Более изощренной попыткой обосновать высшее положение постиндустриального общества по отношению к предшествовавшим ему типам обществ явилась замена конституировавшей его науки на творчество. В последние десятилетия она предпринималась не только в социально-философских, но и во многих вполне конкретных концепциях, описывающих различные стороны жизнедеятельности современного общества, в частности, в ряде концепций менеджмента. Сама логика такой замены весьма показательна, поэтому остановимся на ней более подробно.
Во множестве теорий о развитии общества присутствует эволюционная логика, заложенная еще в эпоху Просвещения и наиболее последовательно использованная Ч. Дарвином в теории развития биологических видов. Их эволюция заканчивается появлением человека. Поэтому у Дарвина не было необходимости домысливать нечто о будущем развитии живого на нашей планете. А вот философам и социологам это приходится делать, и иногда аналогии с биологией помогают интерпретировать и даже прогнозировать некие социальные параметры. Одной из возможных тактик в предсказании высшей стадии развития человечества стала апелляция к эволюционному правилу: в онтогенезе отражается филогенез, т. е. каждое живое существо (в том числе и человек) в своем индивидуальном развитии повторяет развитие вида, к которому принадлежит. В социальной мысли данная закономерность подверглась инверсии, и ученые попытались вывести черты высшей стадии развития общества по аналогии с высшей стадией развития личности. Но что следует считать такой высшей стадией? Здесь как раз и возникло негласное единство в том, что вершиной развития личности является ее творческая активность. Если человечество способно преображать окружающий мир, то высшая заслуга отдельного человека – внести свою лепту в это преображение.
Наиболее популярную эволюционную концепцию этого плана предложил сын уроженцев Российской империи, проживший всю сознательную жизнь в США (воспитанный в англосаксонской культуре), Абрахам Маслоу. Его иерархия потребностей – от физиологических потребностей до самореализации (самоактуализации), т. е. творчества – задает очень понятный вектор развития личности. Выстраивая свою пирамиду, он, правда, утверждал, что на ее вершину поднимаются далеко не все люди, что подлинных творцов в мире мало. Собственно именно поэтому он и изобразил свою иерархию в виде пирамиды: если физиологические потребности свойственны всем людям, то потребность в творчестве – только немногим. Но, так или иначе, направление индивидуальной эволюции человека было задано.
В XXI веке произошел синтез эволюционных теорий отдельного человека и общества в целом, и постиндустриальное общество стало представляться социальной системой, где на последнюю ступень пирамиды Маслоу поднимается все большее количество людей. Наиболее удачно эту идеею изложил Д. Пинк в книге «Нация свободных агентов», в которой он жестко противопоставил протестантскую трудовую этику, свойственную раннему капитализму, мотивации человека постиндустриального общества. Последняя связана с творением нового, с самореализацией, т. е. с подъемом на вершину пирамиды. По Пинку, «…кальвинистские ценности и порожденная ими трудовая этика иногда превращались в “железную клетку”, с которой можно было мириться, если не было другой возможности. Когда в новых возможностях нет недостатка (т. е. в постиндустриальном обществе. – Авт.), эта “клетка” становится настоящей тюрьмой. В конце концов, трудно карабкаться по пирамиде Маслоу, если вы заперты в клетке Вебера»[7].
Получается, что практически все «развитые» люди «развитого» постиндустриального мира должны быть охвачены творческим порывом. Такое толкование очень хорошо вписывается в господствующий сегодня демократический принцип эгалитаризма. Идея равенства людей уже на подсознательном уровне стала восприниматься как один из аспектов научности и достоверности в суждениях о социальных явлениях и процессах. В конце концов, принцип равенства был распространен и на творчество: оно теперь якобы стало свойственно всем людям. Но можно ли представить себе мир, состоящий из одних творцов? Реальная общественная практика опровергает подобные представления.
Во-первых, даже на уровне обыденного сознания понятно, что отнюдь не все люди способны к творчеству – умеют и хотят творить. Есть большая когорта, что называется, чистых исполнителей, а есть и люди, просто неспособные к высококвалифицированному труду. Вообще обыденное сознание воспринимает способность к творчеству как некий дар, очень неравномерно распределенный между людьми. И утверждая противоположное, наука якобы подчеркивает свой высший статус. Во-вторых, для реализации творческих идей творцу необходимы исполнители – возможно тысячи людей, которые не могут и не должны изменять первоначальный замысел. Они, образно говоря, просто выступают в качестве рук, ног, глаз, а иногда и мозгов творца. Но ни одна из этих ролей не подразумевает создания чего бы то ни было нового. В-третьих, само поддержание жизнедеятельности человечества требует усилий множества людей, которые должны изо дня в день выполнять свои обязанности, никоим образом не отклоняясь от шаблона.
В сфере обеспечения жизни людей основным императивом всегда будет безопасность, а не творчество. В любом современном обществе – называется оно постиндустриальным или нет – миллионы людей должны просто выполнять свои обязанности для поддержания нормальной инфраструктуры самой жизни. Все сложные технологические комплексы, поддерживающие современную жизнь, действуют на основе строго стандартизированных процедур, и только у высших менеджеров, да и то в очень ограниченном объеме, появляется возможность принятия по-настоящему творческих решений.
В России вследствие тяжелых климатических условий и размеров страны чуть ли не большая часть населения прилагает свои трудовые усилия для поддержания нормальной жизни. Например, сегодня в России насчитывается три четверти миллиона железнодорожников. Многие из них вполне могли бы заняться творческой деятельностью. Но как творчески переключать стрелки на железной дороге? То же самое можно сказать и об энергетике, особенно, атомной, о системе ЖКХ, отрасли связи и многом другом.
И все-таки следует признать, что понятие творчества значительно демократичнее понятия науки. Творчеством может заниматься и повар, и парикмахер, и даже слесарь. Именно поэтому слово «креативность» сегодня стало столь популярным. Фактически, ряд современных авторов говорит о том, что центральное место в структуре постиндустриального общества занимают творчество и творческие люди. Наиболее последовательно эту мысль развил В. Л. Иноземцев, автор концепции постэкономического общества. Описывая процесс его становления, Иноземцев писал: «Важнейшей чертой этого процесса становится преодоление труда как утилитарной активности и замена его творческой деятельностью, не мотивированной материальными факторами»[8]. Главные ценности общества такого типа создаются не трудом, а творчеством, поэтому в экономике начинают править бал «креативные корпорации». «Продукты креативной корпорации, как правило, представляют собой качественно новые информационные продукты и услуги… В этом отношении креативные корпорации играют в развитии современного общества гораздо более важную роль, нежели традиционные или адаптивные корпорации, так как формируют новые потребности и определяют новые цели общественного производства»[9].
Творческих людей действительно гораздо больше, чем ученых. Поэтому интерпретация постиндустриального общества с акцентом на центральном месте в нем творческой активности, выглядит более приемлемой, чем выделение науки в качестве наиболее значимого сектора сферы услуг. Р. Флорида в своей книге «Креативный класс» описывает три уровня этого класса: ядро – мыслители, носители идей (thinkers); креативные специалисты – деятели, способные реализовать идеи, как чужие, так и свои (makers); энтузиасты – вовлеченные по различным убеждениям в процесс креативной деятельности (involvers)[10]. Поэтому, по мнению Флориды, к творческому классу сегодня относятся многие миллионы людей. Но все же с демократичностью и реалистичностью концепции постиндустриального общества дело обстоит не так просто.
