты лжешь. Но это неважно. Дразни меня, Лиса, — чувственная, вибрирующая интонация в его голосе обдает меня волной дрожи и жара, прилившего к лицу. — Это то, что мне всегда в тебе нравилось. Ты играешь на других инструментах — эмоциях. Тебе удалось то, чего не смогли другие. Но это тоже отдельная история, и мы обсудим ее в следующий раз. Руан один из моих должников. Он подонок, конечно, но, Лиса, такие как он есть, были и будут всегда. Я мог уничтожить его, но вместо Перье пришел бы другой. Куда проще контролировать тех ублюдков, которые оказались в моей власти, и извлекать свою пользу из сотрудничества.

— Невероятный цинизм. Ты еще находишь себе оправдания?

— Нет, я не нуждаюсь в оправданиях, как и в понимании, осуждении или любом мнении. Мне плевать, Лиса. Я все о себе знаю. Как и ты, если заглянешь глубже. Вот она, настоящая свобода, девочка. Прими в себе Дьявола и утешься, полюби его таким и приручи.

— Ты абсолютный псих.

— Возможно, но ты никогда не узнаешь наверняка, пока не побываешь в моей шкуре, — я не вижу, а ментально чувствую его улыбку.

— Мы говорили о Руане Перье, — холодно напоминаю я, стараясь не смотреть вниз и пытаюсь бороться с внезапно появившимся страхом высоты.

— Да, я иногда навещал определенных девушек, которых мне предлагал твой бывший работодатель. Ты знаешь, как это происходит. Нескольких шлюх приводят в комнату, где находится клиент, и он выбирает ту, что ему понравиться больше других.

Я почти подпрыгиваю, когда снова ощущаю прикосновение его пальцев к моей спине, и оно перекрывает потрясение от произнесенных им слов.

— Не бойся, — наклоняясь, шепчет он, согревая теплым дыханием основание моей шеи.— Тебя не было среди тех девушек. А если бы была, и мой выбор пал на тебя, ты бы этого не забыла. Это не самоуверенность. Просто факт. Девочки только начали демонстрировать свои достоинства, когда в открытые двери ввалилась еще одна. Совершенно неадекватная, не осознающая кто она, где и что вокруг происходит. Ты была в одних трусах, крошка. И судя по тому, как взбесился Руан, сбежала ты не от очередного клиента. Ему не сразу удалось тебя усмирить, ты дралась как тигрица, надо признать. Наблюдать было весьма занимательно… Я запомнил розы на твоем теле. Мне сразу показалось, что они похожи на раны, зияющее раны, которые отображают происходящее в душе. Многие женщины делают татуировку чтобы привлечь вынимание мужчин к определенным местам, но с тобой все было не так. То, что ты рассказала потом Итану, подтвердило мою теорию. Знаешь, что причинение физической боли с целью уменьшения духовной, как и нанесение себе различного рода шрамов, является психическим нарушением?

— Хочешь убедить меня в том, что я больная?

— Ты и так это знаешь. Я хочу сказать, что понимаю тебя, Лиса. Понимаю, что боль иногда зашкаливает и приходится перекрывать ее другой, чтобы отвлечься, выдохнуть, дать себе время на перезагрузку.

— Все сказал? — внутри словно что-то умирает, когда на меня обрушиваются воспоминания о нескольких месяцах в комнате, в которой держал меня Руан. Он колол мне героин, чтобы я не сопротивлялась, иногда заставлял нюхать кокаин. Я не видела различий между днем и ночью. Той девушкой была не я. Я даже вспоминаю о ней, как о каком-то другом человеке. Ему почти удалось раздавить меня. Раздавить полностью. Омерзительное животное. Вот кем является Раун Перье. Завистливый ублюдок, который хотел поиметь подружку своего партнера, как только увидел. Сразу после смерти Калеба, он заявился ко мне со своими головорезами. Я в один момент узнала о том, что лишилась покровителя и стала шлюхой. Моего парня еще не похоронили, а Руан Перье уже трахал меня. А когда ему надоело, немного подлечил и стал продавать.

— Ты такой же подонок, как и он. Даже хуже. Ты умнее и у тебя есть власть, чтобы остановить его, но ты этого не делаешь, — хрипло шепчу я, чувствуя как сердце, надрываясь, бешено колотится о ребра.

— Лиса, людьми правят похоть и жажда денег. И то, и другое неискоренимо. Прости, забыл, еще еда, алкоголь и зрелища. Я не хочу озвучивать элементарные вещи. Спроси у своего мужа, почему правоохранительные органы города, который он собрался возглавить, не убирают таких как Руан. Не привлекают к уголовной ответственности, не сажают в тюрьму?

— Потому что за спинами этих ублюдков стоят такие, как ты, — ожесточенно отвечаю я.

— Все верно, малышка, — с ироничной насмешкой соглашается Рэнделл. — И вот твой ответ на вопрос. Я хочу владеть всем. И тогда смогу свободно действовать во благо города.

— Это смешно, Рэн. Я не хочу даже слушать этот бред, — качаю головой, обхватывая свои плечи руками. — Что было дальше? Когда ты увидел меня.

— Руан скрутил тебя и утащил в неизвестном направлении, а когда вернулся, я попросил, чтобы он отдал мне тебя… на перевоспитание. Как ты понимаешь, он отказал. Впервые, за все время сотрудничества. Руан дал понять, что сам не так давно заполучил себе новый трофей и еще не наигрался. Он пообещал мне, что через пару месяцев ты будешь уже готова к заказам. Я не стал настаивал, тем более, что передо мной стояли другие шикарные адекватные красавицы. Руан предложил мне взять твою подружку.