Девушку вырвали из болезненного сновидения грубой хваткой и ей показалось, что сон продолжается, что ее продолжают мучить, стирая всякое трезвое мышление, сводя с ума.

— Селеста! Проснись! — кричал некто, пробиваясь сквозь пелену забытья.

Холодные руки, как у Смерти, крепкая хватка, словно удав сжал ее кисти рук.

— Селеста, это сон! — вновь взволнованный голос, который заставил все же открыть глаза.

Все лицо было мокрое, а спина покрылась холодным потом. Ошалелый взгляд бегал по комнате, в поиске своих палачей, боясь встретится с этими лицами, множеством лиц. Тело сотрясала крупная дрожь, а сердце рвалось наружу.

Взгляд синего глаза метнулся к человеку перед ней. И, встретившись со змеиными глазами, внутри сразу стало теплее, спокойнее, безопаснее. Она не там, ее не хватают за руки и за ноги, не рвут ее одежду на части, не пронзают внутренности очередным, непонятно каким по счету, половым органом. Ее насиловали, да так жестоко, что в голове не укладывается, откуда в человеке столько жестокости.

— Они… Так много… — Селеста сама не понимала, что хотела сказать. По щекам побежали слезы, а тихие всхлипывания перерастали в громкие рыдания.

Кроули смотрел на побледневшее лицо, и все его органы холодели от обезумевшего взгляда синего глаза. Ох, как он виноват. Как виноват! Он бы многим сейчас пожертвовал, чтобы вернуться назад, исправить ошибку, чтобы не видеть этот ужас в лице светлой, нежной Селесты. Чуткой, робкой, беспомощной и такой несчастной Селесты. Мужчина крепко прижал девушку к своей груди, пытаясь успокоить, не дать распространиться истерике, чтобы паника не накрыла ее с головой.

Бывшая монахиня вцепилась в ворот рубашки, зарываясь в нее, пытаясь поместиться в этих прохладных объятиях всем телом, огородиться от всего, что ее окружает. Вобрать в себя запах дорогого парфюма, алкоголя и горького шоколада. Найти спасение в этих мужских руках. Она так нуждалась в защите и ей было так страшно, как никогда.

Кроули гладил ее по волосам, прижимаясь губами к макушке, пытаясь забрать хотя бы часть этого страха, который окутал трепетное сердце.

— Не уходи, прошу, не оставляй меня, — молила юная особа, крепче прижимаясь к демону, чуть ли не ногами обхватывая крепкий торс.

— Да, — прошептал мужчина в светлые волосы, ощущая запах солнца.

— Ты уверен? Это действительно так? Это серьезное заявление, Хастур. — Вельзевул стояла около стекла, выходящего на постамент для казни.

— Да, я отчётливо видел, что они были вместе, и как-то не заметил, что эта извилистая сволочь бежит докладывать о нашем эксперименте или убить, на крайний случай. — Хастур курил свои дешёвые сигареты, собирая у своих ног целое кладбище окурков.

— Надо выкуривать его, вернуть эту дамочку, — зажужжала Вельзевул, ощущая крайнюю степень раздражения.

— У меня есть идея, Вельзевул, — хищно улыбнулся Хастур, он делал это редко, но метко, отчего оскал выглядит особенно мерзко.

Комментарий к Глава 8: Свет в темной душе И так, постепенно мы приближаемся к развороту событий в полной мере ^^ В этот раз я пыталась показать, насколько Кроули тоскует по небесам, а Селеста оказалось самим их воплощением.

Грета24 (бета(соавтор(бета(пофиг, пусть будет бета))): мне уже уже страшно за Кроули. Я, конечно, догадываюсь, но страшно... Будто затишье перед бурей, как думаете?

====== Глава 9: Неужели можно простить всех? ======

Когда умру, не буду в небе,

Не будет крыльев у меня.

За все грехи свои отвечу.

За то, что предал я тебя.

Бог не простит меня за это,

Мою судьбу решит другой.

Меня отправят в преисподнюю,

Я стану Дьяволу слугой.

А ты, узнав о моей смерти,

Захочешь встретиться со мной.

Но ты невинна, не увижу

Тебя, не прикоснусь рукой.

Тебе же Бог подарит крылья,

Ты будешь светом, а я тьмой.

Но будет память в черном сердце,

Как под Луной гулял с тобой.

И будет в белом сердце память,

Как в светлый день бродили мы.

Жаль только то, что не увижу,

Какой прекрасный ангел ты…

(Неизвестный автор)

Попробуем посчитать и вычислить некоторый момент истории. Земля создана четыре тысячи четыре года назад, двадцать первого октября до рождения Иисуса Христа, это понятно, начало всех начал. Демон Кроули принес ребенка Великого Зверя Сатаны приблизительно шесть тысяч лет спустя, тогда и начались беспорядки в Аду и Рае. Для победы в войне обеим сторонам нужно как можно больше душ для энергии и сил. Отметка благих и злых намерений на планете достигнула максимума. Иисус Христос родился в четыре года до нашей эры. Способом сложения и вычислений можно предположить, что замена детей произошла двадцать первого октября двухтысячного года, а сам Апокалипсис НЕ произошел спустя одиннадцать лет, следовательно, когда Кроули и Азирафаэль выдохнули спокойно и могли провести вечер в ресторане «Риц», Селесте на тот момент исполнилось бы двадцать пять.

По-прежнему ангел занимался своими любимыми книгами, иногда посещал ресторан суши и с упоением потреблял роллы Филадельфия. Вечера за чашечкой какао. Он наслаждался, как и раньше своей жизнью. Иногда с теплой ностальгией вспоминал милую девушку, старательно вытирающую пыль на полках его магазина. Мужчина предполагал, как монахиня могла вернуться в родные комнаты храма, совершать множество хороших дел. Что она, наконец, вновь обрела дом. Там ее место, так положено. Несколько раз рука Азирафаэля бралась за трубку телефона, чтобы связаться с другом — он скучал по их разговорам и приятным вечерам в ресторане. Но что-то постоянно останавливало. Он говорил себе: ;«Не время» — появлялись новые дела, заботы и увлечения, и встреча с другом откладывалась.

— Стоит навестить дорогих друзей, — вслух сказал ангел, подкидывая хлеб жирной утке, копошащейся в пруду парка.

Несколько раз мужчина крутился около зеркала, разглядывая свой внешний вид, хотелось предстать перед подругой в хорошей форме и приятном виде. Отметив, что костюм сидит замечательно, ангел вышел из магазина, повернув табличку на «Закрыто», заперев дверь на ключ, он отправился к Церкви Святой Елены.

Тем временем в Раю Михаил уже спешила к Гавриилу доложить о своем замечании в бумагах о переписи. После всех событий небесная канцелярия занялась своими обычными делами, повоевать же не дали, значит, рутина вернулась. Начав перепись душ, Михаил не досчиталась одной, поначалу посчитав все ошибкой, провела несколько дней, перепроверяя списки, все равно приходя к одному и тому же выводу. Одной души, которая должна была поступить несколько месяцев назад, не переступила Райские врата, и это странно. Раньше такого не было.

— Гавриил! — Михаил вошла в такое же, как и все остальные, жгуче-белое помещение, тяжело дыша после всей беготни по бесконечным лестницам.

Архангел оторвал взгляд от журнала о правильном питании, изогнув бровь.

— Что-то не так, Михаил?

— Да. Я проводила перепись душ и есть загвоздка. Не хватает одной души. А именно: Селесты Хилл. Монахиня, двадцать четыре года, умерла давненько. — ангелы обходились без приветствий на работе, да и вообще, впрочем, без приветствий — уж слишком деловые клерки.

Гавриил протянул руку, чтобы получить стопку документов, которые подала худая женщина в деловом костюме. Пробежав по строчкам взглядом, мужчина свёл брови к переносице, потом ещё раз прочёл, уже внимательнее. Действительно. Монахиня Церкви Святой Елены не поступала к ним, хотя должна была пройти регистрацию, сорок дней уже давно прошли, следовательно, эта девушка не могла остаться в очереди. Ох, эти разбирательства после Армагеддона — сплошной бардак!

— Но не могла же она испариться. Куда-то же Селеста делась, верно? Ты проверила все комнаты отдыха? — Гавриил отбросил бумаги на стол, положив руки на подлокотники.

Вообще мужчину мало волновал факт исчезновения, ну, одной души меньше, одной больше, сейчас не так важно, войны нет, значит, энергия не особо необходима. Его эти обезьяны в принципе мало волновали. Но отчёты требовали идеального состояния, а Михаил слишком дотошная, чтобы посмотреть на сей факт сквозь пальцы.