— Что там у вас?
Говард открыл дипломат, вынул рукопись сценария и начал читать.
Его перебивали непристанными замечаниями в стиле Микки-Мауса:
— Мне ясен смысл этих фраз… А тут не хватает действия… Вы потеряли нить сюжета. Мне нужна нить, больше действия! Да, это сгодится, конечно, пойдёт.
Ему нет дела до авторского тщеславия и вложенных в рукопись ценностей! Он типичный абстракционист и зануда! Он гонится за строкой: строка оплачивается, это ясно и ему.
Понятно, лучший способ заработать деньги — это делать бессмысленные сюжеты… Скрип.
Именно в тот миг, когда Говард старался загнать Тревора в угол, принудить его купить сценарий, раздался проклятый лязг стали, заглушивший голос. Скрип. Стальные лезвия проскребли по краю серебряного подноса.
Острые лезвия шевелились и исчезли под столом. Говард потёр глаза и мотнул головой, прогоняя видение.
— Мне не ясно вот тут, — Тревор потёр лезвия друг о друга, то есть руки о зеркальную поверхность стола.
На концах его пальцев выступали длинные изогнутые лезвия. Говард снова потёр глаза, прогоняя глюк. Стальные лезвия взяли рукопись, тряся её и сминая. Скрип. Его глаза впились в лицо Говарда. На коже проступили ожоги и волдыри, а рот открыл ужасные зубы.
Глюк! Это глюк! Говард зажмурился, что в глазах потемнело. Как продюсер может быть тем чудовищем с лезвиями вместо рук? Это из-за духоты! В ушах раздался жуткий смех! Как он может критиковать рукопись? Неужели он не знает об Анне, которая сидит на его шее в ожидании, когда Говард заработает денег?..
Тревор краснеет, приобретая черты страшного кошмара с улицы Вязов. С ужасным смехом он запрыгивает на стол. Скрип. Говард убеждает себя, что ему это мерещится и он сказал что-то не то. Тревор поднялся, и Говард вылетел из кабинета; пошёл звонить доктору. В стеклянной будке, куда он зашёл, по поверхности проскрежетали стальные лезвия. Рука в перчатке медленно водила по стеклу с улицы.
Рука знает, о чём беседовал парень с доктором и продюсером, и эта конечность преследует его.
***
— Спокойно, Говард, — голос доктора располагал к доверию. — Когда вы впервые заметили эту руку с лезвиями?
В глазах доктора понимание, которого нет во взоре продюсера, Анны… Голос доктора вытесняет лязг стали.
— Вам нужен покой, Говард, — сорвалось с его губ. — Ваше расстройство происходит от мнительности. Вы выглядите устало. У вас явный недосып. Если людям кажется то, чего на самом деле нет, надо противиться сознательно…
За спиной доктора показалась рука в перчатке со стальными лезвиями на концах. Пятерня растопырилась, делая ужасные знаки над врачом. Доктор не видел этого.
Врач не поможет мне, — пронеслось в мыслях Говарда. — Он совсем не понимает меня. Никто не понимает, насколько опасны эти когти!
Пятерня с жуткими когтями начала опускаться.
Лязг взвинчивал мозг. Вдруг доктор осёкся и пристально, как до этого продюсер, поглядел на парня, на тот миг встающего с кресла.
— Огромное спасибо, доктор. Я очень вам признателен!
***
Говард остановился около тачки. Ему не хватало воздуха, на лбу образовался пот, сердце ритмично стучало.
— Надо успокоиться, — шепнул он, захлопнув дверь машины. — Положиться не на кого. Доктор считает, что у меня глюки. Тревор не видит. Вместо Анны я вижу того ужасного типа с ожогами на лице. Неужели я чокнулся?
Говард внимательно осмотрел всю тачку.
Никаких следов лезвий. В салоне стало душно, рубаха промокла от пота, но парень знал, что будет делать дальше. Сначала надо… Скрип.
Лезвия проскрежетали по ветровому стеклу.
Говард включил дворники и смахнул их.
Пятерня с лезвиями зловеще проскользила по стеклу и исчезла. Стало тихо.
Что это преследует меня?
Парень нервозно закурил и завёл двигатель.
Ему хотелось уехать как можно дальше от этой страшной руки с изогнутыми лезвиями. Машина набирала скорость. Она проносилась по автостраде, обгоняя встречные тачки и сторонясь других. Парень почувствовал необычную лёгкость и свободу. Ему ничто не угрожало, весь мир у его ног. Вдали стала видна какая-то точка, постепенно приближавшаяся и перекрывающая трассу. Перед машиной мелькнула мерзкая рожа и скрылась.
— Крюгер, — содрогнулся парень, испуганно всматриваясь в дорожный асфальт.
По ветровому стеклу распласталась пятерня с острыми лезвиями на пальцах. Она прошла сквозь стекло и растворилась в управлении машиной. Из руля возникла ужасная рожа Фредди Крюгера и полностью взяла машину под свой контроль. Взгляды пересеклись.
Крюгер мгновение смотрел на парня, ужасно смеясь, что Говард покрылся дрожью.
Потом Фредди произнёс:
— Я покажу тебе правильную гонку!
Руки появились из ни откуда и вцепились в руль, обвившись змеями. Говард подался вперёд, старался перехватить управление на себя, но ремни безопасности заставили его откинуться назад, намертво приклеив к сидению. Крюгер истошно хохотал, увеличивая скорость машины. Говард нервно дёргался, пытаясь освободиться и истошно заорал… Бух!
Машина налетела на низкое бетонное ограждение и, поднявшись, перевернулась на противоположную сторону, приземлившись на четыре колеса. Салон заполнился густой красной тьмой. Последнее, что парень расслышал, был громкий лязг стали по стеклу.
***
Полицейский Пауэлл склонился над парнем, лежавшим среди обломков покорёженной машины. К приезду полицейских пробка на дороге достигла больших диаметров.
Пауэлл прощупал пульс, выпрямился и пробормотал:
— Бедный тип! — поморщившись, он отошёл.
Труп Говарда положили на носилки. Одна его рука свесилась и перчатка со стальными лезвиями спала на землю. Сталь жутко блестела в ярком свете солнечных лучей.
