– Ламби, у тебя картинка пропала.

– Что? Инга, повтори, я не расслышал.

– Картинка, говорю, пропала. Звук идет, изображения нет.

– Наверное, из-за бури. Ты говори громче, а то песок о шлем бьется, шелест постоянный. И ветер завывает.

– Включи шумоподавление, тебя тоже плохо слышно.

– Помехи?

– Да, помехи.

– Точно из-за бури.

– Ты обошел скальную гряду?

– Почти… Черт!

– Что случилось?

– Камень… Споткнулся… Сейчас, поднимусь… Чертов скафандр!

– Ламби, ты кряхтишь как старикан.

– Не как старикан, а как отягощенный ответственностью начальник экспедиции… Да вот же зараза!

– Не сквернословь при подчиненной.

– Да этот скафандр, эта ракушка трилобита-переростка, до чего же громоздкий и неудобный. Из-за него терпеть не могу работать на планетах с агрессивной средой.

– Спокойно, Ламби, вдох-выдох. Осталось немного – найти разлом и поставить маяк.

– Ты давай меня поучи, мелкота со вторым рабочим выходом.

– Ты давай-ка не шуми там, ответственный начальник с семьдесят пятым выходом.

– С семьдесят шестым… Семьдесят шестая экспедиция на семьдесят шестую планету. Черт, я реально стар!

– Вернешься – проверим.

– Заметано… Ладно, я вроде бы спустился к подножию. Картинка не появилась?

– Нет.

– Не страшно. Значит так, тут у нас действительно разлом в скальной породе, широкий, глубокий, удобный для работы. Видимость отвратительная, попробую поменять спектр… Да, определенно, хорошее место, есть где закрепиться буру. Анализатор выдает низкую сейсмоактивность, и ветер тут заметно слабее.

– С Вандиса пиво, он мне проспорил. Анализатор будешь вниз опускать?

– Незачем, и так видно, что порода имеется. Если только минералы поискать… Нет, не буду зря тратить собственность экспедиции. Маяк поставлю и хватит.

– Хорошо. Возвращайся быстрее, с кухни чем-то вкусненьким пахнет.

– У-у, молчи! Я с полудня ничего не ел… Все, установил. Возвращаюсь.

– Что? Повтори, помехи.

– …

– Ламби, я тебя не слышу.

– Эм… Здесь человек.

– Что?

– Человек.

– Какой человек? Кто-то из наших?

– Не вижу… Инга, он без скафандра.

– Ламби, с тобой все в порядке? За бортом пятьсот по Цельсию и кислотные осадки.

– Он стоит, смотрит на меня.

– Ламби! Проверь уровень кислорода. Это галлюцинации. Проверь кислород и срочно возвращайся в ровер.

– …

– Ламби!

– Здесь еще один, он сбоку от меня… Господи, что у него с головой? Не могу разглядеть детали… Черт, еще один!

– Ламби, твою мать! Бегом в вездеход!

– Инга, они идут ко мне! Это не люди, люди так не ходят. У них нет лиц, Инга!

– Ламби! Ламби!

– …

– Ламби!

– Сигнал потерян. Проверьте возможные неполадки на линии.

Рота солдат Войск планетарной обороны выстроилась в две шеренги вдоль центрального коридора, торопливо побросав тубусы с мебельным конструктором к стене. За их спинами копошились безликие роботы-репликанты, собирающие из легких модулей одежные шкафчики и кровати.

– Напоминаю! – перед строем прохаживался штаб-сержант, худой и нахмуренный. – Вы – лицо Имперской обороны! Рядом с базой расположена крупная гражданская колония и именно по вам будут судить обо всех вооруженных силах в целом. Потому за соблюдением чистоты и опрятности буду следить лично я…

– Они вообще видели местных? – с сомнением спросил Глебович.

– Я думаю, нет, – покачал головой Боб, наблюдая за военными из-под руки.

– … Если хоть раз увижу масляные пятна на форме, лишу увольнительных, – штаб-сержант остановился, вытянул шею, высматривая кого-то во второй шеренге, рявкнул. – Ясно, Робинсон?

– Так точно!

– Всем ясно?

– Так точно! – хором ответил строй.

– И не вздумайте брать пример с рейтаров! – тощий перст штаб-сержанта резко ткнул в сторону расположения бойцов корпорации «Сфорца». – Не перенимайте дурных привычек!

Дюжина глаз скосилась вслед за жестом командира и теперь с любопытством разглядывала отдыхающих в своих спальниках контракторов.

Глебович демонстративно выпятил растрепанную бороду. Возмущенно заворочался Рэнт, намереваясь что-то разъяснить военным, но Одегард остановил его.

Гарин наблюдал за происходящем из-под полога полуоткрытых век, растянувшись на своем жестком ложе. О прибытии роты планетарников его предупредили еще утром, правда не сообщили, что армейцы расположатся настолько близко. Что ж, вполне в духе местного командования.

Удостоверившись, что никто из подчиненных не собирается лезть в драку, Юрий закрыл глаза и попытался продолжить прерванный сон.

Военные снова что-то гаркнули. Глебович громко и с выражением послал их куда подальше.

Юрий вздохнул и перевернулся на бок, накидывая на себя купол шумоподавления.

Уже почти четыре месяца они – выжившие абордажники с «Полыни» – служили в одном из «грунтовых» подразделений корпорации «Сфорца», которое на период военных действий подчинялось корпусу Войск планетарной обороны системы Лагрус-Омега.

И уже полгода с того самого боя, в котором потеря руки стала для Гарина самой меньшей из потерь.

Юрий мысленно обратился к своей правой руке. Модулятор заботливо высветил в сознании диагностические параметры биоимплантанта, присоединенного к плечу. Гарин поочередно подергал искусственными пальцами.

Хороший протез. Далеко не самый современный, но хороший – рука совсем как настоящая. Будь Гарин рангом повыше, прослужи на момент получения увечья подольше, и корпорация оплатила бы ему модель подороже. Однако, Юрий в душе был только рад своему базовому имплантанту, его пугала перспектива получить вместо обычной руки хитроумный мультитул. Да и модулятор не потянул бы работу с высокоскоростными нейронными сетями, все же он не настоящая инба. Как его сегодня зовут? Киран? Пиран?

– Кейван, – явил ответ модулятор. – Хранитель кладов.

– Это был не вопрос. Дай поспать.

Модулятор замолк.

Мда, целых полгода с той мясорубки у «Глизе-33», когда пристыковавшийся к технической станции корвет «Полынь» попал в пиратскую ловушку, погубившую почти весь экипаж звездолета.

Только вот пираты не ожидали, что горстка выживших сорвиголов не только окажет яростное сопротивление, но и, оскалившись, сами пойдут в атаку.

И вырывал свой корабль из лап стыковочных фиксаторов невозмутимый капитан Кимура.

И сжигал свой мозг в ложементах управления пилот Си Ифмари, работая один за всех погибших товарищей.

И дорого продавали свои шкуры «блохи» – контракторы абордажной группы, сцепившиеся в открытом космосе с превосходящими силами противника.

Тот бой отзывался в памяти Юрия сплавом из ощущений и эмоций, которые никак не складывались в общую картину, оставаясь кривыми осколками разбитого витража.

Удушливый жар внутри боевого костюма, писк сходящих с ума аварийных систем, клубы едкого дыма от горящей обшивки.

Грохот изрыгающего пламя ракетомета, давящий на уши гул излучателя, гулкие удары вражеских снарядов о броню, скрежет и лязг сцепившихся в схватке «големов».

Крики боли и ужаса в эфире, яркие вспышки от взрывов, кипящая в крови ярость.

Звонкий щелчок стальной клешни, отрывающей Гарину руку.

Юрий поморщился.

После той мясорубки живыми смогли уйти лишь трое «блох» – он, Боб Хьюз и Рэй Одегард, несколько офицеров из командования корвета, в том числе капитан Кимура, да пара десятков матросов и мичманов. Прочие остались летать ледяными фигурами среди обломков космической станции, став свидетелями того, как из-за сияющего Горизонта вдруг полезло, просочилось, пролилось…

Юрий не знал, как описать то, что успел увидеть. Он не знал слова, обозначающего стремительное превращение целой звездной системы в клубящуюся, бурлящую структуру невероятных размеров.