© Loewe Verlag GmbH, Bindlach/Germany, 2004

© ООО Издательство «Ранок», 2018

Моя подружка говорит, что, прежде чем рассказывать свою историю, я должна представиться. Думаю, она права на все сто. Тем более что история обо мне. Ну ладно, не только обо мне – еще и о моей подружке, но я пока не буду вас с ней знакомить, а то потом будет неинтересно. Хочу только добавить, что сейчас она сидит рядом и помогает мне собраться с мыслями. И как раз подсказывает, что вообще-то давно пора переходить к делу.

Итак, меня зовут Джеки Джонс, мне пятнадцать. Я, конечно, хожу в школу, но я еще и певица. Я исполняю поп, и на мои концерты собирается туча народу. А однажды меня даже показали по ящику. С тех пор я стала знаменитостью.

Теперь я каждый день раздаю как минимум три десятка автографов. В первую очередь на вечеринках, днях рождения и в школе. Школа тоже прославилась – ведь именно в ней я учусь. На последнем родительском собрании, я слышала, даже предлагали присвоить нашей школе имя Джеки Джонс. А директор повесил на стену кабинета постер с моим портретом. На нем я в черной кожаной косухе с заклепками, и в каждой руке у меня по микрофону.

Сами понимаете, фанов у меня хоть отбавляй, как у самой настоящей звезды. И зарабатываю я кучу денег. Миллиончика этак два-три за песню. Большую часть денег я, понятно, жертвую в пользу бедных детей Бразилии. Но и мне кое-что остается. На роликовые коньки, новый маунтбайк и жвачку всегда хватает. Как и все звезды, я слегка ненормальная. Недавно даже купила автомат, который продает жевательную резинку. Правда, он висел на стене дома, поэтому пришлось и его прикупить в нагрузку. Небольшой – всего четыре этажа. Когда я показала его родителям, они рыдали от счастья. Конечно, обставляли мы его вместе. Но так как именно я его хозяйка, мне разрешили распределить этажи: кому – какой.

Маме достался первый. Там она оборудовала палату для своих пациентов и художественную студию для себя. Второй этаж я отвела папе. Он устроил там музыкальную студию и танцевальный зал, потому что тоже обожает музыку. Но знаменитость все-таки не он, а я.

Бабушка, дедушка и тетя Лизбет поселились на третьем, а сама я – на четвертом. У меня пять комнат: одна для занятий альпинизмом, одна для учебы, комната страха, бассейн и дискотека для друзей. На крыше находится наш ресторан. Туда я приглашаю своих фанов перекусить, а потом мы вместе танцуем на дискотеке.

Рассказывать дальше? Или лучше сразу признаться, что я живу такой жизнью только тогда, когда долго не могу заснуть и ворочаюсь в постели с боку на бок?

Правда, случается это довольно часто. Если честно – чуть не каждый вечер. Мама отправляет меня спать, я послушно выключаю свет, но заснуть не могу. Но маму это не интересует: я должна ложиться – и все тут.

Я перепробовала все известные способы засыпания, но ничего не помогает! Даже овечек считала, но и те меня подвели. Они не стали прыгать через забор, а подбежали к нему и остановились как вкопанные. Получилась такая куча мала, что сосчитать их не было никакой возможности. Я так расстроилась, что у меня даже голова зачесалась. А когда мне все это надоело, и я крикнула: «Ну же, глупые, прыгайте скорее!» – вошла мама и сказала, что вопить среди ночи никуда не годится. Едва она вышла, как овцы снова сбились в кучу и стали противно блеять, будто и в самом деле издеваются. Я полночи потратила на то, чтобы разогнать этих дурацких овец, и расстроилась в пух и прах.

Тогда я решила сходить в туалет. Бабушка говорит, что если облегчиться, то все ненужное сразу уходит. Я бегала туда каждые пять минут, и мне становилось все легче и легче. Но на тринадцатый раз меня застала там мама и сказала, что если еще раз увидит меня на унитазе, то наденет на меня памперс.

Такие дела. Это как болезнь: едва гаснет свет, мне тут же становится плохо. Но маму совсем не волнует, что у меня от темноты болит голова. Не колышет ее ни то, что в ухе у меня стреляет, ни то, что спина чешется. Однажды, когда я появилась в гостиной в половине одиннадцатого с жалобами на сердечный приступ, она так рассердилась, что пообещала мне в следующий раз намылить шею.

Все мамы такие бессердечные? Или только моя, потому что она медсестра?

Я страдаю от кошмарной бессонницы, но никому до меня и дела нет. Еще и ругаются. Приходится лежать в темноте и помалкивать, потому что мама обещала собственноручно намылить мне шею. Даже сейчас мне так себя жалко, что как-то даже неохота быть самой собой.

Интересно, кем бы я стала, если бы я была не я?

О, тут масса вариантов! Я стала бы пожарным, пиратом, детективом, сиротой или вообще бы умерла. Конечно, после очередной ссоры с родителями. Вот бы они потом рыдали! Но утром мы бы помирились, и я снова стала бы певицей.

Теперь я мечтаю каждую ночь, и мои мечты такие классные, что спать хочется еще меньше. Конечно, первым делом я мечтаю о четырехэтажном доме. Я представляю его до самой полночи, пока полностью не обставлю каждый уголок!

Правда, утром я встаю с невероятным трудом, и мама все время ворчит, что у меня круги под глазами.

– Лола, – говорит она мне, – Лола, ты снова полночи не спала и фантазировала?

В общем, вы уже догадались, что я совсем не Джеки Джонс. И четырехэтажного дома у меня тоже нет. И мне не пятнадцать лет, а всего девять. Девять с половиной, если уж быть точной. В таком возрасте рановато становиться знаменитой певицей. Поэтому придется подождать, пока я чуток подросту. А имя Джеки Джонс для певицы – это супер. Даже моя подружка с этим согласна, хотя ей нравится и мое настоящее имя.

А вот и оно – Лола Фелозо. Лолой меня назвала мама, а Фелозо – фамилия моего папы. Она такая странная, потому что он из Бразилии. Я называю его «папай». Именно так бразильские дети называют своих пап. Мне кажется, звучит очень ласково. Папа часто разговаривает со мной по-бразильски. Он считает, что мне нужно знать его родной язык. Но я думаю, он просто сам старается его не забыть. Папай живет в Германии уже очень-очень давно. Он и с мамой здесь познакомился. Если честно, они познакомились в поезде возле туалета. Но это как будто совсем другая история.

Моя история начинается сразу же после пасхальных каникул. В полвосьмого утра.

Мы с мамой сидели в столовой, и я так нервничала, что у меня снова чесалась голова. Только в этот раз не из-за овец, а потому что сегодня был первый школьный день. Не самый первый, понятно, ведь девятилетних первоклассников не бывает.

В прошлом году я перешла в третий класс. Но для меня это все-таки был первый день, потому что мне предстояло отправиться в новую школу.

Мы переехали из маленького городка в большой город. Вот с этого переезда и начинается мой рассказ. Надеюсь, теперь, когда я представилась по всем правилам, можно к нему и приступить.

Итак, город, в который мы переехали, называется Гамбург, он находится на Эльбе. Эльба – это такая река. Но, сами понимаете, мы переехали в Гамбург не из-за Эльбы, и не из-за бабушки с дедушкой и тети Лизбет. И, ясное дело, не из-за ресторана. Мы переехали из-за папиных проблем с кожей.

Нет, не подумайте, что мой папай страдает какой-то ужасной болезнью! Настоящие проблемы с кожей скорее у мамы, потому что она у нее слишком светлая. Если она съест много клубники, то на лице у нее тут же появляются ярко-красные пятна, а если она собирается посидеть на солнышке, ей нужно намазаться кремом, а не то она в два счета станет красной как рак.

У папая кожа кофейного цвета, он может есть клубнику хоть ведрами и сидеть на солнце, сколько душа пожелает. Проблема в другом.