— Увидимся завтра, — сказал он, наклонившись к окошку и коротко глянув на Хьюго, который сидел за рулём. Друг сдержанно кивнул и без лишних прощаний уехал.
Ричард глубоко вздохнул, уже здесь уловив сладкий запах выпечки из дома, и улыбнулся. Он шёл к входной двери, не торопясь, стараясь прочувствовать каждый шаг, сохранить в памяти каждую секунду. Он вспоминал, как возвращался в этот дом на протяжении двадцати лет со своих заданий. Иногда он был пьян в стельку или погружён в свои мысли, иногда влетал пулей, сметал всё на своём пути и, словно животное, заваливал Чарли там, где находил его. Были случаи, когда он приходил едва-едва, корчась от боли, не вполне уверенным, что доживёт до завтра. Он входил в эту дверь утром, днём, чаще всего по ночам, в любое из времён года. Иногда его встречал течный запах Чарли, и тогда задание «Теты» сменялось на супружеский долг без раскачки и перерыва на сон и еду. А порой новый ребёнок, который родился, пока Рич был на другом конце света, и Чарли назвал его самым нелюбимым-любимым именем. Или Ким, нахмуренный и сердитый. Реже всего в доме его ждала пустота, когда он приходил, пока Чарли и детей не было дома. И эти моменты были самыми страшными. Тогда Рич подсознательно торопился взбежать по ступенькам на второй этаж и распахнуть шкаф, убедиться, что вещи супруга на месте и он всё ещё ждёт его домой. Только сейчас Ричард полностью осознал, что выкручивался из любой ситуации, справлялся с невероятными заданиями и поправлялся после тяжёлых ранений ради этого момента — возвращения домой, где его ждал Чарли. Теперь настал последний раз, когда он приехал сюда, и Ричард хотел запомнить его так же, как первый, когда был молод и они недавно поженились. За спиной тяжёлым грузом висел груз прожитых лет и совершённых ошибок, он уже не был весёлым агентом в самом рассвете сил, а Чарли больше не улыбался так дерзко, как прежде, и не говорил, что лучше бы его пристрелили, подкладывая при этом мясо с кровью на тарелку и разминая затёкшие плечи. Оказалось, что между ними все эти годы росла пропасть, которой сам Ричард, сам того не замечая, активно помогал лопатой, а иногда и экскаватором, когда имел наглость и глупость просыпаться в объятьях чужого омеги, пока дома в одиночестве ждал свой — нужный и любимый.
Ричард задержался на пороге на пару секунд, прежде чем достать из щели за откосом свой ключ. Он тихо вставил его в замок на круглой, начищенной до блеска ручке и повернул. Тот бесшумно отъехал, смазанный и отлаженный рукастым омегой, который без помощи Ричарда мог починить всё что угодно в доме. Кроме, разумеется, седьмой снизу ступеньки на лестнице. Она была неким знаменем, признаком того, что у Чарли совершенно непутёвый альфа, который не способен починить несчастную ступеньку.
Стоило открыть дверь, как в нос забрался приятный запах, заполнивший весь первый этаж. Похоже, супруг готовил что-то вкусненькое, на кухне горел свет и болтал телевизор. Ричард неслышно проскользнул внутрь и тихо прикрыл дверь. Везде, кроме кухни, было тихо, значит, дети уже спали, а Ким, судя по его отсутствующей на парковке у дома машине, шарахается где-то. Альфа блаженно улыбнулся себе под нос. Он наконец-то дома! Ричард прошёл через гостиную и остановился в проёме между ней и столовой. Оттуда он увидел, как Чарли прихваткой вытащил из духовки запечённого с картофелем гуся и поставил на стол. По телевизору показывали какой-то вечерний омежий сериал, и Рич невольно улыбнулся шире. Как-то он подколол Чарли из-за того, что он смотрит эту чушь, сказал, что бывший «дельтовец» стал совсем домашним и скоро будет вырезать скидочные купоны из газеты. В следующие три секунды он оказался спиной на полу, с приставленным ко лбу его же пистолетом, а супруг сидел сверху и улыбался.
«Врага нужно знать в лицо, альфа. О чём мне говорить с соседями? Могу научить их делать бомбу или рассказать, как убить альфу тремя ударами. И кстати, почему ты мне раньше не говорил про купоны?»
Как они смеялись тогда, слышала вся улица, сущие два идиота.
Чарли захлопнул ногой духовку и достал из холодильника соус, подбросил его и поймал крышкой вниз, стал поливать мясо. На нём были светлые джинсы и рубашка. Ричард всегда боялся, что омега испачкается, пока будет готовить, но этого так никогда и не произошло, пока не родился Майкл и не внёс в их жизнь хаос. Теперь-то грязным было всё, и уборки прибавилось вдвое. Ричард облокотился плечом о косяк и молча наблюдал за любимым. Ему не хватало смелости пойти сейчас к нему, сказать всё, что он собирался. Ломать привычную жизнь оказалось тяжелее, чем Рич думал. Сердце тревожно билось, и сбивалось дыхание.
У Чарли зазвонил телефон, и он, неторопливо смыв с пальцев соус, который тщательно втирал в мясо, ответил:
— Да, генерал?.. Шестьдесят шесть процентов спят, остальные тридцать три пьяные шатаются где-то… Не сомневаюсь… Ага, запрусь на все замки и швабру подставлю, — язвительно пообещал он и скинул вызов. — Старый параноик! С годами только хуже становится. Нужно его в дом престарелых определить, — бубнил себе под нос Чарли. Он сунул телефон в задний карман джинсов и вернулся к своему занятию. Ричард едва удержался от смеха, когда услышал, как супруг отзывается о его отце. Рассел всегда был дотошным, а уж что касалось безопасности — и подавно. Так что Рич был не удивлён, что он уже достал Чарльза своей опекой и предосторожностями. Сериал прервался рекламой, и Чарли стал забавно примурлыкивать приставучей музыке. Вдруг раздался тихий и глухой хруст сломавшейся гусиной кости, Чарли замер и тяжело вздохнул, вдруг его настроение сменилось и спина напряглась, он затих и нервно отдёрнул от блюда руки.
— Где же ты, Ричард? Когда вернёшься домой? — тихо, печально проговорил Чарли в пустоту. Он по-прежнему стоял спиной к супругу и не чувствовал его запаха из-за заполнившего этаж аромата еды.
Рич почувствовал, как сжалось его сердце и дрогнула губа. Он знал, что омега всегда ждёт его домой, но чтобы вот так наивно и трогательно разговаривать с тем, кто от тебя на тысячи километров, не появлялся уже почти год, всю вашу семейную жизнь регулярно изменял, а поначалу и руки распускал. Чем он заслужил такое счастье? Другой омега уже развёлся бы, нашёл себе альфу понадёжнее и жил бы с ним, забыв Ричарда, словно страшный сон. Он набрал воздуха в грудь и тихо, нерешительно заурчал, привлекая внимание к себе.
Чарльз резко обернулся и замер с каменным лицом. Ни улыбки, ни радости, выражение застывшей скульптуры. Только в глазах был взрыв эмоций. Боль, счастье, отчаянье, любовь, злость, тоска сменяли друг друга. Прошли долгие пару секунд прежде, чем Чарли поднял руки и поманил Ричарда пальцами в свои объятья.
Ричард в пару шагов оказался рядом, со счастливым взрыком подхватил омегу на руки. Чарльз обвил ногами его талию и ухватился за лицо, провёл языком по щетинистой скуле и впился в губы. Влажный, горячий поцелуй, желанный, со знакомым привкусом отправил Ричарда на грань экстаза. Это было ему нужно, оказаться рядом с истинным и ощутить его вкус у себя во рту, но одного поцелуя катастрофически мало! Чарльз провёл ладонью по спине и задел прострел, но боли Ричард не почувствовал, наоборот, прикосновения были приятными. Чарли потянулся к пуговицам и стал расстёгивать рубашку своего альфы. Он хотел его тела, дотронуться до кожи.
— Подожди, Чарли! Мне нужно тебе кое-что сказать! — отстранился Рич. Он знал, что если не сделает этого сейчас, то после секса уже точно не сможет. Уставший и довольный он решит, что всё наладится само, без слов. Но этот путь привёл его в никуда, и теперь он не может позволить себе такой роскоши.
— Что сейчас? Это не ждёт? — усомнился Чарли. Он вовсе не хотел прерываться. Ричард должен оказаться в нём как можно скорее, больше он не хочет ждать. Пора бы альфе обновить свой запах — и так пропадал целый год.
— Я хотел сказать тебе, что безумно люблю! И прошу прощенья за то, что таскался от тебя все эти годы. Я — мудила и кобель! И за то, что руки распускал — вообще урод, отрубить мне их мало! Я больше никогда не буду изменять, Чарли, любимый! Обещаю! — выпалил на одном дыхании Рич. Так легко было с чужими людьми и так сложно выговорить всё это своему истинному.
