<p>
- Да чёрт его знает! Щас, они придут с Лямзиком – спросишь. Вон про бармена Свинюшку говорят, что кроме минетов ни на что не способен. Почему Гума должен быть исключением? Ладно, мне пора в игровой зал – неспокойно что-то там сегодня. Вы уж поглядывайте по-чаще в эту сторону. Если махну вам рукой – летите во всю На Женю надежды мало тепрь – пропал парень.</p>
<p>
- Ладно, Виссарион, бббудем посматривать…</p>
<p>
- Надеюсь! Кстати, если будешь переписывать последнее четверостишие, то слово «засранка», замени на «любимую» , чтоб звучало: залезть бы с любимой в какой-нибудь чум….</p>
<p>
-Дддобро! – усмехнулся Толстый, - Только мне кажется это совсем без надобности – не захочет Гума такое писать Ирке.</p>
<p>
-Ну, не захочет, так не захочет… - с этими словами, Виссарион, собрался было, удалился во мрак ресторана.</p>
<p>
Но – стоп – нельзя же Толстого одного на входе оставлять. Чёртов Гума, со своими любовными заморочками, всю работу похерил! Администрация, как будь-то, не замечает. Хотя… Скорей всего, правда не замечает – не до того. За ночь надо и видак посмотреть, и дела личные коммерческие порешать, и любовниц не обойти вниманием…</p>
<p>
Ээээх!</p>
<p>
Внутренне - негодуя, внешне – не показывая виду, Агасферов остался в компании Толстого, в надежде, что эти два « орла» с поздравительной открыткой, буду , немедленно, посланы Окорочком на… и, скоренько, возврвтяться назад.</p>
<p>
А что же Гума с Лямзиком? Каковы успехи их, на почве воплощения в жизнь очередной глупости?</p>
<p>
А всё просто: едва эта «пара гнедых» приблизилась к посудному складу, где, как упоминалось, официанты устроили себе кандейку, как Гуманоид спрятался за дверь. Лямзик же, потоптавшись в нерешительности, заглянул во внутрь и, увидив Окорочка, поманил её к себе самым бестактным образом, то бишь – пальцем. Более воспитанная и не мнящая из себя аристократку, особа, наверняка бы возмутилась подобным хамством. А вот, особа, мнящая из себя аристократку, но воспитанная отвратительно, косопято приковыляла на зов.</p>
<p>
--Чё хотел, Лямзик?</p>
<p>
- Тут, Ира, вот какое дело…- Лямзик окончательно растерялся, пытаясь подобрать нужные слова и уместные фразы. Ничего путнего на ум ни шло, к тому же, из под двери высунулся левый ботинок затаившегося начальника. Положение – бредовое , просто…</p>
<p>
-Ну, что хотел-то?- нетерпеливо переспросила Окорочёк, -Говори быстрей, мне некогда.</p>
<p>
-«Плять, некогда ей… Сидишь тут, вульву паришь…» - неприязненно подумал Лямзик, в слух же повторил,- Тут, Ира, вот какое дело… Короче, подарок тебе. На вот….</p>
<p>
Шикарная открытка перекочевала из рук в руки.</p>
<p>
--От кого это? –задала , чисто риторический вопрос Ирка. Ей не трудно было догадаться, что подарки со стороны охраны могут исходить только от одного субъекта – того, что спрятался за дверью и не соизволившего даже убрать с глаз долой выступаюший носок своего ботинка.</p>
<p>
- «От кого, от кого» - недовольно передразнмл её Лямзик, - От твоего ярого поклонника – вот от кого.</p>
<p>
- От Гуманоида, что ли? – с брезгливой миной поинтересовалась Окорочёк.</p>
<p>
Лямзик едва сдержал смешок и , как можно громче, произнёс:</p>
<p>
- От Араксенко Евгения Фёдоровича – начальника охраны ресторана-казино « Арана».</p>
<p>
- На! Передай ему, чтоб он подтёрся своей грёбанной открыткой!</p>
<p>
- Да погоди ты! - у Лямзика от страха, волнения и нахлынувшего веселья, аж в животе закрутило – не хватало ещё обделаться тут же, рядом с кухней в присутствии этой дуры официантки и…. своего непосредственного начальника, - Ты хоть, прочти, что там написано.</p>
<p>
Нотки отчаяния в голосе Лямзика, несколько смягчили Иркину агрессию, она перевернула открытку, быстро пробежала глазами и как заржёт! На глазах от смеха, мгновенно, выступили слёзы и стало очедным, что это надолго.</p>
<p>
Мало того, безудержный смех привлёк внимание и других официантов, что , по случаю, торчали в кандейке.</p>
<p>
- Гляньте, что мне Гуманоид написал! Да ещё в стихах!!!</p>
<p>
Вирус веселья оказался дюже заразным. Смеялись все, даже Лямзик. И чёрт его разберёт – кто над чем: то ли над « бесподобными ножками», то ли над посланием полностью, то ли над тем и другим вместе. Комментарии сыпались, как из рога изобилия, подбрасывая тем самым, ещё больше полешек в пламя веселья. Что при этом чувствовал Гуманоид, отделяемый , всего лишь, дверью от веселящихся халдеев – то тайна за семью печатями. А вот чувства его подчинённого Лямзика, были сродни приговорённому к пытке щекоткой: и от смеха невозможно удержаться, и смех этот может привести к печальным последствиям.</p>
<p>
Постепенно смех пошёл на убыль, запас острот поиссяк и тут Тимофеич высказал предположение:</p>
<p>
- Мне кажется, это не Гуманоид написал: в стихах…, да ещё так красиво…</p>
<p>
- Писал Вовка-Толстый, не скрою, - вступился за честь начальника Лямзик, - Послание же, от и до, сочинил Женя.</p>
<p>
- Да куда ему, клыкастому! Бывшему клыкастому, - поспешил поправиться Тимофеич, - Это же не ногами по пальме пинать…</p>
<p>
- Дурак ты, Тимофеич, не понимаешь, что любовь способна творить чудеса.</p>
