Со слов Дженифер Адам не так уж и чист изначально, ибо женат он был два раза, и первой его женой была Лилит. Женщина созданная из огня, дабы всегда поддерживать пламя рядом с глиной, из которой и был создан Адам. О, она любила мужа всем сердцем, а первый мужчина ни в чем не хотел уступать своей жене. Звери и птицы, насекомые и растения, минералы — всему давал имена лишь он, аргументируя, что он первый, ему дано это право, а жена обязана его лишь поддерживать и следовать за мужчиной. Лилит была в гневе, сказав, что лучше пойдет к Сатане плодить демонов, нежели быть с таким мужчиной. Что, собственно, огненная женщина и сделала: отреклась, пошла за Дьяволом в Ад. За это Бог наказал ее, сказав, что каждый день будет умирать по сто ее детей за совершенный проступок. Адам взмолился Богу, чтобы он ниспослал ему другую жену, более покорную и преданную. Сжалился бог над мужчиной, забрав у мужчины ребро сделал ему жену. Другую, преданную и прекрасную, покорную. Да вот только Адам хоть и души не чаял в своей новой избраннице, во снах являлась ему Лилит и каждую ночь соблазняла бывшего мужа. А Ева плакала, осознавая, что сердце мужчины лишь наполовину ей принадлежит. Поэтому поддалась на уговоры Змия и вкусила запретного плода.
И эти глаза виделись молодой Селесте во снах. Глаза Искусителя.
Вскоре Селеста поделилась своими мыслями со своей наставницей, за что очень жестоко поплатилась. Сомнение в библии почему-то считали совсем неприемлемым. Но Селеста не сдала ту, кто поделился с ней мыслями. Поэтому лысой ходила только она. Русые волосы, которые доходили девушки до самых ягодиц отрезали и не оставили даже пушка на голове. Она молила, она просила прощение. Но сестра Адель была непреклонна.
«Твои мысли не чисты, поэтому твою голову будет покрывать только клобук. Не имеешь ты права носить косы, потому что посмела усомниться в Господе нашем Боге».
Селеста достаточно долго лила слезы по своим волосам, но приняла наказание и попросила отдать волосы на парики тяжелобольным. Она искупила грех сполна.
Но после этого происшествия больше никогда не делилась ни с кем своими тайными мыслями. Это только ее и Бога. И если Бог считает, что она совершила грех, пускай сам ее и накажет!
В дверь тихонько постучались. Девушка потерла глаза.
— Шейла, это я. Как ты себя чувствуешь? — голос хозяина магазина какой-то подавленный и очень расстроенный.
Молодая женщина быстро убрала книгу под подушку.
— Да, заходите.
Ангел вошёл в комнату, придерживая одной рукой серебряный поднос, на котором дымилась большая кружка ароматного чая, а на тарелочке аккуратно разложено песочное печенье с джемом. Такая забота заставила Шейлу расслабиться и на время отпустить свои страхи. Даже сон, который она смутно помнила, ещё ускользающей нитью пролетал образами в ее голове не беспокоил.
— Ты спала, не стал будить. — мужчина ногой придержал дверь и опустил поднос на маленький деревянный кофейный столик у дивана.
— А который час? — девушка посмотрела в окно, отмечая, что небосвод усыпали звёзды, а фонари редкими переходами освещали Лондонскую улицу.
— Около десяти вечера. — Азирафаэль присел рядом с юной особой, сложив руки на коленях.
Плечи опущены, словно на них возложили тяжеленный камень. Шейла догадывалась о причине расстройства своего друга. Пожалуй, даже спустя это короткое время она может считать его другом. Правда ведь? Лунный свет прорезался сквозь ночную тишину, освещая комнату своим холодным заревом. Оседающие пылинки напоминали снег, медленно попадая на пол и искрясь в лучах ночной небесной гостьи.
Черты лица мужчины словно осунулись, а пухлые щеки впали, хотя такого быть не может, но уж слишком грустным Азирафаэль выглядел.
— Давно вы знаете друг друга? — ласково спросила Шейла, беря мужчину за руку.
Ангел поднял взгляд своих серо-голубых глаз на девушку, и в них можно заметить искры скорби. Уголки губ слегка дрогнули.
— Очень давно, можно сказать, с самого рождения, — понурым голосом отозвался мужчина.
— И вы хорошие друзья. — не вопрос, утверждение.
На это Азирафаэль ничего не ответил, только ниже опустил голову.
— Это я виновата. Ворвалась в Вашу жизнь, перебросила все проблемы, пользуюсь Вашей добротой. Это неправильно…
— Нет! Все не так. Просто… Кроули, он не прав! Этот изворотливый Змий всегда такой…
— Как Вы его назвали? — Шейла внезапно подняла голову.
— Изворотливый змей, — осторожно, с подозрением ответил ангел.
— Нет-нет, я отчётливо слышала Змий…
— О, прошу прощения, я часто говорю на старый манер. — Азирафаэль неуклюже почесал затылок. — О, точно, чай! Я принес Вам чай! — светловолосый, несмотря на комплекцию, достаточно резво развернул кофейный столик ближе к девушке.
— Благодарю. — Шейла взяла кружку с чаем, исподлобья разглядывая ночного гостя.
Светлые волосы кудрявой шапочкой покрывали голову, ясный, подернутый опытом взгляд серо-голубых глаз, курносый забавный нос, приятная полнота, цвета слоновой кости безупречный костюм, который очень похож на все его остальные. Крыльев за спиной не хватает для полного образа.
— Азирафаэль, знаете, я долго искала в книгах, и даже в Библии, но так и не нашла. Может быть, Вы, как человек учёный, мне подскажете. — девушка прищурила глаз, вглядываясь в потемневшие серо-голубые омуты.
— Да, конечно, помогу, чем смогу. — Азирафаэль лучезарно улыбнулся. Что-то, а вопросы, причем умные, уважал он особенно сильно.
— На Землю защищать Эдем был отправлен херувим с огненным мечом, но ни в одном писании не говорится его имени. Это странно, не находите? Такой важный персонаж для религии и веры, но имени нигде не сказано. Вы знаете, как его зовут? — Шейла поставила свою чашку, внимательно разглядывая мужчину.
Зрачки сузились, взгляд забегал по комнате.
— Я мало интересуюсь религией. Поэтому, как-то не искал этой информации вовсе, — увиливал мужчина.
— Неужели? Тогда почему в Вашем замечательном магазине столько книг про разного рода сказаниях и историях. О сотворении мира я находила аж целых четыре версии. И Вы утверждаете, что не интересовались? — почему девушка пытается выведать именно эту информацию, сама не осознавала.
Сегодняшняя находка, мысли, встреча. Все смешалось в кашу из образов и событий, Шейла не могла с точностью сказать, что доверяет человеку, сидящему перед ней. Уверена, что он по какой-то причине ее защищает. Все же он друг, а не враг. Но он слишком странным теперь ей кажется. Знает ли он, кто такой Кроули? Наверняка, если они знакомы с рождения, не раз видел эти змеиные глаза. Тогда почему рыжеволосый демон хотел скрыть произошедшее в магазине? Почему боялся, что Азирафаэль все узнает.
— Забудьте. Это неважно, я просто подумала, что может быть Вы знаете. Может, у этого херувима и вовсе нет имени. — Шейла легко улыбнулась, снова делая глоток ароматного напитка.
Ангел несколько раз похлопал светлыми ресницами, фокусируя зрение. Может, она подслушала его разговор с другом и что-то подозревает. Возможно. Но ведь ни о чем таком они не говорили, кроме как о ней.
— Вы очень устали, Азирафаэль, а Вам завтра снова ехать в издательство. — девушка живо подскочила с места, выпроваживая человека из комнаты.
— Да, Шейла, ты права. Спокойной ночи. — ангел улыбнулся.
— Спокойной ночи. — Шейла закрыла дверь и прислонилась лбом к прохладному массиву.
Так больше продолжаться не может. Хватит сидеть на месте. Нужно действовать. Хватит откладывать. Только один день она отдохнёт, напитается светом и уютом этого поистине святого магазина.
Утро навалилось на демона тяжеленным грузом. Совесть давила, хотя никогда раньше он не испытывал эти эмоции настолько отчётливо. Он убивал, он лгал, совращал и заманивал. Он совершил столько грехов, что ни одних пальцев на планете не хватит. А тут одна единственная душонка. Этот синий глаз, смотрящий на него поистине с отвращением снился ему половину ночи, а вторая половина корежила его сердце перекошенным от злобы лицом друга. Ну почему всегда он?! Антихриста ему доставлять, начиная весь этот пиздец с Армагеддоном. Еву ему соблазнять. Войну в Чечне ему разводить. Он демон, да, его душа черна, но за все эти годы, что он прожил на Земле, перестал видеть смысл в масштабном грехопадении, люди справляются без его участия. А демонам и Аду все мало. Жадность. Безмерная алчность доказать ангелам, что они лучше, что зла никогда недостаточно.
