Эста тяжело вздохнул. Доводы Джестры вполне разумны, но у него на душе все равно был камень. Он знал, как болезненно брат отнесется к побегу Джея, и, хотя считал, что северный мальчишка ему не пара и только пудрит мозги, не хотел, чтобы Стево страдал.

Если бы Стево узнал, что Эста был в курсе планов Джея и не вмешался, а даже отозвал охрану… Ничего бы не изменилось. Гадкий мальчишка добровольно вышел из комнаты ночью и отправился на пристань. Его никто не тащил силой. Если бы Джей остался верен и покорно ждал возвращения мужа, если бы он тайно не планировал переворот на Севере и не хотел вернуть власть слабосильному дохляку-брату, если бы он действительно любил Стево…

Тогда Эсте пришлось бы действовать иначе, и скрыть обмен заложниками было бы сложнее.

А так — Джей сам отдал себя в руки восточникам, а те, в обмен на принца Севера, вернут Имре. Спустя столько лет… А ведь Эста, как и все прочие, был уверен, что брат погиб. Хотя, может быть, Барток знал? Не зря же он так рвался вести переговоры с восточным королем. Ах, если бы только было можно, чтобы и он вдруг оказался жив…

— Я не уверен, что восточники отдадут Имре. Они могут обмануть — им ничего не стоит, — вздохнул Эста.

Он хотел бы провести самый обычный обмен. Сперва увидеть брата — и после отдать Джея. Но тогда у него действительно не осталось бы ни единого шанса когда-нибудь снова посмотреть в глаза Стево.

— Им это будет стоить очень дорого, и они отлично это понимают. Стево потерял Джея и не обрадуется этому. А что будет с ним, а, главное, с его врагами, если ты отправишь ему рисунок Имре и напишешь, что все эти годы восточники держали вашего брата в плену, что убили Бартока, потому что тот узнал об этом, что Имре все еще там… страшно представить. Стево и так сминает их войско, как гнилую труху. Они не захотят злить его еще сильнее. Никто не захочет злить Стево еще сильнее.

Эста подложил под спину подушку и потер глаза.

— Когда с Севером будет покончено, я позабочусь, чтобы Стево поставил Восток на колени. И тогда я припомню им все. И Бартока, и Имре, и делишки, которые они пытались вести с Диасом у меня за спиной.

Джестра слегка улыбнулся и привалился к его плечу.

— Уверен, с адмиралом Эммерихом Яростным это получится еще быстрее.

— Джестра. Давай назовем его Тинаш, — предложил Эста, кивнув на сына, заранее зная, какими будут возмущения и возражения.

— Ты считаешь, у твоего анатэ была настолько счастливая жизнь, чтобы назвать его именем нашего сына? — на удивление спокойно спросил Джестра.

— Я любил его. А наш сын никогда не повторит такую судьбу, — твердо ответил Эста.

Он часто последнее время возвращался мыслями в прошлое. Смерть — достаточная ли месть отцу за все то, что пришлось вынести их анатэ по воле Безумного короля? Пожалуй, для их отца все закончилось слишком легко и быстро. Но с другой стороны — какое счастье, что для него все тогда и закончилось!

Малыш захныкал и проснулся. Джестра взял его на руки, не дожидаясь нянек, и покачивал, мурлыча мелодию, знакомую Эсте еще по колыбельным для Эрне и Эдена. На какой-то причудливый западный мотив. Он и сам всегда от нее засыпал. И уже в полудреме он различил шепот Джестры:

— Тинаш — красивое имя.

****

Томаш прежде не забирался так далеко на Восток. Когда Барток и Имре были живы, а первая военная кампания с Востоком в самом разгаре, то братья Стево с дипломатией справлялись сами. Имре, несмотря на свой яростный и безжалостный нрав, умел в случае чего договориться, а мастерство Бартока в улаживании проблем, было столь же недостижимо, как горизонт.

Однако Томаш имел отличное представление, с чем столкнется здесь. Начиная от видов оружия, стратегии ведения боя и различных уловок — благодаря Имре, до внешности и нравов, необычной архитектуры и убранства — заслуга красочных и подробных рассказов Барти.

Теперь он мог лицезреть роскошь и богатство, с каким восточная знать обставляла свои жилища. Он смотрел на шелковое панно с искусной вышивкой, но не видел его. Перед ним было три письма от разных людей, и все они говорили об одном. То есть, мысль о клевете наивна — и не стоит ее развивать.

Армия Стево только что с блеском разбила защиту вражеского города, стратегически важного для них, владеющего немалым арсеналом оружия и частью казны. Воины ликуют и заслуженно берут плату завоевателей всюду, куда ступают их сапоги. Один из них только что сорвал панно с прежнего места и, хохоча, обернул вокруг головы на манер хиджаба — ему будет, что привезти в подарок своему омеге. А Стево больше интересуется клинками — ведь Джей всякий раз со скандалом соглашался покрывать голову, даже когда осознал, что под тканью ее и впрямь меньше печет на солнце.

А у Томаша для Стево жуткая новость.

И хоть они лучшие друзья, не исключено, что Стево прибьет на месте гонца, принесшего ему плохие вести.

— Чего грустишь, приятель? — Стево опустился рядом и приобнял Томаша за плечи одной рукой, другой демонстрируя рукоять клинка, инкрустированную драгоценными камнями, и искусно вырезанные ножны. — Если ты обиделся на то, что я на твоих глазах убил того хрена, то извини.

— Да нет, дело не в этом. Точнее, я все еще помню, что ты обещал не убивать людей просто за то, что они стоят перед тобой, ну да ладно, сейчас есть вещи поважнее, — Томаш глубоко вдохнул и на секунду задержал дыхание. — Ты очень разозлишься. Скажи мне, есть тут поблизости еще какое-нибудь местечко, которое ты еще не разгромил?

— Ты меня пиздецки пугаешь, — покосившись на него, ответил Стево. — Но я привык тебе доверять. Так что да. Мои воины отловили кучу знати, и они не очень-то согласны добровольно рассказывать, где припрятаны арсенал, казна и прочие ништяки. А у нас нет времени, чтобы обыскивать весь город. То есть, ты хочешь сообщить мне плохие новости, а потом направить мою ярость в нужное устье?..

— Русло.

— Да, русло. Вообще, умно с твоей стороны, — плечи Стево нервно дернулись. Он решил вынуть клинок из ножен и рассмотреть хваленую восточную сталь. Обманка… Клинка не было. Стево удивленно покрутил красивую, но совершенно бессмысленную рукоять. — Джей жив?

— Да, — честно ответил Томаш и даже кивнул для убедительности.

— Ну, значит, все в порядке! Тогда я прикажу ребятам самим выяснить, где нормальное оружие, а не это дерьмище… — Стево встал и пожал плечами, искренне недоумевая, что же может быть плохого, если Джей жив?..

Томаш набрал побольше воздуха в грудь и на одном дыхании все рассказал своим успокаивающим дипломатическим тоном.

К счастью, в руке Стево в этот момент был не Рассвет, а восточная обманка. К счастью, Томаш заранее поселил в нем мысль о более близкой и доступной цели, и Стево не вскочил на коня, чтобы мчаться на Север, забыв о походе, Востоке и всем прочем, кроме сбежавшего супруга. К счастью, когда разъяренный, задыхающийся от гнева и ненависти Стево выскочил на улицу, а следом за ним и Томаш, упрямая восточная знать уже была там, и ему под руку не подвернулся никто из его бравых верных воинов.

Стево не щадил никого.

Кажется, в каждой своей жертве он видел Джея, обманувшего, предавшего его. Поэтому убивал быстро, не раздумывая, но с огромным наслаждением. Такой дьявольской, жестокой усмешки Томаш не замечал у него с тех пор, как они взяли северную столицу. В этот момент он мог бы посоревноваться со страшим братом за звание яростного.

Стево истреблял всех, кого видел перед собой, и ничто не интересовало его, кроме желания выместить на ком-то боль, которая сдавила сердце. Он даже не спрашивал, где оружие и золото.

Томаш, как обычно, наблюдал за всем со стороны, лишь взглядом и короткими жестами предупреждая южных солдат, чтобы не вмешивались. Томаш его не осуждал. Каждый ведь справляется с плохими новостями по-своему. Кому-то нужно убить десяток-другой людей. Кому-то — врагов. Кому-то — напиться. А кому-то… а кому-то просто ничего не поможет. Потому что бывает боль, которая не забывается и не исчезает. И нет, никаких претензий к Килли — он ничего ему не обещал.