Предлагаемая архитектура сцены, перечисленная и описанная мебель, ее расстановка - все это необходимо, как обязательный минимум, чтобы представление развивалось без помех. Возможные добавления, усовершенствования и варианты будут зависеть от режиссера, а их реализация от сценографа.
Чем больше сцена, чем больше пространства, тем лучше для этой специфической пьесы. Стесненность, толкотня на сцене не принесут пользы пьесе. В особенности в III акте, когда произойдет "раскрытие", то есть выход из замкнутого помещения на "натуру". Во II акте декорация изменяется частично (стены, архитектура сцены остаются неизменными, зато интерьер в значительной мере трансформируется). В III акте - трансформация полная.
Итак, настоящая пьеса требует значительного физического пространства. Как, например, поставить стол "посередине", одновременно не блокируя визуально для публики и пространственно для актеров - выход на террасу? Сделать это нелегко даже на большой сцене, а на малой проблема окажется просто неразрешимой. Другой пример: из-за многоугольности стен утратится значительная часть полезной поверхности сцены. А ведь уже в I акте на сцене будут присутствовать восемь персонажей одновременно. Не говоря уже о III акте, "натурном".
Однако пьеса требует не только физического пространства. Есть в ней также пространство "внутреннее", иными словами - пространство воображения. Его значение особо велико, поскольку действие каждого акта происходит в другую эпоху, а вся пьеса охватывает почти сто лет.
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
I акта в порядке их появления на сцене
ПЕТР АЛЕКСЕЕВИЧ СЕЙКИН
ТАТЬЯНА ЯКОВЛЕВНА БОРОДИНА
ИВАН НИКОЛАЕВИЧ ЗАХЕДРИНСКИЙ
АЛЕКСАНДР ИВАНОВИЧ ЧЕЛЬЦОВ
МАТРЕНА ВАСИЛЬЕВНА ЧЕЛЬЦОВА
РУДОЛЬФ РУДОЛЬФОВИЧ ВОЛЬФ
ЛИЛИ КАРЛОВНА СВЕТЛОВА
АНАСТАСИЯ ПЕТРОВНА БАТЮШКОВА
ВЛАДИМИР ИЛЬИЧ УЛЬЯНОВ-ЛЕНИН
ДЕЙСТВИЕ
Занавес поднимается.
С левой стороны, за секретером, спиной к правому входу, сидит и пишет поручик Петр Алексеевич Сейкин. На нем расстегнутый форменный китель.
Чуть позднее с правой стороны входит Татьяна Яковлевна Бородина, высокая шатенка с темными глазами. На ней одежда в летних, пастельных тонах. В руке зонтик яркого цвета, через плечо висит несколько причудливая вязаная сумочка, возможно, с вышивкой, в "народном" духе. Блузка, застегнутая под горло, с длинными рукавами. Юбка длинная, узкая в талии и облегающая бедра. Шляпка и перчатки-митенки.
Сейкин поворачивается к ней, но тут же возвращается к своему занятию. Татьяна Яковлевна некоторое время стоит, затем садится в кресло возле входа.
Пауза.
ТАТЬЯНА. Да, нехорошо.
Пауза.
Все спрашивали о вас...
СЕЙКИН (продолжая писать). Все?
ТАТЬЯНА. Ну, разве что мадемуазель Лили была менее любопытна. Зато вся компания... Отчего же вы не пошли с нами, Петр Алексеевич?
Пауза.
Такие чудесные виды! И ни облачка. А тропинка ведет все выше, выше и выше...
СЕЙКИН (продолжая писать). На море?
ТАТЬЯНА. Что - на море?
СЕЙКИН. Я говорю о видах. Наверняка, виды на море.
ТАТЬЯНА. Да! На море, на горы, на сады! Вы хоть знаете, что в эту пору они цветут?
СЕЙКИН. Не исключаю.
ТАТЬЯНА. Куда ни посмотришь - природа, а воздух - не надышишься.
СЕЙКИН. Трудно возразить.
ТАТЬЯНА. А вы тут взаперти, всегда один...
СЕЙКИН. Совершенно верно.
ТАТЬЯНА. Это не полезно, Петр Алексеевич, нужно выйти к людям.
СЕЙКИН. А зачем?
ТАТЬЯНА. Нужно жить с людьми...
СЕЙКИН. То есть, с кем.
ТАТЬЯНА. Ну, с людьми.
СЕЙКИН. Со всеми?
ТАТЬЯНА. Вдали от людей человек становится нелюдимом.
СЕЙКИН. А с людьми не становится?
ТАТЬЯНА. Людей нужно любить.
СЕЙКИН (бросает перо и оборачивается к Татьяне). Вы заблуждаетесь. Либо на горы, либо на море.
ТАТЬЯНА. Что - на море?
СЕЙКИН. Виды. Смотреть можно только на горы, или только на море. Невозможно смотреть одновременно в две стороны.
ТАТЬЯНА. А кто может мне запретить?
СЕЙКИН. Законы физики, геометрия, география, оптика... В две стороны смотреть невозможно. Чтобы видеть одну сторону, необходимо быть на другой. Горы расположены на земле, а море - на море. Чтобы смотреть в сторону моря, вам необходимо быть на суше, а чтобы видеть горы - на море, и лучше всего на палубе парохода, иначе вы сразу же утонете. Ну еще, может быть, на лодке.
ТАТЬЯНА. Вы сердитесь на меня?
СЕЙКИН. На пароходе, на лодке, на чем угодно, только не на воде непосредственно. Ходить по воде невозможно, хотя, как утверждают, такое однажды случилось... Впрочем, не будем об этом. Под ногами должно находиться что-нибудь незыблемое, нечто, дающее опору. Если не суша, то хоть какая-то ее замена. А это означает, что в любом случае смотреть на море можно только с земли.
ТАТЬЯНА. Вы в дурном настроении.
СЕЙКИН. Я всего лишь мыслю логично.
ТАТЬЯНА. Но к чему быть логичным до такой степени!
СЕЙКИН. Ваш вопрос нелогичен. Логично мыслить можно только логично, не более, не менее. Либо логично, либо нелогично.
ТАТЬЯНА. Вы не любите поэзию?
СЕЙКИН. Поэтов у нас и без меня хватает. Вот, например, Иван Захедринский - он поэт.
ТАТЬЯНА. А кто еще?
СЕЙКИН. Ивана Захедринского вполне достаточно.
ТАТЬЯНА. Вы знаете его стихи?
СЕЙКИН. Нет, зато я знаю Ивана Захедринского.
ТАТЬЯНА. Мне они не нравятся.
СЕЙКИН. А Иван Захедринский?
ТАТЬЯНА (не отвечая на вопрос). По-моему, они слишком... Слишком поэтичны.
СЕЙКИН. Стихи?
ТАТЬЯНА. Им чего-то нехватает. Им нехватает... да, я поняла, им нехватает логики.
СЕЙКИН. Стихам?
ТАТЬЯНА. Мне нравится логика.
СЕЙКИН. С каких же это пор?
ТАТЬЯНА. С недавних. А если честно - только с сегодняшнего дня. Вы так говорили о логике - необыкновенно убедительно. Я буквально увлеклась логикой.
СЕЙКИН. Но почему?
ТАТЬЯНА. Потому что она такая... логичная...
СЕЙКИН. Смотрите-ка, кто бы мог подумать.
ТАТЬЯНА. И в ней есть своя поэзия.
Доносится кукование кукушки.
СЕЙКИН. Должен вас предостеречь, что...
Татьяна прикладывает палец к губам, прося Сейкина не говорить. Сейкин повинуется. Татьяна отсчитывает кукования на пальцах, после пятого кукушка умолкает.
