<p>
У Виссариона, от такой наглости, ярость затмила глаза:</p>
<p>
- Ты что, дурак?!!!! – бросился он к прокурору, -Ты, хоть, знаешь, за что они задержаны?</p>
<p>
Прокурор- малый солидной комплекции и с тяжёлой нижней челюстью- от неожиданности, даже растерялся, никто никогда ТАК с ним не разговаривал.</p>
<p>
- Вы кто? Как Вы смеете ко мне так обращаться?- пахнуло коньячком на Виса.</p>
<p>
- Кто я? Щас, представлюсь: лейтенант Агасферов, оперуполнамоченный по раскрытию преступлений среди несовершеннолетних, которых пьяный дебил из прокуратуры укрывает от ответственности.</p>
<p>
- Что??? Что ты сказал, опер сраный??? Ты кого это пьяным, да ещё дебилом здесь назвал, а?</p>
<p>
- Да тебя, тебя, прокуратор Иудейский! Можешь жаловаться….</p>
<p>
-Да я тебя…- и Шмороз( вот смеху-то!) ринулся на Виссариона.</p>
<p>
Они сцепились не на шутку. В тесноте дежурной части, встретить прокурора прямым ударом в рыло, не было никакой возможности. Два блюстителя закона, вцепившись друг другу в отвороты пиджаков, пытались каждый уронить соперника на пол. Менты, что находились в « дежурке», ринулись их разнимать, но теснота и им мешала это сделать. Комплекции были слишком не равны и борьбой Виссариону было заниматься не с руки. Ему страшновато стало оконфузиться перед сослуживцами. Страшно, до какой-то мерзкой дрожи в коленях. Отступать же было уже поздно и ещё позорней. Но, видимо, выпитый коньяк и лишний вес дали о себе знать. Прокурор начал задыхаться, отвлёкся и получил коленом в пах! После чего, с воплями, от боли и непочтения своей персоны, начал опускаться на вонючий, оплёванный пол. Агасферов , вдруг, вошёл в такую стадию бешенства, что, наверняка бы, растоптал поверженное прокурорское тело, если бы коллегам, всё-таки, не удалось его выдернуть и изолировать от жертвы.</p>
<p>
-Я тебя посажу! Слышь, мент?! Вот, при всех говорю, посажу! –отдышавшись, произнёс Шмороз, - Ты ответишь и за унижение моей нации, козёл!</p>
<p>
Вот так фокус! Как всё неожиданно! Какая связь между пинком по яйцам и какой-то нацией? Вроде, речь-то шла о выпушенных преступниках… Причём здесь чья-то нация? Да и что за нация?</p>
<p>
-Сам ты, козёл! – успокоившись немного, парировал Вис,- И посади-ка, лучше, свою толстую жопу на хер - ей там самое место. Врубился, прокуратор Иудейский?</p>
<p>
-Вот-вот, за это ты и ответишь, антисимитина чёртов! Думаешь, если я еврей, так со мной по всякому…?</p>
<p>
Похоже, из всего происшедшего, Шмороза больше всего обидела фраза «прокуратор Иудейский».Когда, до окружающих это дошло, они прыснули со смеху. Так, тихонечко, чтоб не злить прокурора…</p>
<p>
Агасферова же, понесло не на шутку:</p>
<p>
- Так, ты ещё и жидовская морда? Вот, не знал! Я бы тебе, сука, второй холокост устроил. Развелось вас, пархатых…</p>
<p>
Но тут его, вовремя, одёрнул оперативный дежурный - капитан Назаров Александр Сергеевич:</p>
<p>
- Слушай, Агасферов, ты, за базаром-то, следи. Я, итак, не знаю, что мне завтра в рапорте писать, а тут ещё твои нацистские замашки. Давай, прекращай.</p>
<p>
- Да пиши, Сергеич, что хочешь, - раздосадованный Вис развернулся и побрёл в сторону своего кабинета.</p>
<p>
Коллеги смотрели ему в след, как обречённому. Пакостную натуру Шмороза здесь давно и хорошо все знали, поэтому понимали, что одним увольнением Виссарион не отделается…</p>
<p>
И, опять же, не о нём речь…</p>
<p>
Андрюха Федякин, получив нежданную свободу, вмиг, подружился со своими бывшими сокамерниками и убедил их поехать в деревню. Бабуля у него там проживала. И повод-то, самый, что ни на есть, распрекрасный – отметить неожиданное освобождение, да и день рождения ещё не закончился. Вот, там-то, набухавшись, они и наткнулись на двух шоферов, спящих в своих КАМАЗах. Ограбили, избили и, просто, из садистского озорства, подожгли их…</p>
<p>
Скандал был страшный! Шморозу пришлось отдуваться, по-полной, за свой либерализм и, естественно, ему было не до мента, так оскорбившего и унизившего его.</p>
<p>
Вот таким, своеобразным, способом, Андрюха и «спас» Виссариона от увольнения и прочих неприятностей.</p>
<p>
Воспоминания, не смотря на энное количество лет, прошедших с тех пор, не утратили для Агасферова своей свежести – всё случилось, как будь-то, вчера. Неандерталу же он, разумеется, обо всём этом не стал рассказывать, а только, поинтересовался:</p>
<p>
- Евгений Фёдорович-то, в курсе, что ты уходишь?</p>
<p>
Димка, молча, кивнул.</p>
<p>
Клиентов, за это время, так и не прибавилось. У людей что, деньги закончились? Или постный день, какой-то, сегодня? Скучно, однако! Да, оно и к лучшему – те веселья, что здесь бывают, не очень-то веселят…А, вот, нервы-то, мотают и жути нагоняют. Как вчера, например….А сегодня! Альфонс-Гоша, друзья Плуга….Да и до утра ещё – ого-го! И на эстраде, почему-то, затишье. Не перед кем выступать? Клиентов маловато? Ну, это свинство! Настояший артист и перед одним зрителем будет выступать во всю. Так, ведь, это- настояший…</p>
<p>
Оп-паньки, главная бэндерша танцоров, Галька-Вобла, нарисовалась в фойе. Постояла. Заглянула в бар. Прошла в игровой зал. Поторчала там немного. Ищет кого-то - не иначе. Вернулась. Достаёт сигарету, закуривает и, щурясь от дыма, устремляет свой заинтересованный взор на охрану. «Щас знакомиться будет – Сестричкин предупреждал!» - решил , про себя, Виссарион. И –точно!</p>
