Гаммы в «Дельте» считались своеобразными сливками общества. Их ни к чему не принуждали, не давили, не ставили для них рамок, исполняли все желания. Четвёртый род часто и сильно болел. Они всегда были вялыми и измученными, хотя никаких функций, по сути, не выполняли. Единственным исключением был Дэвид. Он везде совал свой нос, бегал по базе туда-сюда. «Макси» называли его «шило в жопе», хотя только в шутку и за глаза. На самом деле очень многие его боялись. Он как-то был идеально гармоничен в своём роде, будто бы меняя его по настроению и необходимости. Работая в лаборатории, Дэвид становился собранным и беспристрастным бетой, мог часами сидеть за работой, анализировать, проводить опыты, перепроверять, при этом не выражая ни капли недовольства или раздражения во время неудачи. А вот рядом с Сашей он становился настоящим альфой, рычал на тех, кто, по его мнению, плохо себя ведёт с русским, и мог даже подраться. Обычно враги русского превращались в его врагов и долго после этого не жили. Мнение самого Саши мало интересовало Дэвида, он таскался за ним, ухаживал, на грубость смеялся или, наоборот, злился, как настоящий альфа. Всё остальное время Дэвид был омегой, смеялся, шутил, подтрунивал над альфами и бетами, постоянно обманывал окружающих просто так, ради удовольствия.

Кроме этого на базе были дети. Разных возрастов и полов. Больше всего бет и омег. Шай знал, что младенцев-альф оставляют в живых только в двух случаях: если анатэ из «макси» или если они очень крепкие и здоровые. Во всех остальных случаях альф записывали в «брак», от которого должен был лично избавиться омега, который его и родил. Детей оставляли с анатэ на время кормления, а в два года переводили на «детские» точки, где им с малолетства вдалбливали идеологию «Дельты» и готовили к дальнейшей работе. Тем не менее дети «макси» оставались на базе до тех пор, пока им не надоедали. Все без исключения омеги «сидели» на препаратах, подавляющих течки и эмоции. Они по-прежнему текли раз в четыре месяца, но при этом не испытывали никакого дискомфорта и потребности в сексе. А эмоции были ослаблены примерно до состояния овоща. Одно исключение всё же было – Шай. У него и без препаратов не было ни течек, ни чувств.

Ещё одна очень спорная и неофициальная группа - «перебежчики». Представители трёх родов, которые были перевербованы от спецслужб или вызывали сомнение в верности «Дельте». Они могли быть кем угодно, но за ними всегда велось очень тщательное наблюдение, каждый их шаг фиксировался и документировался. По сути, им никто и никогда не доверял.

Также в подвальной тюрьме содержали пленных. Тех, кто представлял ценность именно как обменный товар. Их было много, и отношение к ним варьировалось от ежедневных пыток до трёхразового питания. В зависимости от того, какой цели необходимо добиться с их помощью.

Всё это Шай планомерно выяснил за первые четыре месяца, которые пробыл здесь. По первой его определили в «зелень», но довольно скоро путь туда был заказан. Буквально после двух столкновений с другими омегами группы, первое из которых для противника Шая закончилось весьма плачевно, а второе — и вовсе летально. Макс — блондин с родинкой под левым глазом, глава «макси» — решил, что Шай достаточно подготовлен, чтобы работать «вербовщиком», и очень лжив, так что подходит и на роль «агента». Сам Макси-макси, как его называл Дэвид, личностью оказался довольно спорной. Он был одним из тех, кого считали «перебежчиками», но при этом управлял всей главной базой. За первые месяцы Шай видел его только пару раз. Когда он приказал обучить Шая боевым искусствам и стрельбе, сразу после случаев с «зеленью», и второй раз — мирно попивающим чай в лаборатории с Дэвидом. Эти двое были друзьями, и Шай слышал, как гамма жаловался Максу на Сашу, якобы тот не хочет «нормальных» отношений. Блондин смеялся и убеждал, что ничего не может посоветовать, так как понятия не имеет, как добиться русского дикаря. Сам же Шай регулярно выслушивал жалобы Саши на то, как гамма задолбал его, и как же ему хочется отрезать Дэвиду что-то, например, член. Русский вообще по прибытии продемонстрировал всем, каким психом он является. Шай и раньше знал, а вот на базе были удивлены, что любимым занятием парня оказалось отделение мелких частей, таких как уши, пальцы, губы от основного тела. Ему быстренько нашли применение, отправив работать в тюрьму, откуда он приходил всегда довольным и улыбчивым.

— Что так улыбаешься? Опять кому-нибудь ухо отрезал? — спросил Шай, когда они вдвоём развалились на кровати и уминали виноград под «Мадагаскар» по телевизору.

— Зубы вырвал, — усмехнулся русский, удобно устроившись у Шая между ног и облокотившись спиной ему на грудь.

— Что, кариес?

— Просто много зубов, — отмахнулся Саша, запихивая в рот второму омеге виноградину, чтобы замолчал и не мешал смотреть мультик.

— Укусил тебя? — засмеялся Шай, представляя того беднягу, который решил так рискнуть. Уж наверное, теперь он пожалел о своём поступке. Вместо ответа ему напихали полный рот винограда и ткнули в бедро, чтоб заткнулся наконец.

Шай часто размышлял над поведением русского. Иногда он казался почти нормальным. Сидел себе спокойно, смотрел кино, жевал сладости, смеялся над глупыми шутками, мило, по-доброму улыбался. Как будто он и не маньяк вовсе. Потом его настроение резко менялось, он начинал грубить, язвить, мог ударить. Его глаза стекленели, и в такие моменты он делал ужасные вещи. Третьим состоянием была граница между первыми двумя. Но это не было переходным состоянием, а именно устойчивым, Саша мог пребывать в нём по несколько недель. Тогда он всё делал с какой-то неохотой, ему ничего не приносило удовольствия, и он постоянно хмурился. В такие моменты больше всего доставалось Дэвиду, который хотел как-то добиться расположения Саши. Самым странным было то, что когда русский находился в хорошем расположении духа, то очень тянулся к гамме, они прекрасно ладили и спали вместе, он позволял Дэвиду себя касаться и принимал его подарки, ухаживания. Но причиной перемены в настроении тоже чаще всего был рыжий. И тогда уж ему было безопаснее держаться от омеги подальше. Шай понимал, что они двое — истинные и гамме сложно бороться со своими чувствами к русскому. Тем более что он не принимал подавляющих препаратов. А вот Саша вёл себя неадекватно.

— Почему ты не хочешь жить с Дэвидом постоянно? — спросил Шай, прожевав наконец виноград.

— Ты отъебёшься от меня или нет, муслик? — рассердился Саша, до крови царапая Шаю внутреннюю часть бедра ногтями.

Всё. Что-то пошло не так — и он из «доброго русского» превратился во «всем недовольного русского».

========== Часть 16 ==========

Шай

Первым заданием Шая в «Дельте» стала вербовка. Двадцать омег из Франции. Засчитывались только те, кто по окончании обучения не становился «мусором». Его забросили в Париж одного, с минимальным запасом средств и короткой «легендой», по которой он является беженцем из Сирии.

«Всё равно вас, арабов, не отличишь друг от друга» — усмехнулся Макс, отдавая Шаю конверт с шестьюдесятью евро и поддельным удостоверением личности.

Наверное, усложнить задачу сильнее можно было только сообщением в новостях о том, что он «дельтовец», и демонстрацией крупным планом лица. Сирия получила независимость от Франции только после Второй Мировой войны - вот уж где сирийцу совсем будут не рады. Шай быстро нашёл себе покровителя-альфу, который за его минет был готов платить валютой и ни в чём не отказывал. Омега жил на съёмной квартире, которую оплачивал похотливый идиот. Он удовлетворял его сначала каждый вечер, пока альфа привыкал и привязывался к нему, а позже - не чаще двух раз в неделю, когда Шай уже капризничал, делал вид, что обижается, и прогонял мужчину, дабы тот помучился. Париж поразил омегу. Первые пару недель он только и делал, что гулял по улочкам, рассматривал архитектуру и кованые решётки на балконах, каждая из которых сама по себе походила на произведение искусства. У него вошло в привычку после обеда валяться на траве с книжкой под Эйфелевой башней. Там с ним часто знакомились альфы, которые не прочь переспать с экзотичным омежкой, одетым по-европейски, но с такой необычной, арабской внешностью. «Легенда» не нравилась Шаю с самого начала хотя бы потому, что беженцы просто-напросто не могут на таком уровне владеть французским языком. Так что Шай решил, что будет студентом из Сирии, который приехал учиться в Парижский университет. Он ходил туда на разные лекции и там же знакомился с омегами, которых планировал завербовать. Он прикидывался их приятелем, слушал их рассказы о неудачах с альфами, непонимании со стороны родителей и медленно, постепенно подталкивал к нужной мысли. Шай не торопился. В Париже ему очень нравилось: еда, воздух, атмосфера… всё. Он ходил по музеям и тихим паркам, покупал себе книги на французском и придумывал, как же везти их потом назад. В итоге ничего так и не придумав, выучил часть из них наизусть. Его любимым писателем на тот период времени стал Маркиз де Сад. Его произведениями парень буквально зачитывался, погружаясь в знакомые ощущения.