Вся мощь Солнца. Он усмехнулся, вспоминая, как пытался растолковать на лекциях там, на Земле, что такое солнечный ветер. Тогда лекции были для него единственным способом заработать деньги на свои личные опыты; он был главным конструктором «Космодайн корпорейшн», создал немало космических кораблей, но его хобби фирму не увлекало.

— Протяните ладони к Солнцу, — говорил он. — Что вы чувствуете? Тепло, конечно. Но кроме него, есть еще давление. Правда, такое слабое, что вы его не замечаете. На площадь ваших ладоней приходится всего около одной миллионной унции. Но в космосе даже такая малая величина играет роль, потому что она действует все время, час за часом, день за днем. И запас энергии в отличие от ракетного горючего неограничен. При желании можно ее использовать. Мы можем создать паруса, которые будут улавливать солнечное излучение.

Тут он доставал кусок легкой материи в несколько квадратных ярдов и подбрасывал его в воздух. Влекомая теплыми потоками воздуха серебристая пленка, струясь и извиваясь, словно дым, медленно всплывала к потолку.

— Видите, какая легкая, — продолжал Мертон. — Квадратная миля весит только одну тонну, а лучевое давление на такую площадь достигает пяти фунтов. Парус будет двигаться — и нас потянет, если мы его запряжем. Конечно, ускорение будет очень мало, около одной тысячной G. На первый взгляд пустяк, но посмотрим, что это значит. За секунду мы продвинемся на одну пятую дюйма. Обычная улитка и то проходит больше. Но уже через минуту мы покроем шестьдесят футов и разовьем скорость больше мили в час. Неплохо для аппарата, который приводится в движение солнечным светом! За час мы удалимся от исходной точки на сорок миль, скорость достигнет восьмидесяти миль в час. Не забывайте, в космосе нет трения — стоит что-нибудь стронуть с места, потом так и будет лететь. Вы удивитесь, когда я вам скажу, что такое одна тысячная G: за сутки парусник разовьет скорость две тысячи миль в час. Если стартовать с околоземной орбиты — а другого способа нет, — за два дня будет достигнута вторая космическая скорость. И все это без единой капли горючего.

Он убедил своих слушателей; в конце концов ему удалось убедить и «Космодайн». За последние двадцать лет возник и развился новый спорт. Его, не без оснований, называли спортом миллиардеров, но теперь он стал окупаться благодаря печати и телевидению. Взять, к примеру, нынешние гонки: на карту поставлен престиж четырех континентов и двух планет, и число зрителей превзошло все рекорды.

«Диана» хорошо начала гонки; теперь можно взглянуть и на соперников. Соблюдая предельную осторожность (надежные, амортизаторы отделяли капсулу от тонких снастей, но он предпочитал не рисковать), Мертон переместился к перископу.

Вот они, будто невиданные серебристые цветки среди черных полей космоса. Ближе всех — каких-нибудь пятьдесят миль — южноамериканская «Санта Мария», очень похожая на воздушного змея, только размеры не те: длина стороны — миля с лишним. Несколько дальше — «Лебедев», сконструированный Астроградским университетом и напоминающий мальтийский крест; четыре крыла по его краям, очевидно, можно поворачивать для перемены курса. «Вумера», снаряженная Федерацией Австралазии, — обыкновенный парашют четырех миль в поперечнике. «Арахна» (яхта Главного космического комбината), в полном соответствии со своим именем, похожа на паутину и собрана по тому же принципу: из центра по спирали расходятся автоматически управляемые перепонки. Точно так же, только размером поменьше, сделана «Паутина» Еврокосмоса. Присланный Марсианской республикой «Солнечный луч» представлял собой плоское кольцо с полумильным отверстием; кольцо медленно вращалось, и центробежная сила придавала ему устойчивость. Идея старая, но никому еще не удавалось успешно осуществить ее. Мертон мог бы поклясться, что экипаж помучается с парусом, когда надо будет поворачивать.

Правда, осталось еще шесть часов до той поры, когда яхты завершат первую четверть своего медленного, величавого полета по суточной орбите. Сейчас, в самом начале гонок, они идут от Солнца, так сказать, с попутным солнечным ветром. Надо выжать все из этого галса, пока яхты не обогнут Землю и Солнце не окажется впереди.

На этой стадии навигация не требовала от него внимания, и Мертон решил сделать первую проверку. Он тщательно осмотрел парус, подолгу останавливая перископ на точках, где снасть крепилась к парусу. Фалы — узкие полосы непосеребренной пластиковой пленки — были бы совсем невидимы, если бы не флюоресцирующая краска. Сейчас они казались протянувшимися на сотни ярдов упругими разноцветными лучами; каждая пленка управлялась своим электрическим брашпилем, чуть больше катушки спиннинга. Эти крохотные брашпили непрерывно вращались, то выдавая, то выбирая фалы по команде автопилота, который держал парус под нужным углом к Солнцу.

Нельзя не залюбоваться переливами солнечных лучей на этом исполинском гибком зеркале… Оно медленно колыхалось, вибрировало, и множество отражений светила бежало по нему, теряясь у кромки паруса. Эта вибрация неизбежна: как правило, она ничем не грозила хрупкой конструкции, но Мертон был начеку. Иногда колебание переходит в зловещее биение, от которого парус рвется в клочья.

Убедившись, что все в порядке, он снова стал ловить перископом своих соперников. Как он и думал, «прополка» уже идет, менее совершенные яхты отстают. Но настоящая проверка их качеств начнется, когда они войдут в тень Земли и маневренность будет играть такую же роль, как скорость.

Казалось бы, не самое сейчас подходящее время — гонки только что начались, — но не худо бы вздремнуть. На других яхтах по два человека, они могут чередоваться, а Мертона некому подменить. Он может положиться лишь на свои собственные силы, как Джошуа Слокум, который в одиночку провел вокруг света свою крохотную «Спрэй».

Мертон пристегнул к креслу ноги и пояс эластичными ремнями, потом надел на лоб электроды усыпляющего устройства. Включил реле времени на три часа и закрыл глаза.

Электрические импульсы нежно гладили лобные доли мозга; перед глазами, навевая сон, поплыли цветные спирали.

— Номер шесть, «Архана», порядок.

Назойливый сигнал тревоги вырвал его из крепкой хватки сна. Он тотчас скользнул взглядом по приборной доске. Прошло всего два часа, но над акселерометром мигал красный огонек. Пропала тяга, «Диана» теряла скорость.

Первой мыслью Мертона было — что-то с парусом! Наверно, отказывало противовращательное устройство и запутались фалы. Он посмотрел на приборы, отмечающие натяжение снастей. Странно: один край паруса в полном порядке, зато вдоль другого края приборы показывают ослабление тяги.

Вдруг Мертона осенило, и он прильнул к перископу. Ну, конечно, в этом вся закавыка.

Огромная, резко очерченная тень наползла на отливающий серебром парус. Мрак грозил окутать «Диану», словно между ней и Солнцем появилась туча. А в темноте, без солнечных лучей, яхта потеряет скорость и начнет беспомощно дрейфовать.

Но какие же тучи здесь, в двадцати тысячах миль от Земли? Если появилась тень, она создана человеком.

Усмехнувшись, Мертон навел перископ на Солнце; одновременно он установил фильтры, позволяющие без вреда для глаз смотреть на ослепительный лик светила.

— Маневр четыре, — пробурчал он. — Ладно, посмотрим, кто кого.

Казалось, огромная планета наползает на солнечный диск, уже накрыла его край черным сегментом. Это «Паутина», шедшая в двадцати милях за Мертоном, пыталась специально для «Дианы» сотворить искусственное затмение.

Вполне дозволенный прием. В старину, когда устраивали парусные гонки на море, капитаны частенько старались перехватить друг у друга ветер.

Но Мертон не думал легко сдаваться. Настал миг для контрдействий.

Маленькая счетная машина «Дианы» — всего со спичечную коробку, но заменяющая тысячу вычислителей, — подумала ровно секунду, после чего выдала ответ. Придется с помощью панелей управления 3 и 4 развернуть парус под углом двадцать градусов; тогда световое давление вынесет его из опасной тени «Паутины» и откроется Солнце. Жалко нарушать работу автопилота, тщательно запрограммированного с таким расчетом, чтобы обеспечить высшую скорость, но на то он и сидит здесь. Благодаря таким вот минутам солнечные гонки остаются спортом, а не поединком электронных машин.