– Митромассы – это… – Ситорана задумался, не зная как объяснить, но тут вмешался второй, имя которого так до сих пор и не узнал. Он встал со своего места, подозвал какого-то крепкого мужчину, перебросившись с ним парой фраз, и принялся изображать схватку. Они ходили по кругу, дрались на импровизированном оружии, а когда один из них упал, то тот, неизвестный, победно поднял руку вверх, а стоявшие рядом зрители, пронзительно, но негромко закричали непонятные фразы.
«Приедут из школы гладиаторов? Они верят, что лучше умереть на глазах у зрителей, но из школы точно не сбежать?! Я-то думал, через неделю, две, освоюсь и сбегу из этой дыры, а они предлагают мне попытать своё счастье среди гладиаторов! Бред!»
– Ты понял, Павлос? – вывел из раздумья вопрос Ситорана.
– Да, понял, – ответил я, чуть было не сказав, что не хочу становиться гладиатором, а планирую побег отсюда, из каменоломни.
Раздался звон, возвещающий об ужине. На этом наш разговор закончился. Мне принесли ещё мокрую, но относительно чистую одежду и сидя, медленно попивая уже надоевшую похлёбку, обдумывал сказанное Ситораной, но голова гудела, ноги подкашивались, клонило ко сну. Так что, свои думы перенёс на следующий день, день отдыха.
На следующее утро хотел поваляться подольше, но не дали. Под громкий звон меня растолкали, и пришлось выходить вместе со всеми из барака. Уже подумал, что забыли о моём законном выходном, но когда толпа повернулась для следования по рабочим местам, меня окликнул старший надзиратель Валенторис, подошёл к нему.
– Значит ты солдат, Павлос? – без предисловий заговорил старший надзиратель.
– Солдат, но ничего не помню.
– Такое бывает, но что-то не слышал, чтобы набирали таких хлюпиков как ты. Выглядишь, как ребёнок, или карлик. Ха-ха-ха, – рассмеялся своей шутке Валенторис, которому я еле доставал до подмышек и приходилось смотреть на него снизу вверх, коряво задрав голову, – думаю, что тебе просто повезло, и ты остался жив, так как великая матира Одросса посмотрела на тебя, недомерка, и смилостивилась, даровав ещё один день жизни. Лидоросна, иди, отдыхай. Вечером поговорим.
Возражать я не стал, знать бы ещё, кто такая, или такой «матира Одросса», наверно, кто-то из местных богов, заступающихся за слабых и убогих, но это меня интересовало меньше всего. Хотелось вернуться в барак и завалиться на свою жёсткую постель, чтобы вдоволь отоспаться и спокойно обдумать план побега.
– Вставай! Тебя Валенторис требует! – разбудил меня голос, который бесцеремонно кричал над ухом. Мало того, что кричал, так неизвестный ещё и тряс меня с такой силой, что я пару раз ударился головой о стену.
«Э-эх, а просыпаться так не хотелось». Наверно, впервые, со злополучного дня встречи с кенгирами, который кардинально перевернул мою жизнь, мне снилась Земля, родные… Возлюбленная Вика, с которой так и не поженились.
– Встаю, встаю. Не надо трясти, – ответил я, открывая глаза.
В бараке, кроме неизвестного надзирателя, который так бесцеремонно меня будил, никого. Хорошо хоть спросонья не двинул ему промеж глаз.
– Выходи, старший не любит ждать, – пробурчал надзиратель, направляясь к выходу.
«Вот и обдумал план побега. Как только добрался до своей кровати, сразу вырубился».
Местное солнце находилось в зените. Осматриваясь по сторонам, побрёл от барака к Валеторису, который стоял с кем-то из подопечных, который злобно скалился, смотря на меня.
– Не может он быть солдатом, уважаемый старший надзиратель Валеторис, не может! – услышал я слова того неизвестного, когда подошёл поближе, – он генеридо! Не верьте ему! Он и пиренту не поднимет, не говоря про интару.
– Помолчи, раб! Знаю, что такой хилый недомерок в бою не выдержит и первого натиска, но я своими глазами видел, как он простой киркой забил митрассу. Так что, передай Тирибону, чтобы подготовил его к завтрашнему вечеру. Я хочу получить за него не меньше тирасси ливе́ров.
– Тирасси! Да это же… – было всплеснул руками раб, но быстро осёкся под грозным видом старшего надзирателя.
– Павлос. Сегодня переночуешь в другом бараке, там тебе объяснят всё, что от тебя требуется. Не подведи меня завтра, – ухмыльнулся Валеторис и быстрым шагом пошёл в сторону домика для стражи.
Вернуться в барак мне не дали, а сразу вместе с неизвестным мы пошли вглубь территории каменоломни. Оказывается, она простиралась значительно дальше, чем я предполагал. В глубине, прикрытой выступом скалы, также стояли бараки, но более ухоженные и не так вплотную, как у нас.
– Павлос, значит, – ухмыльнулся немолодой мужчина, лицо которого покрыто небольшими шрамами, – а меня зовут Тирибона из рода Унисмота. Валеторис сказал, что ты сражался с митрассой и остался жив, – задумчиво продолжил он, придирчиво осматривая меня, что и неудивительно, он – Тирибона, не говоря о высоченном росте, обладал ещё и развитой, по меркам этой планеты, мускулатурой. Воин или солдат? Хотя, какая разница. За короткое время пребывания на Пинэе, мне не встречались такие физически развитые представители аборигенов. Его руки бугрились от мышц, а грудь и плечевой пояс, прям, не обхватить руками, но было видно, что Тирибона уже стар и не так силён, как в прежние времена, но подготовку бойца не скрыть и под налётом времени.
– Тирибона, надзиратель сказал, что хочет его завтра продать в гладиаторы и выручить за него не менее тирасси ливе́ров! – пафосно произнёс мой провожатый. После его слов, сидевший до этого времени с невозмутимым видом Тирибона сначала усмехнулся, а потом расхохотался так, что было, наверно, слышно во всей округе.
«И чего они так смеются? Тирасси – много это или мало? Если судить по реакции этих двух, то много».
– Тирибона, скажите, – осторожно начал говорить, – мне Ситорана сказал, что из школы гладиаторов приедут через неделю, а не завтра.
– Через неделю приедут не из школы, а посланники Люцерия, набрать тех, кто умрёт в первый же день во время празднования его пресвятого дня поренданна, да продлятся его дни, а завтра вечером к нам заедут из школы Матиррасуна. Скажу прямо, не самая сильная школа у нас в провинции, но уж лучше поучиться сначала, а потом выйти и порадовать толпу своей смертью, чем умереть со страху, увидав напротив себя разъярённого гонгулита.
– Учитель… – хотел задать вопрос, но Тирибона меня грубо оборвал: «Я не учитель! Я, такой же раб, как и ты», – вскочив на ноги, взревел он. Кто-то за руку утянул меня подальше в сторону от разъярённого гиганта.
– Не любит наш Тирибона, когда его называют учителем, – шёпотом заговорил незнакомец, спасший меня от гнева старого вояки, – он сам когда-то был солдатом, потом открыл школу гладиаторов, но разорился, и за долги его продали сюда, на рудник отрабатывать. Лучше называй его по имени и, не зли его.
– Понял, а я – Павлос из рода Кенгиров, – перефразировав своё имя на здешний лад, представился незнакомцу.
– Знаю, а я Миретос из рода Серитов, меня тоже завтра хотят представить покупателям, но не знаю, подойду ли. Я ж простой интерроста. И оружие в руках никогда не держал, просто сил больше здесь находиться нет, вот и попросился попытать своё счастье, глядишь, и повезёт, не сразу пойду к основателю рода, – улыбнулся он.
Миретос отвёл меня в небольшой барак, даже не барак, а скорее сарай, сколоченный из того, что, наверно, осталось при строительстве бараков. Неказистые стены, местами дырявая крыша, но внутри – лежанки в один ряд, даже наподобие тумбочки у каждой кровати и два больших стола с лавками. Как понял, обитатели этого места принимают пищу внутри помещения, а не выходят наружу, как было заведено у нас в бараке.
Не успел я освоиться в новом месте обитания, как громкий рык Тирибоны созвал всех находящихся под его опекой обитателей, которых старший надзиратель определил немного обучиться, чтобы не выглядели совсем доходягами во время представления покупателям.
В строю, перед хмурым взором Тирибоны, нас стояло двенадцать, как понял, в основном все в прошлом солдаты, но, почему они попали сюда, ни времени, ни желания спрашивать не было. У каждого своя судьба и своя история, если захотят, расскажут, когда-нибудь, потом, а сейчас, зачем лезть в душу, узнавая неприглядные тайны, за которые расплачиваются до сих пор.
