Анжелика была худенькая невысокая девочка с большущими темно-карими глазами на удлиненном лице с высокими скулами. Длинные светлые волосы доставали почти до пояса, и Моника подолгу расчесывала их. Каждую неделю, вымыв девочке говову, Моника расчесывала ей волосы до тех пор, пока они не высыхали. Она никогда не пыталась вытереть их насухо, как свои собственные, и каждый вечер, когда девочка ложилась в постель, Моника заходила к ней в спальню, брала гребень и целых десять минут расчесывала и расчесывала длинные шелковистые пряди.

Волосы дочки были для Моники предметом особой гордости. Никто никогда не посмеет сказать, что ее дочка - не самый ухоженный ребенок во всем Эймити.

Арман тоже обожал волосы Анжелики. Порой вечерами, когда Анжелика заползала к нему на колени (несмотря на ворчание матери, которая говорила, что девочка уже почти взрослая), Арман долго гладил шелковистые пряди.

- Ma petite blonle* **Моя белокурая малышка (фр.).**, - любил говорить он, целуя ее в затылок.

- Арман, прекрати! - кричала Моника. - Девочке уже двенадцать лет.

Арман посматривал на жену и продолжал гладить Анжелику по голове.

- Она же еще крошка, - говорил он. - Она mon petit ange* **Мой маленький ангел (фр.).** . Да, милая? - И снова целовал дочку. - Mon petit ange du ciel.

- Никакая она не крошка, - кипятилась Моника. - Ей уже двенадцать, и она уже молодая дама.

- А вот ответь мне сама, Анжелика, - спрашивал Арман самым что ни на есть серьезным голосом, хотя Анжелика видела в его глазах смех, - ты моя крошка или нет?

Анжелика устраивалась поудобнее и тыкалась носом в свое любимое, так чудесно пахнувшее местечко между шеей и плечом.

- Да, папочка, - шептала она. - О, да.

- Анжелика! - цедила Моника и тяжело вздыхала. - Немедленно отправляйся наверх. Тебе пора делать уроки.

- Да, маман, - покорно отвечала Анжелика и улыбалась Арману, потому что прекрасно знала - прежде чем уйти из дома, папочка обязательно поднимется к ней и поцелует, пожелав спокойной ночи. А потом, вернувшись домой, на цыпочках подкрадется к ее кровати и проверит, не сползло ли одеяло. Иногда, просыпаясь ночью, Анжелика обнаруживала, что Арман сидит на краю ее постели и шепчет всякие глупости.

- Наконец, мне удалось решить тайну мироздания, - шептал он. - Теперь я могущественнее, чем президент Соединенных Штатов и король Англии, вместе взятые.

- И что ты теперь сделаешь, когда ты стал могущественнее президента и короля? - спрашивала Анжелика.

- Гм-мм, - Арман задумчиво поглаживал себя по подбородку. - Дай подумать. Прежде всего, я объявлю следующую субботу праздником. Но праздником только для тех маленьких девочек, которым двенадцать лет, у которых длинные белокурые волосы и большущие карие глаза, и зовут этих девочек Анжеликами.

Анжелика прыскала и начинала хихикать.

- Ш-шш, - Арман подносил палец к губам. - Мы же не хотим, чтобы главный казначей или члены парламента узнали это. Ведь это государственная тайна.

Анжелика зарывалась у него на груди, давясь от смеха.

- Мне так нравится, как от тебя пахнет, папочка.

От ее отца пахло мыльным порошком, сигарами и виски - обо всем Анжелика сразу вспоминала, как только начинала про него думать. Чудесный аромат удивительным образом смешивался с мягким добрым голосом, веселым раскатистым смехом, при котором обнажались ровные белые зубы, и колючей щетиной, прижимавшейся к ее щеке. Но больше всего Анжелике был по душе этот удивительный родной запах.

Однажды, еще совсем малышкой, она сидела у окна в ожидании, пока Арман вернется домой с работы, и вот, увидев, как он показался из-за угла, сорвалась с места и бросилась к входной двери, крича во все горло:

- Я чувствую запах папы!

Но Моника, которая хлопотала у печи, разогревая ужин, даже не повернулась. Она только буркнула:

- Не мудрено!

Девочка остановилась как вкопанная, удивленная не столько словами, сколько маминым тоном.

- Что ты сказала, маман? - переспросила она.

- Я сказаала "не мудрено", - ответила Моника. - Даже мертвец учуял бы запах твоего папочки. Еще бы - ведь от него разит за милю, как от ходячего трактира.

- Что, маман?

Моника обернулась, посмотрела на выжидательно поднятую мордашку ребенка и в миллионный, должно быть раз подумала, что не питает к Анжелике материнских чувств. Возможно, останься они сразу с дочкой вдвоем, все было бы по-другому, а так с самого рождения Анжелика была дочкой Армана.

- Я сказала, что нет ничего удивительного в том, что ты почувствовала запах своего отца, - хриплым голосом сказала Моника. - Его учуял бы даже мертвец.

- А-аа, - протянула Анжелика. Она была сбита с толку и хотела спросить у матери, что та имела в виду, но Арман уже стоял в дверях и она не могла терять времени.

- Папочка!

Арман подхватил дочурку и подбросил в воздух.

- Ну чем я не король? - расхохотался он. - Ведь меня встречает настоящая принцесса!

Он закружил Анжелику, которая смеялась и визжала от восторга.

- Арман! - крикнула Моника. - Опусти ребенка. У нее живот заболит перед ужином.

Арман поставил девочку на пол. Анжелика чувствовала, что отношения между родителями стали натянутыми. Словно их держала невидимая резиновая нить. Нить всегда была натянута и никогда не ослабевала...

- Анжелика! - позвала мать. - Иди мыть руки.

Анжелика почувствовала, как к горлу подкатил комок, а в глазах запершило.

- Да, верно, - подтолкнул ее Арман. - Вымой руки и возвращайся, потому что мне не терпится рассказать тебе о чудесном изобретении.

- О каком, папочка? - глаза Анжелики широко раскрылись. Она уже забыла про навернувшиеся слезы.

- О, - сказал Арман, - это замечательное изобретение, о котором я имею право рассказать только маленьким девочкам, которые носят имя Анжелика и у которых очень, ну очень чистые руки. - Он умолк и посмотрел в загоревшиеся глаза дочери. - Но я, так и быть, чуточку подскажу. Это изобретение имеет отношение к транспорту.

- Машина! - закричала девочка, захлопав в ладоши, и радостно запрыгала.

- Анжелика, - со вздохом сказала Моника. - Ну почему ты никогда не слушаешься свою мать? Я же сказала тебе - иди мыть руки. Немедленно!

- Да, маман.