Худ напечатал в ответ:

- Назовите.

Пауза.

Худ напечатал:

- Ну?

Снова пауза.

- Шекспир там?

- Рядом со мной.

- Операция на грани провала, необходимо действовать максимально быстро. Единственная надежда - использовать сестру в качестве приманки.

Клеймор ответил:

- Я не хочу об этом слышать.

- Тогда ищите другого исполнителя. Я выхожу из игры.

Пауза.

- Я не могу расценивать ваш ответ, как заслуживающий внимания.

Худ передал:

- Не будьте таким чертовским занудой.

Снова последовала пауза, на этот раз гораздо длиннее. Потом Клеймор ответил:

- Слишком многое поставлено на карту, чтобы нельзя было..., - и сообщение прервалось.

- Ну и черт с ними, - буркнул Худ.

На этот раз пауза оказалась ещё более продолжительной. Худ достал новую сигарету. Гварди нервно косился на него. Потом аппарат отстучал:

- Ждите.

Худ прекрасно представлял себе сцену, разыгрывавшуюся в Лондоне, где Кондер сражался с Клеймором. Он понимал, что происходит. Кондер знал, что Худ никогда не попросил бы помощи, не стань это единственной оставшейся надеждой.

Наконец аппарат отстучал:

- Сожалею, но не могу согласиться. Вам следует действовать другими методами.

Охваченный холодной яростью, Худ ответил:

- Вы полагаете, мы здесь цветочки собираем?

Он надеялся, что это прозвучало достаточно воинственно. Ответа не последовало.

Казалось, минуты тянутся бесконечно. Худ докурил сигарету, энергичным жестом потушил её, прекрасно понимая, как яростно бушует Клеймор. Похоже, вся операция катилась под откос. Не выдержав, он передал:

- Ладно, хватит суетится. Явно ничего не выйдет.

И кивнул Гварди.

- Спасибо, это все. Сожгите ленту.

Худ был уже у двери, когда машина щелкнула и снова ожила. Он вернулся, наклонился и начал читать буквы по мере их появления:

- Ладно, мы согласны.

Худ быстро напечатал в ответ:

- С чем согласны?

- Как вы считаете, какая нужна подготовка?

Это уже лучше. Он заставил их попотеть. Худ напечатал:

- Она приедет с Уитни и двумя людьми Шекспира. Один из них должен бегло говорить по-итальянски. Все они совершенно незнакомы. Девушка и Уитни останавливаются в отеле "Гритти Палас", остальные - в Гранд-отеле по соседству. В аэропорту никого не будет, повторяю - никого. Я свяжусь с Уитни и остальными в таверне "Виттория" на калле Фонтини, она работает круглые сутки. Крайне важно, чтобы они не предпринимали никаких попыток установить со мною связь.

Он сделал небольшую паузу, потом запросил:

- Все ясно?

И получил ответ:

- Ясно.

Худ просто видел разъяренное лицо Клеймора. Если не нравится, пусть придумают что-нибудь еще. Ему наплевать. Смерть Маларен страшно его расстроила.

- Шекспир говорит, что они вылетят сегодня после полудня. Теперь все?

- Нет. Тот, кто говорит по-итальянски, должен взять с собой хороший набор инструментов. - Такой набор расширял возможность маскировки, располагавший им человек мог выдать себя за телефонного мастера, почтальона или кого угодно.

- Очень хорошо, что еще?

- Скажите Уитни, чтобы захватил мой кольт, это все.

- Очень хорошо.

Худ подождал. Последовала продолжительная пауза, потом машина выдала:

- гум хх удачи 5+ старина уо #%.

И затихла.

Худ встал, оторвал лист с текстом, сунул его в металлическую корзину для мусора и поджег. Гварди глуповато улыбнулся.

- Мне нужны три быстроходных катера - быстроходных, понимаете?

- Мистер Худ, у нас есть собственный катер.

- Я вам скажу, где они мне понадобятся. Будет лучше, если катера будут хорошие.

Через пять минут Худ вышел на улицу и позвонил в отель, но от Граффа по-прежнему не было известий. Худ не понимал, в чем дело. Опыт работы с Артуром говорил ему, что после столь долгого отсутствия тот должен появиться с исключительно важным результатом. Во всяком случае, опасная игра началась, и отступать некуда.

На Риальто как всегда кишел народ. Японцы скалились от восторга.

Худ прошел к калле Маджо и там в толпе углядел круглую голову и массивные плечи Генри Мура. Тот сразу же исчез в дверях. Худ оглянулся. Человек с лицом гончей, которого он видел входившим в дом на калле Маджо, исчез из виду за газетным киоском. Значит, его заметили.

Видимо, у них хватало наблюдателей.

Профессиональный инстинкт требовал выбираться из толпы. Там к нему могли подобраться вплотную и пропороть ножом. Станция водного такси осталась слишком далеко позади на Риальто, да и толпа там была гуще. Он двинулся вперед через небольшой мост, повернул на Страда Нуова и тут принял мгновенное решение.

Он ускорил шаг и круто повернул налево в узкую аллею, идущую вдоль Ка де Оро, знаменитой готической постройки пятнадцатого века, превращенной в музей. Купив билет в стеклянном киоске, Худ пересек внутренний дворик, выложенный кирпичом, с портиком, выходившим на Большой Канал.

Шагая через две ступеньки, он поднялся по каменной лестнице и увидел сверху Мура и ещё двоих мужчин, сгрудившихся возле окошечка с билетами. Внутри в большом длинном зале вежливо улыбались группы непременных японцев.

Худ понял, что совершил ужасную ошибку, загнав себя в ловушку. Залы музея были практически пусты, в них не было возможности спрятаться, и там не оказалось даже служителей, присматривающих за порядком. В обе стороны тянулись анфилады проемов без дверей. Кое-где - несколько стульев, вдоль стен - деревянные сундуки. Слева сквозь матовое с гравированным рисунком стекло высокой стеклянной ширмы Худ разглядел ещё дюжину японцев, глазевших из открытой лоджии с колоннами на канал.

Худ поспешно зашагал к ним и присел за ширмой. Японцы удивленно посмотрели на него и ещё шире заулыбались. Худ не знал, заметили его люди Загоры или нет, и быстро осмотрелся - но другого выхода с террасы не было.

Оживленно переговариваясь, японцы кучкой удалились. Худ одним прыжком оказался у края лоджии и легко перемахнул на соседний балкон. Пятнадцать секунд на виду у всего Большого канала он висел, прижавшись спиной к стене. Но другого выхода не было.

Потом он перебрался через открытое высокое окно в другой зал. Японцы подняли головы от витрин с медальонами, перестали улыбаться дюжине стоявших там скульптур и переключились на него. Кое-кто ему даже поклонился. Худ кивнул в ответ. Людей Загоры в зале не было. Видимо, те направились в другое крыло.

Из углового зала, где оказался Худ, единственная дверь вела в тот большой полупустой зал, который он только что покинул. Вокруг японцы все ещё щерили зубы. Худ рад был, что не понимает их языка, похожего на стук мячика пинг-понга. Он замешался в их толпу и с интересом наклонился над центральной витриной, разглядывая разложенные под стеклом миниатюры. Но интерес японцев к медальонам быстро иссяк и они двинулись дальше. Худ снова остался один.

Прижавшись спиной к стене, он выглянул в дверной проем. В этот момент в большой зал вошел огромный негр. На боку у него болтался тяжелый автоматический пистолет.

Они решили его прикончить, и готовы сделать это даже в музейных залах!

Худ пригнулся, схватил одну из низких длинных скамеек, стоявших у стены, и изготовился; едва тень негра перекрыла свет, он что было сил швырнул скамью в дверной проем. Та ударила негра под колени, и громила рухнул.

Худ наотмашь двинул его ногой по голове. Потом подпрыгнул и уже просто ради интереса сломал руку с пистолетом. А сам поставил скамейку на место и ушел.

Каменная лестница, по которой он вошел в музей, наверняка была под наблюдением. Но Худ помнил, что в дальнем конце длинного главного зала есть ещё одна лестница, ведущая и вверх, и вниз. Он пересек зал, шагнул на лестницу и тотчас заметил на нижней площадке "Генри Мура" со спутником, перекрывавших выход.

"Мур" заметил его и потянулся за пистолетом. Худ метнулся по лестнице вверх. "Мур" стремительно припустил следом. Наверху Худ нырнул в первую попавшуюся дверь.