Каждый день приносил мне невероятные сожаления и тоску: казалось, я существовал, ибо жизнью это нельзя было называть. Даже наша концертная деятельность с Кастиэлем перестала радовать меня: с каждым разом я чувствовал, что превращаюсь в камень, и день за днем становился все нелюдимей и холодней. Пока не встретил ее, сребровласую Сольвейг Эванс.

В тот день я прятался от всех в актовом зале, где только там мог спокойно размышлять и существовать. Сев в тени, я откинулся на стуле и начал прокручивать музыку в голове: у меня была такая способность, я мог воспроизвести буквально любое произведение или мелодию, словно бы слушал mp3 плеер. Я полностью расслабился, и казалось, почувствовал нечто, похожее на радость, как вдруг услышал звук: кто-то открыл дверь актового и направлялся к сцене. Я нахмурился и еле удержался от злостного восклицания: эти надоедливые люди даже здесь не дают покоя! Надеюсь, человек не заметит меня и быстро уйдет: к счастью, тень практически идеально скрывает, не видно абсолютно ничего. Я замер и не переставал наблюдать: внезапно я увидел девушку, поднимающуюся на сцену, и обомлел: волосы незнакомки имели необыкновенный серебристый цвет, очень красивый и переливающийся. Помню, я тогда еще усмехнулся: девушки с таким цветом рождались только в Девятом измерении. Незнакомка явно долго пробыла у стилиста, чтобы получить такой оттенок волос. Я разбирался в этих вещах, потому что мой брат был дизайнером и увлекался всякими прическами и макияжем. В отличие от меня, Лею очень нравилось жить на Земле: он даже нашел себе девушку, очень хорошую и честную, на которой собирался жениться.

Взгляд сребровласой незнакомки упал на рояль, и ее глаза загорелись от возбуждения; она тотчас подошла к инструменту, и открыв его, медленно провела рукой по клавишам. Лицо девушки озарилось солнечной улыбкой, и сев за рояль, она начала играть композицию Нины Симоне. Я замер в ожидании: неужели девушка решила спеть такой шедевр? Но для этого нужен сильный и красивый голос. Я в ужасе закрыл глаза рукой: мне стало невыносимо от мысли, что сейчас мои уши будут подвержены насилию, как вдруг эта необыкновенная девушка запела. От первых же нот по моему телу пробежала дрожь, и я в изумлении поднял голову: незнакомка ослепительно улыбалась, с каждой секундой ее голос становился все мощнее и звонче… кажется, даже окна задрожали от такого чистого и сильного звука. Мои зрачки расширились: верный признак того, что мне безумно нравится исполнение этой девушки. Я, не переставая, наблюдал за каждым изменением в лице незнакомки, как вдруг увидел, что ее глаза из синих медленно перекрашиваются в яркий изумрудный цвет. Я похолодел: еще один признак Девятого измерения. «Не может быть! – мелькнула у меня мысль. – Неужели…»

В этот момент волосы девушки начали сиять: и теперь я уже не усомнился в своей догадке. Передо мной сидела дочь Девятого измерения. Как описать все чувства, которые ощутил при этом, я не знаю: состав такого эмоционального коктейля навсегда останется для меня загадкой.

-Так-так, – молвил я, едва девушка закончила играть. – Как интересно.

Сияние незнакомки тут же прекратилось, и она поспешно вскочила со своего места. На ее лице я прочел испуг, но он быстро сменился гневом. Глаза, еще недавно ставшие синими, снова превратились в зеленый: теперь я был на сто процентов уверен в своей догадке. Мне стало интересно, и захотелось поговорить с девушкой. Я попросил назвать ее имя, но она дерзко отказалась, и вообще, очень быстро засобиралась уйти. Тогда я назвал ей свое, чему незнакомка очень удивилась, и подняв от удивления брови, она повернулась и быстро вышла из зала.

Не стану врать, девушка привлекала меня. От Кастиэля я узнал имя незнакомки – Соль; позже я прочел, что его значение от скандинавского переводится как «солнца луч», что весьма логично. У Девятого измерения была легенда о том, что их переселенцы просто кишели в Скандинавии. Еще одно доказательство о происхождении Соль.

Очень скоро я понял, что не меня одного так заинтересовала новая ученица. Вскоре вся школа заговорила о Сольвейг, а грезы о ней не оставляли в покое абсолютно всех парней, хоть раз ее увидевших. В те дни люди начали раздражать меня еще больше, чем обычно: с каждого угла звучало имя Соль, а девушки, кажется, сошли с ума: в отчаянии, они совсем разучились себя подобающе вести, в надежде снова вернуть внимания противоположного пола.

Я надеялся почаще пересекаться с Соль, но ничего для этого не делал, потому что уверен: если девушка предназначена мне судьбой, мы встретимся. Но, видимо, не в этой жизни: я понял это в тот момент, когда вчера вечером пришел в гости к Кастиэлю, и он рассказал мне, что встречается с Сольвейг. Признаюсь, я испытал разочарование, и, кажется, первый раз в жизни проявил любопытство:

- Как это произошло? – вежливо поинтересовался я. – Вы же плохо ладили, что случилось?

- Она пришла ко мне домой, – ответил Кастиэль, и я в изумлении уставился на него. Увидев мое выражение лица, юноша усмехнулся, и улыбаясь, начал рассказывать:

- В тот день я чувствовал себя особенно паршиво и валялся на кровати, как вдруг раздался звонок в дверь. «Ну, – думаю, – Лизандр пришёл навестить! – ведь только ты знал, что меня выписали, поэтому я, даже не одевшись, вскочил с кровати и быстро спустился на первый этаж. Но открыв дверь, я с удивлением увидел Соль: она была настолько пунцовой, что мне стало страшно, казалось, еще немного, и она лишится чувств… Но девушка попросила стать моей возлюбленной… – с этими словами Кастиэль улыбнулся, и я, не удержавшись, перебил его:

- Ты уверен в этом? Это точно не галлюцинация? – недоверчиво повел я бровью.

- Вот именно, такая мысль мгновенно посетила и мою голову! – Воскликнул Кастиэль и рассмеялся. Его глаза мгновенно засияли: такого выражения счастья на лице друга я никогда не видел.

– Дело в том, что врачи мне прописали обезболивающее, у которого в противопоказаниях также указана и возможность появлений галлюцинаций с вероятностью около 3%, – продолжил Кастиэль, – поэтому, когда я услышал слова Соль, то решил, что на мой случай как раз выпали эти несчастные 3%. Ну, я и высказал вслух желание позвонить в скорую и хотел было уже направиться к телефону и набрать номер, как вдруг Соль сердито схватила меня за руку, и буравя глазами, яростно прошептала, что это не глюки, и что она действительно просит стать моей возлюбленной.

- И что ты сделал? – тихо прошептал я: по моему телу пробежала дрожь, кажется, я почувствовал зависть и недовольство.

- Внутри меня, наверное, буря пролетела: но она унесла за собой всю тяжесть, лежащую на моем сердце. Я внезапно почувствовал себя необыкновенно счастливым и в порыве чувств обнял Соль, – так же тихо ответил Кастиэль: его глаза замерли на одной точке, будто бы он весь ушел в воспоминания. – И сказал, что отныне она в моем сердце.

- Ясно, – холодно молвил я. Мне расхотелось больше узнавать что-либо по этому поводу, и Кастиэль прочел это по моему лицу. Мы почувствовали неловкость: тогда я быстро встал с места, и коротко попрощавшись, направился к двери. Но около самого выхода я остановился. Нет, я поступаю неправильно. Повернувшись к другу, я увидел его огорченное лицо. Мне стало стыдно.

- Не забудь прийти на концерт, если будешь чувствовать себя хорошо, – улыбнулся я, и Кастиэль, услышав мои слова, глубоко вздохнул, явно почувствовав облегчение:

- Конечно приду, я здоров, как бык, – усмехнулся он. – К тому же, завтра участвую в баскетбольном соревновании вместе с Соль, ты придешь посмотреть? – и он внимательно посмотрел на меня.

Я взглянул на Кастиэля и понял… наконец понял свои чувства. Несмотря на эмоции, испытываемые к Сольвейг Эванс, единственный друг, скрашивающий мое мучительное пребывание на этой Земле, для меня гораздо важнее и ценнее, чем собственные желания. Поддавшись внутреннему порыву, я обнял Кастиэля и похлопал его по плечу:

- Будь счастлив, мой друг, – искренне воскликнул я. – Правда, очень рад твоему счастью, и прошу, никогда не забывай: я всегда буду рядом и всегда поддержу тебя, чтобы то это ни было. Будь здоров, береги себя. – С этими словами, я отпрянул от изумленного, но явно радостного Кастиэля, и увидел в глазах юноши благодарность и облегчение.