— Я защищу нашу деревню любой ценой, — уверенно произнёс Первый Хокаге, держа рукоять катаны, что была воткнута в противника. — Я никому не позволю угрожать деревне — будь это мой друг, враг или же мой собственный ребёнок.
Сенджу нажал на оружие, ещё больше протыкая плоть. Мадара почувствовал, как режущая боль проходит сквозь тело, однако сознание уже покидало его тело. Он мог лишь собрать последние крупицы своих сил, чтобы остаться стоять на ногах, когда из его плоти вытащили катану. Из открытой раны потекло ещё больше крови, заливая всю одежду мужчины.
— Ты изменился, Хаширама. Твои слова противоположность тем словам, что были раньше, — тихо проговорил Мадара, прикрывая глаза. — Рано или поздно это приведёт деревню во тьму.
Мадара проиграл, когда его бездыханное тело упало в воду, а Хаширама Сенджу остался стоять на ногах. Первый Хокаге почувствовал, как глаза начали слезиться, и удивлённо дотронулся до своей щеки, чувствуя, как слёзы потекли вниз, оставляя за собой мокрые дорожки. Ради своей деревни ему пришлось отвернулся от своего друга, и именно из-за этого поступка он поселил в его сердце тьму, которая в конечном итоге разрушила душу его товарища. Именно Хаширама был виновен в случившемся, и именно ему пришлось убить Мадару Учиха. Единственного друга, который разделял его взгляды и который согласился помочь принести спокойствие в мир шиноби.
========== Эпилог ==========
Огромные дыры в земле были повсюду, так же, как и поваленные деревья. Выжженные некогда зелёные листья кучей опадали на траву, и казалось, что в этом месте не осталось ни единой живой души. Все птицы, что жили в этих лесах, ещё в начале боя покинули свои гнёзда, стремясь как можно быстрее покинуть это место. Животные в панике убегали от того хауса, который обрушился на их дома.
Последняя битва, что войдёт в историю, наконец-то закончилась, но пройдут многие года, прежде чем земля начнёт залечивать свои раны, а из почвы появляться новые ростки будущих деревьев и кустов. Войны приносят одни страдания, уничтожая всё на своём пути, не задумываясь ни на миг о том, как страдает от этого сама природа.
Худая фигура медленно передвигалась по этим землям, а рядом с ней шла маленькая девочка, которая удивлённо осматривалась по сторонам, поражаясь масштабу разрушений. Её чёрные волосы достигали до плеч, и если раньше их собирали в маленькие хвостики, то сейчас они лежали прямо, обрамляя детское личико. Видя, как из некоторых дыр в земле до сих пор поднимается пар, малышка крепче взялась за руку своей матери.
— Почему здесь так пусто? — нерешительно спросила девочка, поднимая свою голову, чтобы взглянуть в лицо своей матери.
Светловолосая девушка целенаправленно двигалась вперёд, даже не оборачиваясь по сторонам. Её не удивляли и не интересовали все эти разрушения, что были вокруг них, как будто для неё это было не ново. Будто зная куда идти, она продолжала спокойно шагать вперёд, ведя за собой свою дочь. В отличие от удивлённой мимики малышки, у этой девушки было предельно спокойное и холодное лицо.
— Это твой отец постарался, — ответила своей дочери Раймэй, переступая через обломки деревянного столба.
Малышка неуклюже перелезла через возникшее препятствие, слегка отстав от девушки, а затем побежала за ней, догоняя. Когда она поравнялась со своей матерью, то вновь протянула свою маленькую ладошку, чтобы её взяли за руку. Мизуки была слегка напугана этим местом, поэтому не хотела отставать от своего родителя и хотела чувствовать хоть какую-то защищённость.
Опустив свой взгляд вниз на протянутую детскую руку, Раймэй взялась за её ладошку, слегка сжав её в своей руке. Слабые инстинкты материнства постепенно начали одолевать её тело, и она даже не заметила, как прониклась чувствами к этой малышке. Её сердце начало наполняться различными чувствами, вытесняя всю ту боль и ненависть, что таилась в нём долгие столетия. Девушка и не заметила, как не только Мизуки стала для неё дорога, но и отец этой малышки тоже. Эти двое поселились в её сердце, и эта привязанность была в новинку для Раймэй.
— Он такой сильный? — подивилась девочка, оборачиваясь по сторонам.
— Да, — усмехнулась девушка, впервые обратив внимание на голые земли, что некогда были богаты густым лесом. — И когда-то ты станешь такой же сильной.
— Правда? — обрадовалась девочка, повиснув на руке у матери. — А куда мы идём? Искать папу?
— Угу, — ответила Раймэй, смотря на образовавшийся обрыв, с которого текла вода. — Мы почти пришли.
Мизуки вся подобралась, радуясь тому, что их путешествие наконец-то закончилось и она встретится с отцом. Девочка видела его в последний раз пару дней назад, когда он потрепал её по голове, а затем сказал, что скоро вернётся. Они ушли вместе с Раймэй, оставив малышку одну сидеть дома, наказав ей никуда не выходить. Мизуки послушно находилась в своей комнате, весь день просидев у окна в ожидании того, когда её родители вернуться домой. Но, когда солнце опустилось за горизонт и небо окрасилось в тёмный цвет, на пороге дома появилась лишь одна фигура.
Услышав открывающуюся дверь, девочка соскочила со своего места и побежала в коридор, где столкнулась со стоявшей Раймэй. Мизуки заглянула за её спину, ожидая увидеть отца, но его не было. Он не пришёл к ней и часом позже, и даже на следующий день, а когда прошло ещё несколько дней, то девочка начала сильно переживать. Она не находила себе места и лишь непонимающе смотрела на свою мать, которая спокойно сидела в доме у окна, безразлично смотря куда-то вдаль. Будто чего-то ожидая. Будто зная, что всё будет хорошо.
Они подходили к ущелью с образовавшимся водопадом, вода которого падала вниз. Вокруг были раскиданы камни различных размеров, которые приходилось огибать или перепрыгивать. Мизуки карабкалась по новым препятствия, испытывая непреодолимое желание поскорее увидеть своего отца. Обойдя очередной огромный валун, малышка случайно наступила ногой в воду, почувствовав, как её ботинок моментально промок. Но это тут же стало неважно, как только Мизуки увидела лежащего на берегу отца.
Маленькое сердце неистово забилось, и Мизуки отпустила руку матери, сломя голову кинувшись к бездыханному телу. На пол пути она запнулась об камень и чуть не упала, но это не помешало ей добежать до лежащего на земле Мадары, который не подавал признаков жизни. Малышка упала перед ним на колени и положила свои руки на спину отца, начав пытаться перевернуть его. На бледном лбу выступили капельки пота, когда девочка из последних сил пыталась перевернуть тело отца на спину.
— Папа! — закричала она, стараясь из-за всех сил.
Наконец-то Мизуки сумела перевернуть его и замерла над ним, пристально смотря на испачканное лицо. Глаза мужчины были плотно закрыты, а грудь не поднималась. Малышка положила свои руки на живот своего отца, пытаясь почувствовать, как тот дышит, но в ответ ей была тишина.
Из её глаз полились слёзы, что каскадом проходили вдоль лица и падали на бездыханное тело отца. Мизуки сжала в своих руках потрёпанную одежду мужчины, чувствуя в своём сердце невероятную щемящую боль. За свою недолгую жизнь, малышка уже чувствовала боль от потери близкого, когда погибла Азуми, но боль от смерти отца была в разы сильнее той. Солёные слёзы полностью затуманили весь взор, и девочка сквозь мутную дымку смотрела на бледное лицо Мадары.
— Папа! — прокричала Мизуки, плача взахлёб.
Она опустилась на грудь отца и прижалась лицом к рваной одежде, пытаясь услышать сердцебиение, которого больше не было. Она чувствовала под своей кожей запёкшуюся кровь, и противный металлический запах ударил ей в нос. Девочка оплакивала своего отца — единственного человека, который был для неё всем. Человек, которого она любила, умер, и больше никогда не будет рядом с ней.
До сих пор она могла чувствовать эти сильные руки, что гладили её по голове, поощряя или просто проявляя ласку. Девочка до сих пор могла чувствовать, какой тёплой была кожа отца, когда обнимала своими руками его широкую шею и прижималась своей щекой к его лицу. Она до сих пор могла слышать в своей голове его бархатный голос, который наставлял её, а порой и ругал, но Мизуки всегда слышала в этих нотках любовь.
