Пытка продолжалась меньше минуты, но за это время Данила успел проститься с жизнью. Несмотря на то что он прижимал к лицу плотную ткань и пытался задержать дыхание, в горле першило, легкие горели огнем, по спине струился мгновенно выступивший холодный пот.

Наконец свист прекратился. В потолке загудели невидимые вентиляторы, почти мгновенно очистившие бокс от вонючего газа. Но, несмотря на это, Данила продолжал кашлять.

– С-суки… – выдохнул Снайпер. После чего осторожно понюхал воздух и вздохнул полной грудью. Похоже, он успел задержать дыхание, прежде чем газ проник в его легкие. – Держись, парень. Глубоко не вдыхай. Потихоньку дыши, небольшими порциями.

Данила внял совету, сдерживая рвущийся наружу кашель и потихоньку вентилируя легкие. Постепенно режущая боль в дыхалке сменилась тупой, а после и вовсе сошла на нет.

– Хорошенький прием, ничего не скажешь, – проворчал Снайпер, – Интересно, какие у них еще сюрпризы имеются?

С легким шипением гладкая стена бокса отъехала в сторону.

За ней был зал. Огромный, круглый, сверкающий хромированной сталью, да так, что Данила поневоле зажмурился.

Не иначе эффект был рассчитан именно на это. Чтоб посетитель проникся величием момента и осознал, какая великая милость ему оказана. Хотя не исключено, что с гладких поверхностей было просто легче стирать пыль.

Правда, пыли в этих хоромах, похоже, отродясь не водилось. Восходящие потоки воздуха уносили вверх под потолок малейшую соринку, которая могла коснуться странных и непонятных приборов, заполнявших зал. Приборы были разных размеров. Первым делом бросался в глаза самый массивный, величиной с того самого боевого робота, что Снайпер подстрелил на мосту. А вокруг него, как дети возле дородной мамаши, были наставлены агрегаты поменьше. И вся эта куча аппаратуры, еле слышно гудя, перемигивалась лампочками, словно переговаривалась друг с другом, обсуждая что-то очень важное.

А посреди зала стоял черный столб, уходящий под крышу зала, где толстыми змеями вились гофрированные трубы вентиляции. К столбу от приборов тянулось множество проводов, широких труб и тончайших трубочек, по которым циркулировала голубоватая жидкость. Не иначе все это обилие аппаратуры было подчинено одной цели – обслуживать столб. И на кой столбу нужно все, что понаставлено вокруг, оставалось загадкой.

Вокруг аппаратов суетились несколько металлических пауков, сильно напоминающих пристяжь боевых роботов. На первый взгляд и функции у них были аналогичными – пауки осторожно ковырялись в проводах, один вон панельку небольшую отодвинул, усами в электронных кишках аппарата возится… Эх, какая же прорва электричества тратится не пойми на что! Это тебе не перепаянные по десять раз осколки солнечных батарей и ветряки кремлевские, которые энергии дают – кот наплакал, на самое необходимое не хватает…

Надо отметить, что все это нагромождение приборов непонятного назначения вместе с их членистоногой пристяжью было отгорожено от посетителей бронестеклом неслабой толщины, также уходящим под потолок. И для тех, кто был удостоен высокой чести посетить помещение ноль, оставалась лишь небольшая свободная площадка без намека на стулья или хотя бы деревянную лавку.

– Здравствуйте, господа, – раздалось над головами Снайпера и Данилы. – Рад приветствовать вас в своих апартаментах.

– А можно узнать, с кем имеем честь беседовать?

Данила с уважением посмотрел на Снайпера. О старом языке он читал в библиотеке, где любил посиживать в свободное время. Но в Кремле так изъяснялись разве что князь с боярами, да и то лишь на больших собраниях, а не в повседневной речи.

По бронестеклу пошла рябь, которая постепенно трансформировалась в изображение пожилого человека в очках. На древней фотографии, спроецированной на бронестекло, были хорошо видны пятна на белом халате старика, а седая челка, небрежно спадающая на высокий лоб, не совсем вязалась с аккуратно подстриженной бородкой. Сквозь стекла очков посетителей сверлил недовольный взгляд их хозяина. Создавалось впечатление, что человека в белом халате оторвали от важной работы, чтобы сделать снимок, и данный факт изрядно вывел его из себя.

– Разрешите представиться – академик Кулагин, доктор биологических наук и хозяин этой базы, – произнес голос. – Так я выглядел… хммм… пару сотен лет назад, но, думаю, вам будет проще общаться, представляя себе некий конкретный образ. Кстати, прошу извинить за столь навязчивое приглашение, но смею предположить, что иначе мы бы просто не встретились.

– Ну, приглашение от настоящего доктора наук всегда льстит приглашенному, – заметил Снайпер. – Конечно, если его не ведут на рандеву под прицелом пулеметов.

– Еще раз прошу прощения, но это была необходимость, – отрезал голос.

– Что ж, тогда, если можно, ближе к делу, – ледяным голосом произнес Снайпер, которому, судя по всему, надоело упражняться в красноречии.

– Разумное предложение, – согласился голос. – Но прежде позвольте немного ввести вас в курс дела.

Итак, надеюсь, для вас не секрет, что Москва представляет собой что-то вроде термитника, обожженного Большой Войной. Снаружи – хаос и разрушения, внутри, под землей, – по большей части сохранившиеся тоннели официального и кремлевского метрополитенов, всевозможные бункеры и бомбоубежища для больших шишек и не очень, командные пункты противовоздушной и противоракетной обороны, а также шахты межконтинентальных баллистических ракет и подземные зенитно-ракетные комплексы так называемого ракетного щита Москвы, благодаря которому, кстати, мы с вами сейчас разговариваем. Ведь, как известно, столица тогда не особенно пострадала от ракетного удара, в отличие от иных городов России, Китая и других стран, вовлеченных в ту страшную войну, в результате которой большая часть когда-то густонаселенной планеты представляет собой пустыню, где под воздействием Полей Смерти гибнет все живое.

– Вы знаете, что это за Поля? – вырвалось у Данилы.

– Понятия не имею, – отозвался голос. – По всем законам ядерной физики радиационный фон за два столетия должен был снизиться до величин, вполне сопоставимых с жизнью биологических объектов. Однако фон остается прежним, и при этом его практически мгновенное фатальное воздействие на биообъекты необъяснимо с точки зрения науки прошлого. Это уже не радиация, а что-то иное, требующее длительного изучения. Чего, естественно, в современных условиях борьбы за выживание никто позволить себе не может.

Но вернемся к нашей теме. Так, на чем я остановился? Ах да, московский термитник. То, что я рассказал сейчас, так или иначе до войны просачивалось в средства массовой информации. Однако что у нас, что на Западе имелись строго секретные объекты государственного значения, о которых СМИ даже не догадывались…

Голос выдержал театральную паузу, наслаждаясь моментом. Но, не дождавшись ожидаемого вопроса, слегка обиженным голосом ответил на него сам:

– Это были секретные институты по созданию биологического оружия, один из которых находится под этим зданием. Многоэтажный производственно-исследовательский комплекс со своими мощностями, не прекращающий своего функционирования все двести лет после войны. Но если до нее Запад шел по пути механизации, создавая боевых роботов с набором ограниченных человеческих функций, то Россия тратила миллиарды на людей с функциями боевых роботов. Чувствуете разницу?

– А хрен точно слаще редьки? – поинтересовался Снайпер, – По-моему, что танк с мозгами имбецила, что имбецил с функциями танка…

– Вы не понимаете! – взорвался голос. – Если биоробот способен лишь жрать и воевать, то человек с функциями боевой машины может самостоятельно принимать решения на поле боя!

– Ага, видели только что, – хмыкнул Данила. – Броситься грудью на пасть мутанта и, напоследок плюнув ему в морду огнем, геройски погибнуть.

– Согласен, мои киборги без оружия в рукопашном бою не многим превосходят обычного человека, – ледяным голосом произнес невидимый академик. – Зато они способны максимально эффективно использовать любое известное вооружение от ножа до межконтинентального бомбардировщика, выживать в Полях Смерти и жить не старея более двухсот лет, пока не износится мозг…