Вот и сейчас, когда очередная деталь не хотела никак всовываться в отверстие, Мадара вспоминал учения своего отца и признавал, что у него действительно не хватало терпения. Вместо того, чтобы успокоиться и обдумать, он так сильно пытался впихнуть деревянную ножку, что та от упора разломалась пополам у него в руках. Учиха поджал губу, хмыкнул, а затем откинул поломанную ножку в сторону. Он завтра купит новую кроватку и попробует снова. Ничего такого не случится, если ребёнок ещё одну ночь поспит не в кроватке.

Мадара как раз собирался вставать на ноги, когда послышался стук в дверь. Он никого не ожидал в гости, поэтому слегка нахмурился, когда ему пришлось идти открывать дверь и смотреть кто пришёл к нему в столь поздний час. Пока он шёл к двери, малышка, будто почувствовав сквозь сон, что её покидают, начала снова плакать. Громкий крик больно ударил по ушам и Мадара с кислой миной открыл дверь, застав на своём пороге Хашираму вместе с братом Тобирамой.

Старший Сенджу стоял с лёгкой улыбкой на лице, приветствуя Мадару, в то время как Тобирама стоял с холодной маской на лице, держась чуть поодаль за своим братом, скрестив руки на своей груди и смотря принципиально в другую сторону. Как только открылась дверь и вышел Учиха, Тобирама лишь скосил на него взгляд, но не повернулся всем телом. Мадара не в первый раз замечал, как Тобирама пытался находиться от него как можно дальше и не входить с ним в контакт. Все дела Учиха решал исключительно с Хаширамой, который в большинстве случаев выглядел весьма добродушным, в отличие от своего младшего брата. Глядя на этого мужчину с серебряными волосами, он непроизвольно вспоминал ту битву, где умер от множества ран Изуна.

— О, я слышу детский плач, — слегка удивился Хаширама, заглядывая за спину Мадаре.

Прежде чем Хаширама вновь бы зашёл без спросу в дом, как в прошлый раз, Учиха прикрыл дверь за своей спиной. Он сначала хотел выяснить, что эти двое забыли на пороге его дома, и ему не нравилось, что Сенджу так легко каждый раз заходили в его клан. Клан Учиха ещё помнил своих былых врагов, и не каждому нравилось рядом со своим домом видеть людей из клана Сенджу. Прошло слишком мало времени и старые раны ещё не затянулись, и Мадара мог прекрасно понять своих соклановцев.

— Ребёнок? — тихо спросил Тобирама, слегка нахмурившись.

Он обернулся, чтобы окинуть Мадару своим хмурым взглядом, а затем посмотрел на дверь, которая была не до конца закрыта и за которой был прекрасно слышен плачь ребёнка. Тобирама, кажется, был одним из немногих, который был не в курсе того, что у главы клана Учиха родилась дочь.

— О, брат, ты наверное не в курсе, но у Мадары есть дочь, — радостно проговорил Хаширама, оборачиваясь к Тобираме, а затем обращаясь к Мадаре: — Я так понимаю, ты наконец-то решил забрать её?

— Как видишь, — хмуро произнёс Учиха, складывая руки на своей груди. — Что вы здесь оба делаете?

— Мы пришли обговорить кое-какие важные моменты, — тут же изменился в лице Хаширама, став за мгновение ока предельно серьёзным.

— Это не может подождать до завтра?

— Нет, — высказал Тобирама, вновь надев холодную маску. — Потому что я отправляюсь сегодня ночью.

— Куда?

Хаширама закинул руку за голову и неуверенно почесал затылок, оборачиваясь к полупустой улице, на которой всё ещё находились люди из клана Учиха. Они с подозрением, а некоторые с нескрываемой злостью смотрели на представителей клана Сенджу, тихо перешёптываясь между собой.

— Давай не здесь, — предложил Хаширама, обращаясь к Учиха. — Может, зайдём внутрь?

Мадара окинул взглядом улицу, а затем согласился, что дела, в котором замешаны Сенджу, стоит обсуждать за закрытыми дверями. Он отошёл в сторону, позволяя Хашираме с Тобирамой пройти в дом. Братья закрыли за собой дверь, и все вместе они направились в гостиную, где до сих пор лежала на полу малышка и кричала во всё своё горло. По её щекам текли крупные слёзы, округляя её пухлые щёчки, а затем падая на обёрнутую ткань. Малышка не перестала плакать даже тогда, когда Мадара поднял её с пола и прижал к своей груди, легонько покачивая.

— Я надеюсь, ты в этот раз не отправишь её в цукуёми? — решил уточнить замерший в дверном проёме Хаширама, когда увидел плачущего ребёнка на руках у своего друга.

— Нет, — буркнул Мадара, бросив на того краткий холодный взгляд.

Тобирама выгнул бровь, в немом удивлении смотря на своего брата, который упомянул о цукуёми. Озадаченность появилась на его лице, а затем он с тем же удивлением смотрел на то, как Мадара спокойно покачивает младенца, пытаясь того успокоить. Но как бы он не качал Мизуки, та всё не хотела успокаиваться. Девочка закрывала свои глазки, жмурилась и надрывалась, что-то пытаясь донести до своего отца, который не мог понять, почему та так резко начала плакать.

— Это так странно и необычно видеть в твоих руках ребёнка. Особенно то, как ты с ней нянчишься, — произнёс задумчиво Тобирама.

Хаширама проделал несколько шагов, чтобы подойти к Мадаре с ребёнком и заглянуть той в плачущее лицо. Взгляд мужчины внимательно прошёлся по свёртку, а затем он потянул носом, усмехнулся и с озорством взглянул на Учиха.

— Ей надо поменять пелёнку. Именно поэтому она так плачет.

Мадара растерялся, но никак не показал это на своём лице. Он задумчиво смотрел на Мизуки, которая вся аж покраснела у него на руках. Хаширама же посмотрел на застывшего мужчину и ловко забрал у того из рук младенца, прижав к груди и начав тихонько укачивать.

— Где у тебя запасные пелёнки? — спросил Сенджу, осматривая комнату. — Ты, наверное, и не знаешь, как их менять. Я тебе покажу.

— Они там, — махнул рукой Мадара в сторону свёртка, что был отправлен в угол комнаты.

Сенджу вместе с ребёнком в руках прошёл к этому свертку и достал оттуда новую пелёнку. Затем он отнёс и положил Мизуки на стол, развернул одеяльце и довольно стремительно начал менять пелёнку. Он делал это настолько умело, что Мадара даже подивился тому, когда именно Хаширама приобрёл этот навык. Когда пелёнка была поменяна, крик малышки стал стихать и в скором времени и вовсе пропал. Мизуки лишь глядела своими заплаканными глазами на мужчин, переводя свой взгляд от одного к другому. Девочка снова вернулась к отцу в руки и продолжила лежать тихо, затаскивая в свой рот большой палец.

— Откуда ты это умеешь, брат? — подозрительно спросил Тобирама.

— Как это откуда? У меня же было трое младших братьев. Ты думаешь я не помогал родителям? — усмехнулся тот. — А это что?

Хаширама подошёл к кроватке, которая была собрана не до конца, а какая-то деталь вообще была сломана и откинута в сторону. Сенджу с интересом взгляд на эту вещь, присев на корточки перед кроваткой и начав рассматривать её со всех сторон. Мадару раздражало то, что Хашираму так интересовало всё, что было связано с ребёнком, но он не мог так просто выставить за дверь мужчину. Они вдвоём вместе с Тобирамой пришли ради какого-то дела и, судя по всему, пока всё не обсудят, не покинуть его дом.

— Детская кроватка, — ответил Мадара. — Она сломалась, когда я пытался её собрать.

Сенджу хмыкнул и стал складывать руки в печати. Он произнёс технику и на их глазах деревянная кровать стала видоизменяться, вытягиваясь и укрепляясь, а через мгновение перед ними стояла полностью собранная детская кровать. Довольный Хаширама улыбнулся и поднялся на ноги, а затем вытащил из свёртка небольшое одеяльце и постелил его в кровать вместо матраса.

— Прошу, — произнёс он, отходя от своего творения.

Мадара подошёл к кровати и опустил туда Мизуки, которая спокойно принимала все действия, что с ней творили. Она не стала капризничать, когда отцовские руки пропали и оставили её одну. Ребёнок был утихомирен и положен на законное спальное место, и настало время для того, ради чего пришли Сенджу. Мадара обернулся к братьям и сложил свои руки на груди, готовый их выслушать.

— Так зачем вы пришли? — задал вопрос Учиха.

Братья переглянулись, а затем Тобирама кивнул головой. Мадара не мог не отметить, что братья были в численном превосходстве. Они частенько обсуждали какие-то дела, не затрагивая при этом Мадару, и складывалось ощущение, будто порой они что-то утаивали от него. Учиха понимал, что Тобирама не доверял ему и его клану, и хотел отстранить их от дел деревни как можно дальше. Хаширама выслушивал своего брата, но продолжал вести дела с Мадарой, доверяя тому.