– Да, – пискнула она, и, подхватив подол, со всех ног припустила домой.

Тъерд проводил ее задумчивым взглядом, дождался, когда за дверь шмыгнет тихой тенью, и направился обратно на постоялый двор.

***

Утром, чуть свет, прибежал к их дому пацан, сонно зевая, потирая глаза сказал, что хозяйка на работу ее зовет. Захворала сменщица ее, не пришла на кухню, некому посуду мыть да помогать.

Дэниэль ужасно хотелось отказаться и не выходить на работу. Просидеть весь день дома, пока тъерды не уедут из деревни. Вчерашней встречи хватило! Полночи не спала, замирая от страха и прислушиваясь.

Но отказать Ярине не могла. Та всегда ее выручала, была добра. Ни разу за год, что проработала в корчме, не слышала от нее обидного слова. К тому же, деньги лишние не помешают, на зиму одежду новую купить надо, а она стоит недешево. Да и Бренна ни свет, ни заря ушла в лес за травами. Ни слова не сказала, не разбудила, только записку на клочке бумаги оставила.

Что толку одной дома сидеть?

Поохала, поворчала, но, отправив пацана с ответом, начала собираться. Затянула волосы пшеничные в косу, умылась, платье старенькое надела и вышла из дома, оставив старой Бренне ответную записку на столе.

На кухне во всю кипела работа. Повариха и ее помощники суетились, готовясь подать дорогим гостям завтрак, попутно занимаясь приготовлением обеда.

Чтобы не мешать им, девушка заняла привычное место возле чана, в котором посуду мыла. Села на лавку затертую, поставила перед собой ведро картошки прошлогодней и начала ее чистить.

Пока чистила, прислушивалась к тому, что творилось на улице.

Сегодня деревня бурлила, кипела, жизнь в ней била ключом. С самого утра почтенные женщины отмывали Чий-маан, чтобы ни пылинки на нем не осталось. Камень мерцал, переливался, жадно втягивая в себя солнечные лучи.

Из кузнецкого сарая приволокли помост деревянный, на который девицам предстояло подниматься во время ритуала.

Люди готовились, суетились, и над всей деревней витала атмосфера праздничного предвкушения.

Только Дэни была в дурном расположении духа, не разделяя всеобщего веселья. Когда-то давно, когда она еще была маленькой, ей тоже казалось, что Смотрины – это великий день, великий праздник. Как и все девочки, мечтала о том, как подойдет к камню, приложит ладони и услышит свою Песнь. К сожалению, иллюзии развеялись, оставив после себя только горечь.

Это не праздник!

Это десятая годовщина того страшного дня, когда потеряла всех близких.

К полудню народ стал подтягиваться к центральной площади, выстраиваясь полукругом возле помоста, возведенного у камня. Радостно здоровались, обнимались, пересказывали друг другу последние новости, да судачили о том, кому нынче повезет.

Вскоре голоса, смех стали еще громче, и повариха, бросив все дела, вместе с поварятами вышли на улицу, не желая пропускать такое событие. Интересно было, кто же из девиц в этом году услышит Песнь, и какой она будет.

Дэни из своего маленького окошечка могла увидеть только угол, да крепко сбитые доски помоста. Один раз подошла, посмотрела, второй.

Краем глаза заметила тъердов, прохаживающихся из стороны в сторону, лениво наблюдавших за жителями деревенскими.

Как ни держалась, ни убеждала себя, что ничего интересного там нет, но любопытство разыгралось. Захотелось посмотреть, как в этом году Смотрины пройдут. Посидела еще на лавочке, пытаясь унять беспокойство в груди, да делом себя занять. Но не вышло ничего. Прислушивалась, замирала, пытаясь ничего не упустить, к окошечку сто раз подходила, а потом сдалась. Сняла передник, небрежно бросив его на лавку, и поспешила на крыльцо.

В центре деревни было столпотворение.

Все жители собрались, чтобы посмотреть, как девицы-красавицы к камню магическому подходить будут.

Напротив камня арку поставили, обвитую цветами да лентами пестрыми. Лучшая цветочница деревни Рина каждый год ее к Смотринам готовила. Цветы в саду растила сочные, ленты из Тродоса привозила. Не такие как в Змеево грубые, бледные, а мягкие, атласные, на солнце переливающиеся.

По обе стороны от арки народ толпился, ожидая начала.

Сама Дэниэль не стала подходить ближе. Осталась на крыльце. Обхватила опору деревянную, прижалась к щекой к гладкой балясине и наблюдала за происходящим.

Вся деревня в сборе. Даже бабки беззубые из дворов выбрались ради такого дела!

Тут же заметила Оршу в компании других молодых парней. Стоял, сложив руки на груди, подпирая плечом угол дома, и смотрел в ее сторону мрачно, не отводя глаз. Не простит он вчерашней неудачи! Ой, не простит. Вот уедут тъерды, и опять за свое возьмется! И защитить ее будет некому.

Поежилась, невольно выше платье на груди подтягивая. Вспомнила прикосновения вчерашние. Грубые, грязные, вызывающие тошноту и отторжение, и расстроилась пуще прежнего. Нет у нее защитников в этой деревне, и где их взять – неведомо.

Взглядом стала тъердов искать. Двое прогуливались чуть в стороне, а местные девушки краснели и взгляды игривые в их сторону бросали.

Самый рослый из них, тот, что ночью спас, не отдав Орше на поругание, на помосте у камня стоял, на щит тяжелый опираясь, и хмуро толпу разглядывая.

Поблизости еще двое. Один у ступеней помоста, второй рядом с аркой.

Двоих увидела за деревенскими жителями, с другой стороны толпы.

Холодно в животе стало, словно ком ледяной проглотила. Не просто так они позиции выбрали! Дэни много книг читала, среди них попадались и легкие, как весенние облака, и сложные, до слез пробирающие. Про войну. Читала она о том, что это великая наука, что тактика есть и стратегия, что хорошо вышколенный отряд никогда не воюет сломя голову и полагаясь на удачу. Построение должно быть, роль своя у каждого.

Еще раз пробежалась взглядом по фигурам имперских тъердов. Исполин с боевым топором, мечники, все здесь. Где же лучники?

Там, откуда обзор хороший, и стрелять удобно!

Вскинула взгляд выше, по крышам домов пробежалась.

Так и есть! Нашла двоих. Сидят на коньке со скучающим видом, ногами покачивая. Будто шутки ради забрались наверх.

Где же третий?

Осмотрела еще раз. Не видать.

И тут догадалась, что прямо над ней на крыше постоялого двора обстроился.

Плохо стало, страшно. Вдруг у кого-то из девушек тоже кобальт проснется? Что тогда? Погибнет деревня, как когда-то Золотые Пески.

Не справиться сельским жителям с тренированными тъердами, вооруженными до самых зубов.

Испуганно смотрела на толпу. Почему никто не видит, не понимает, что происходит?

Прижалась сильнее к балясине, сдавила ее пальцами, так что больно стало, и попыталась успокоить сердечко мечущееся.

Глупости все это! Где ей, девчонке деревенской, тонкости военного дела постичь? Начиталась глупостей, вот и видит того, чего нет на самом деле. Да и не придет кобальт, не сможет. Сил у него не осталось!

Кое-как успокоилась, а потом и вовсе позабыла свои страхи, убедив себя в том, что привиделось все. Просто пуганая она уже, вот и мерещится везде чертовщина.

***

Ровно в полдень церемония великих смотрин началась.

Большой тъерд вынул из оправы опалово-серый Вей-маан, и положил его в углубление на белом камне. Вспыхнули они на миг красным пламенем, и стали одним целым. По поверхности Чий-маана серые искры пробежали, а потом погасли, скрывшись в земле. Ритуальный камень был готов.

Под тихую песню замужних женщин, шли к арке украшенной семеро девушек. Чинно, степенно. В лучших платьях своих, с распущенными по плечам волосами, украшенных венками цветочными. Девичьи щеки огнем румяным горели, и в глазах каждой надежда и предвкушение светились.

У Дэни кольнуло где-то глубоко-глубоко, в груди, куда не достать. Она должна быть вместе с ними. Это ее год. Девятнадцать ей!