01

Смелей и чётче нет картин

Средь неизведанных пучин,

Чем те, что гложат подсознанье

Размытым образом мечты,

В немое царство темноты

Забрав рассветное сиянье;

Как будто тоненькая леска,

Мелькает ниточкой из блеска

Дорожка, книзу уходя

В толщины водные сплошные

При этом мысли непростые

На ум тревожный наводя.

02

Глазам испуганным видна

Большая эта глубина;

Свою историю рисует

Океаническое дно,

Лишь тем познать его дано,

Кто без напраслины рискует

Своей историей по жизни,

Все зародившиеся мысли

Отдав с руки пучине той,

Под синим блеском вдохновенья

В её бездонные владенья

Их окуная с головой.

03

Нечёток так границы край,

«Или ныряй или всплывай…» -

Щебечет внутренний уж голос

С какой-то серой стороны,

В тот миг, когда рукой волны

Дорожка, словно тонкий волос,

От взбудораженности рвётся

И вряд ли где-нибудь найдётся

Её конец на глубине;

Всё пеленою закрывает,

И очертанье пропадает

Необратимо в этом сне.

04

Опять светло со всех сторон,

Поскольку снова этот сон

Под утро раннее проходит,

Завидев снизу, как рассвет

Свой еле видный дальний свет

Опять за окнами наводит.

Картины вдребезги разбились

Пучины той, когда открылись

Слегка разбитые глаза,

Чтобы приветствие рассвета

Принять без всякого секрета,

Пока не выдалась гроза.

05

От сна слегка вспотевший, лоб

И лёгкий утренний озноб,

В каких удобных разных позах

В кровати бы не засыпал,

С утра чуть-чуть напоминал

О постоянных майских грозах.

Вот и сейчас глухое небо

Всё намекает сверху слепо

Всем о сегодняшнем дожде,

Что вновь пройдёт под звуки грома,

Аж, станет детям страшно дома,

И даже взрослым кое-где.

06

Покинул Джон свою кровать

И у окна чуть постоять

Решил в своей какой-то тайне

От перевёрнутого сна,

Пока, наполненный сполна,

Не закипел на кухне чайник.

Хоть луч и падал как-то мило,

Погода уж не вдохновила

Его унылых сонных глаз.

Он постоял совсем немного

И поспешил на кухню строго,

Чтоб отключить на плитке газ.

07

Была та кухонька проста –

Квадратный столик и плита

С железным чайником, кастрюлей

И небольшой сковородой,

И холодильник небольшой

На деревянном толстом стуле.

В служебной северной квартире

Всё, как в своём отдельном мире

Над узкой улицей Москвы,

Всё стало снова настоящим,

Запахло кофеем бодрящим

Когда у самой головы.

08

С яйцом варёным бутерброд

Заметно спас от непогод

Его застывшее сознанье,

Как колбаса, что на плите

С поджаркой на сковороде

Даёт уже благоуханье.

Уж день второй, а то и третий

Стоит порой назло соседям

Прям в сковородке у окна.

Ведь часто ладится забота,

Да, и научная работа

Порой у Джонни допоздна.

09

Он завтрак быстренько доел

И плащ свой кожаный надел

Поверх футболки прям на плечи,

Что по-бойцовски широки;

А на ботинках же шнурки,

Чтоб избежать глубокой встречи

С водицей майской возле лужи,

Он затянул чуть-чуть потуже

И подзаправил неспроста.

Рукой прогладил плащ немножко

И, в приоткрытое окошко

Вглядевшись, вышел без зонта.

10

Хоть был и серым горизонт,

Но Джонни редко очень зонт

С собою брал, идя куда-то,

Ведь после тропок ледяных,

Ветров холодных столбовых

Тут дождь смотрелся слабовато.

И после снежно-неизменной

Погоды той широкой, бренной

Здесь вся московская зима,

Своим коротким продолженьем

И понедельным измененьем

Сводила голову с ума.

11

Но всё же радуется Джон

Цветным часам со всех сторон

Зелёных сквериков столицы,

Когда по травке и кустам,

С ответным криком тёплым дням

Перебирают лапки птицы.

Как островок немой цветочный,

Один из скверов этих точно

Прям на пути его лежит

До непростого института,

Что знанья все довольно круто

О путешествиях хранит.

12

Уж неприметно вовсе тут

Расположился институт,

Отбросив сказочные тени

На невысокие дома,

Но нестандартного ума

Для новизны изобретений

Хотят его большие стены,

Чтобы ускорить перемены

Советских всяческих наук.

И Джон был принят за старанья,

Лишь в эту дверь его познанья

Один лишь сделали пристук.

13

Там каждый день профессора

Почти что с ночи до утра

Ведут большие разработки,

Идеи двигая свои,

И географию Земли

Рисуют в новой перемотке.

Американец, же без края

У них собою вызывая

Весьма нескромный интерес,

Всем показался без сомнений,

Как настоящий друг и гений,

Что осветил научный лес.

14

Ведь только он пока что знал

То, что ни разу не видал

Ещё какой-либо учёный

В пределах солнечной Земли,

Что до такого не дошли,

Нарушив всякие законы.

Как очень ценный их сотрудник,

Все любознательные будни

Он над наукой проводил,

Из антарктического края

Познанья эти вспоминая

И уделяя много сил.

15

Сидел он здесь и в этот раз,

Не отводя уставших глаз

От синих записей тетради

И непонятных чертежей,

Что силой знания своей

Сам рисовал науки ради.

Немного тесен был и скучен,

Без лишней мебели и штучек

Его научный кабинет.

Все по-советски в доле странной,

Ведь от войны совсем недавней

Пока что роскоши здесь нет.

16

Сидит наш друг уже давно…

Вдруг приоткрытое окно

Пред ним внезапно заскрипело,

И распахнулось оттого,

Что без причин вошло в него

Широкоплечее же тело.

Сначала сильно удивился

И потому разгорячился

От неожиданности Джон;

Потом же с бойкостью расстался

И даже малость рассмеялся

И поразвёл рукам он.

17

В один момент прошёл испуг,

Когда огромный старый друг

Пред ним предстал во всей улыбке

И тоже в стороны развёл

Свои ручища, рядом стол

Задев случайно по ошибке.

Откинув в сторону тетрадки,

Что там лежали по порядку,

Воскликнул Джонни тут: «Тайпан…».

А тот с не меньшим удивленьем,

Да, и с особым вдохновеньем

Ему в ответ: «Ты как, братан?!».

18

Он пыль оконную с себя

Стряхнул рукой, произнеся:

«Хотел, как нужно, через двери

Войти к товарищу, но, вот,

Внизу худой очкастый крот

Моим словам никак не верил.

Что ты мой друг, он – гад – не слышал;

Видать, я личиком не вышел,

Чтоб за профессора сойти.

И, вот, пришлось немного свергнуть

Порядки ваши и прибегнуть

Мне к безотказному пути.

19

Не бить же мне профессоров?!».

А Джон ему конкретных слов

Всё не находит, как в угаре,

Лишь, постояв ещё чуть-чуть