Голова Мизуки слегка повернулась, чтобы суметь взглянуть на огромное чудище перед ними. Девочка была напугана, поэтому ещё крепче прижалась к своему отцу, который больше был не намерен её отпускать. Его дочь была одним из ценных для него вещей, на равне с его деревней, которая была его детищем и на которую он потратил столько жизней и сил. И он не намеревался это терять.
— Нет, — холодно ответил Мадара. — Я воспользуюсь твоей силой, чтобы уберечь деревню от врагов.
Золотые глаза широко распахнулись, а затем, не веря, прищурились. Поняв, что смерть на время отменяется, волчья пасть медленно расплылась в злобной улыбке. Раймэй, прижатая к земле, чувствовала, как сила шарингана заставляет видоизменяться её тело. Длинные лапы стали уменьшаться, как и всё её тело, а затем всё это и вовсе исчезло, представив перед взором Мадары обыкновенную светловолосую девушку, которая продолжала лежать на земле на животе, способная лишь приподнять свою голову.
Она не чувствовала себя поверженной, ведь всё это было временно. Она не сомневалась в том, что найдёт выход из сложившейся ситуации и сможет вырваться из подчинения Учиха. Всё это время, все эти века, сидя в заточении, она мечтала вернуть свою силу, и вот она была у неё. То, о чём она мечтала, осуществилось. Так была ли велика беда, что она временно была у кого-то в подчинении?
Раймэй понимала зачем людям её сила. Она была опьяняющая, она заставляла трепетать сердца и, несомненно, притягивала и наводила жгучий ужас. Эта сила ранее была предназначена для защиты, но чтобы не говорили, она опьяняла и заставляла использовать не для защиты, а для нападения. Не сам хранитель озлобился и погружался в жажду крови и войн, а люди. Эта их жажда власти заставила измениться хранителей и превратиться в демонов.
Власть всегда опьяняла, сколько бы веков не прошло. И девушка была уверена, что Учиха со временем тоже почувствует эту власть, и сердце его очерствеет от этой силы. Он поменяет свои взгляды на жизнь, и если сейчас он хотел использовать её для защиты, то не пройдёт много времени, как он решит воспользоваться силой для нападения. Тогда начнутся снова войны, и Раймэй будет питаться пролитой кровью и смертями людей.
— Встань, — приказал Учиха.
Чувствуя, как тело движется против её воли, Раймэй приподнялась, а затем и вовсе поднялась на ноги, встав перед мужчиной. Мизуки с опаской смотрела на свою мать, всё ещё опасаясь, что та вновь схватит её и закончит задуманное. Но девочка не учла того, что этой девушке больше не нужна была смерть собственной дочери, ведь печать была снята.
— А теперь мы направляемся в деревню.
С этими словами Учиха крепче перехватил свою дочь и прыгнул вверх, выбираясь из пещеры через образовавшуюся огромную дыру в горе. Не способная противостоять его силе, Раймэй последовала за ним, наконец-то выбираясь из того места, где была запечатана многие века. Скрываясь с этого места, девушка думала о том, что она больше никогда в жизни не вернётся в это проклятое логово.
Смотря на то, как убегают через леса Учиха с ребёнком и Раймэй, жрица умиротворённо прикрыла свои глаза, чувствуя, как связывающие цепи рвутся и падают в её душе. Хоть она и не выполнила ту миссию, что возложили на плечи её поселение многие века назад, она чувствовала себя счастливой. Её призрак растворялся на ветру, стерая последнюю информацию об её существовании. Она была свободна.
========== 15. Раскрывая тайну ==========
Глаза одолевала боль, которая была столь резка и пронзительна, как будто радужку протыкали иглой. С каждым часом боль становилась всё ощутимей, и Мадаре уже тяжело было скрывать то, что активированный шаринган доставлял ему дискомфорт. Новая форма шарингана была ему непривычна и он ещё не полностью овладел ею и не понимал, как справляться с этим. Он чувствовал, как нуждается в отдыхе, и что он не в силах столь долгое время держать под контролем демона.
Втроём они вернулись в Деревню Скрытого Листа, а если быть точнее, то к нему домой. Стена в доме до сих пор была сломана и груда камней так и продолжала валяться на газоне, но в отличие от прошлого раза, вокруг его дома никого не было, так как была глубокая ночь. Мадара уложил свою дочь спать, а Раймэй усадил в дальний угол своей спальни, за которой принялся следить. Его шаринган горел в кромешной темноте, и девушка сидела неподвижно, смотря в эти кровавые глаза.
Она казалась расслабленной и спокойной, сидя в доме Учиха. Девушка не высказывала своё недовольство по поводу того, что ею управляют, и с тех пор, как они вернулись в деревню, она не произнесла ни слова. Она умиротворённо сидела себе спокойно в углу комнаты, рассматривая Мадару, который был слегка уставшим и одновременно злым сам на себя.
Находясь с этой светловолосой девушкой в одной комнате, он вновь чувствовал, как его одолевают непонятные эмоции. Мадара ощущал небольшое желание, которое доставляло лёгкий дискомфорт, и злился, потому что знал, что сейчас это было вызвано не наваждением демона. Раймэй находилась под его контролем и не могла пользоваться своей силой, так же, как и не могла пошевелиться без его желания, и Мадара понимал, что эти желания пробуждались у него по его воле.
Мужчина разглядывал её черты лица и находил их столь привлекательными, что от осознания этого зло сжимал кулаки. Он не должен хоть что-то чувствовать к ней, он не должен сидеть и блуждать взглядом по её волосам и телу, и всё же Мадара делал это. Эти длинные волосы были мягкими на ощупь и в эту секунду ему захотелось вновь дотронуться до них и вспомнить, как притягательны они были и как хорошо были стиснуты в его руке, когда он наматывал их на кулак.
Будто услышав его мысли, уголки губ девушки дрогнули и приподнялись в улыбке, а Мадара отвёл свой взгляд в сторону. Он чувствовал усталость во всём теле и глаза начинали болеть всё больше, поэтому он неосознанно прикрыл свои веки и провёл по ним своей ладонью, пытаясь хоть чуть-чуть унять этот дискомфорт.
— Ты можешь убрать свой шаринган, ведь я вижу, что ты сидишь уже на пределе, — мягко проговорила Раймэй, слегка подавляя свою улыбку. — Не волнуйся, я не сбегу.
— С какой стати я должен тебе верить? — буркнул Учиха, убирая руку с глаз.
Всё это время Мадара чувствовал, что девушка действительно не сопротивлялась и подчинялась ему во всём, но то, что она будет ему подчиняться без шарингана — он сомневался. Она не могла так яростно сражаться за свою свободу, а затем просто сдаться и безоговорочно выполнять чьи-либо приказы, находясь под чьей-то властью.
— Ты можешь чувствовать, что сейчас я не лгу, — ответила девушка, с безразличием в глазах смотря на него. — Я получила то, что хотела, и мне некуда идти. Я свободна. Я сильна. И если мою силу хотят использовать в войне, я буду только рада. Ведь я питаюсь этим.
С последними словами на лице Раймэй появилась хищная улыбка, и Мадара мог быть уверен в том, что девушка в любой момент готова была облизнуть свои губы, будто ощущая свежую кровь на них. Учиха не знал, стоит ли доверять ей, но по фактам, у неё больше не было никаких причин причинять вред Мизуки или ему. Но он не до конца был уверен в том, что, выпустив её из плена шарингана, она не ломанётся от него прочь. Ему всё ещё нужна была её сила, которую Мадара планировал использовать в ближайшее время. Война была на подходе.
— Где гарантия того, что ты не попытаешься меня убить? — холодно спросил мужчина.
Тяжёлые ресницы захлопали и остановились, делая взгляд светлый глаз слегка томным. Её язык в конечном итоге показался и медленно проехался по пухлым губам, оставляя мокрую дорожку. Непроизвольно сердце Учиха замерло, а затем забилось с новой силой, в то время как его взгляд был прикован к этим манящим губам. Он чувствовал себя конченным извращенцем, хотя эту девушку после всего того, что она сделала.
— С тобой интересно, — приглушённо протянула она, прикрывая свои глаза. — А гарантии нет, так же как нет гарантии того, что ты не убьёшь меня. Если подумать, то мы с тобой идеальная пара, которая превосходно дополняет друг друга. Так зачем этому мешать и кого-то убивать?
