Лека была арестована на неделю, сидела дома и помогала маме с ремонтом. Но за примерное поведение в субботу ее выпустили.

– Бежим, – первым делом увидев Юлю, крикнула она и со всех ног бросилась улепетывать со двора.

– Ты куда? – только и успела крикнуть девочка, но не стала отставать от подружки и тоже побежала вслед за ней.

– Быстрей, быстрей, – только и кричала она, перепрыгивая через изгородь, пробегая вдоль почерневшего от времени сарая Нюрки. – Не отставай, – Лека нырнула в кусты и, пробираясь через густые заросли камышей, зачавкала ногами по какой-то топи. – Снимай сандалии и за мной, – приказала она и, задрав повыше платье, шустро пошла в сторону реки.

Они обогнули редкие кустарники, с минуту стояли и думали, как обойти небольшую заводь. Можно было и напрямую, неглубоко, но илистое дно. Девочки сразу отказались от этого плана. И осторожно двигаясь вдоль берега, чтобы не соскользнуть в речку, они пробрались к огромной иве, что росла у самой воды.

– Вот, – гордо заявила Лека и развела руки в стороны.

– Чего вот? – запыхавшись и изрядно испачкавшись, спросила Юля.

– Это остров индейцев.

– Чей?

– Наш, в общем. Круто, правда? Мне про него рассказал Митька, он тут сплавлялся на камере и увидел. Со стороны деревни ни черта не видно, да и добраться, как видишь, не так-то легко. Но самое главное что?

– Что? – тут же с интересом спросила подружка.

– Песок, – и Лека быстро подбежала к берегу, спустилась вниз и пошла босиком по мокрому песку.

Да, песок – это редкость, тут в основном берега глиняные, скользкие, есть песок на карьере и у запруды, что сразу за школой. Юля тоже спустилась к реке, присела и, трогая руками песок, заулыбалась.

– Давай это будет наше место, – сразу предложила она.

– Заметано, – согласилась Лека. – А теперь купаться.

– Я не могу, – с испугом в голосе сказала Юля.

– Почему?

– Мама запретила. Если приду мокрой, то…

– А ты разденься, – Лека покрутила головой, забежала под иву и быстро стянула с себя платье, а за ним и свои голубые трусы.

Юля смотрела на свою подружку, которая вырвалась из-под ареста и готова была беситься и визжать от радости. Она голышом пробежалась по маленькому пляжу, вернулась обратно к иве и с разбегу шлепнулась в воду.

– Ну же, давай!

Юлю не пришлось уговаривать, она так же как и подружка, сняв с себя все что было, прыгнула в воду. В этом месте река поворачивала и было не глубоко. Девочки визжали, словно впервые решили искупаться. Ныряли, волосы прилипали к лицу, они чихали, кашляли, но из воды не выходили почти полчаса. И только когда посинели губы и они стали дрожать от холода, выползли на маленький пляж и, развалившись на нем, подставили свои спины под теплое солнышко.

– Ка… ка… как тебе? – дрожащим голосом спросила Лека.

– К… к… кру… круто… – ответила ей Юля.

Они как две черепахи, что долго путешествовали в океане, отдыхали, набирались сил. Лека соскочила и опять умчалась купаться, но спустя пару минут вернулась и снова легла греться.

– Только никому, – прошептала она.

– Договорились, никому, – подтвердила Юля и ущипнула подружку за бок.

– Ай. Тут так тихо, так спокойно, так здорово, – успокоившись, сказала Лека.

Они весь день только загорали и купались. Домой вернулись голодные, сразу убежали на кухню.

– Завтра утром что бы ни-ни, – шепотом, чтобы никто не услышал, сказала Лека и, чмокнув Юлю в щечку, убежала к себе домой.

Юля весь вечер готовилась. Нашла старый папин рюкзак, положила в него сырую картошку, чтобы приготовить в костре, полбуханки хлеба, баночку варенья и еще немного колбасы. Порылась в шкафу и нашла еще с Нового года засохшие конфеты. Так всегда поступали, хорошие съедали, а те, что в довесок, уже после шли.

– Идем, – увидев Юльку, крикнула Лека и, не дожидаясь, пока подружка подойдет, нырнула в кусты.

Опять старая дорога, но в этот раз Юля была готова, знала куда идет. Топи, озерцо, опять топи и берег, а там и рукой подать до их ивы. Как только дошли, девочки сразу стали проверять, нет ли кого постороннего. На песке были только следы от какой-то птицы.

Они улыбнулись и как по команде стали одновременно раздеваться. В этот раз Юля прихватила свой купальник, но видя, что Лека опять разделась догола, и она решила не выделяться. Бросила свой голубой купальник обратно в рюкзак и побежала на берег.

– Круто, – пыхтя, перебирая коленками, выползла из воды Лека и шлепнулась на мелководье.

Через несколько секунд рядышком, подняв брызги, улеглась Юля и, зажмурившись от яркого солнца, посмотрела на облака.

– Бегемот.

– Где? – Лека перевернулась на спину и посмотрела туда, куда Юля показывала рукой.

– Это не бегемот, а Борька.

– Какой еще Борька?

– Бык, в стаде. Такой толстый и большой, я его боюсь.

– Ой, смотри, а это лягушка, – и Юля ткнула пальцем в другую часть неба.

– Это не лягушка, а Зяба.

– Что еще за Зяба?

– Коза у баб Веры, вечно в репейниках ходит.

– Хм, – Юля не стала возражать, Зяба так Зяба. – Смотри, танк, – она опять ткнула рукой в небо.

– Это…

– Танк и все, ясно?

– Ладно, пусть танк, но ствол кривой.

– Это пока ты тут болтала, он согнулся.

– Странный он у тебя, – Лека тяжело вздохнула, перевернулась на живот и покосилась на Юлю.

Что за странное небо, некоторые облака плывут налево, другие направо, а есть такие, которые и прямо и все одновременно. Юля смотрела на это чудо природы и млела от удовольствия, от того, что Лека чуть касалась пальчиком ее кожи.

Она улыбнулась, прикрыла глаза и представила, что плывет в тех самых облаках. Может так и выглядит рай. Река, песок и ничегонеделанье. Ах да, Юля еще забыла про бублики, что лежали в рюкзаке. А еще газировка, которую прихватила Лека, ну, в общем, всякие вкусняшки.

– Ой, – чуть вздрогнув, сказала Юля, открыв глаза, посмотрела на Леку, а та с серьезным лицом что-то вырисовывала ей на животе.

– Что это? – спросила она у Юли.

– Круг.

– Нет, подумай, – и девочка еще раз нарисовала фигуру на животе.

– Колобок.

– Да какой тебе колобок, ну же…

– Бублик. Нет, Копатыч из «Смешариков».

– Точно, – обрадовалась Лека и шлепнула Юлю по животу.

– Ай! – возмутилась девочка.

– А это что?

Они так лежали на мелководье и друг другу рисовали всякие фигурки и слова. Кто лежал, тот должен был отгадать. К обеду съели колбасу и все яблоки, запили газировкой, сразу потянуло на сон. Девочки растянулись под ивой и сладко задремали.

«Что это было?» – еще окончательно не проснувшись, спросила себя Юля. Что-то теплое, щекочущее, вроде знакомое и в то же время нет. Она услышала, как где-то в камышах пиликала птица, где в поле, за рекой, во всю стрекочут кузнечики. «Ой». Опять это ощущение. Юля нехотя открыла глаза и посмотрела на листву, что качалась над головой.

Кто-то очень осторожно прикоснулся к ней. Юля повернула голову. Легкий импульс в груди и этот щелчок в мозгу, словно рубильник, то включался, то выключался. Она вздрогнула, чуть напряглась, но уже через секунду тело снова обмякло.

Лека нагнулась и, осторожно прикасаясь пальчиком, водила им по ее соску. «Что это?» – промелькнула мысль, девочка чуть улыбнулась, дотронулась до коленки Леки, та сразу посмотрела ей в глаза.

– Смотри как интересно, – сказала она. – Он у тебя твердый, – Юля не ответила, а только подняла голову и посмотрела на сосок, что чуть выпирал вверх.

Уже как года два она заметила изменения в своей груди. Сперва тягучее, немного покалывающее состояние, а после он как ягодка взял и появился. Сосок стал сжиматься и выпирать вперед. За этим последовала стеснительность, словно у нее и правда грудь, а не этот прыщик. И все же Юле было интересно рассматривать его в зеркале. Он рос как-то уж слишком медленно, вот у Верки, у той уже о-го-го, как говорили мальчишки, персик.

Лека коснулась соска, еле уловимая волна в груди и это состояние неги, когда ты вот-вот проснешься и готова потянуться.