Кривоклык протестующе зарычал и прыгнул вслед за Брунгильдой и хозяином, когда блондинка вывела всадника на свет.

— Идём со мной! — внезапно сказала Брунгильда. — Давай улетим. Я всегда была одна с Сердцем Лавы, я одинока, и, думаю, ты чувствуешь тоже самое. Так ведь, Сморкала?

Он нервно посмотрел на неё, удивлённый безошибочностью её слов.

— Да, я чувствую себя одиноким. Очень.

— Тогда присоединяйся ко мне! Мы можем путешествовать вместе и помогать драконам по всему Архипелагу! Мы можем защищать друг друга, все четверо.

Сморкала неуверенно молчал. Он привык путешествовать один, только лишь с Кривоклыком, но предложение Брунгильды звучало так заманчиво… Вздохнув, он кивнул.

— Хорошо, я полечу с тобой.

Брунгильда улыбнулась и внезапно обняла его, она тихо засмеялась, отходя от него.

— Ты должен показать мне все трюки драконьих всадников. Я всегда хотела, чтобы кто-нибудь научил меня быть драконьим наездником, а теперь я могу учиться у олуховца!

— Да, ладно, как скажешь, — пробормотал Сморкала, и Брунгильда одарила его ещё одной счастливой улыбкой.

***

— Смотри, там, внизу! — прошипела Брунгильда, показывая на большой остров, покрытый острыми каменными шипами. — Бойцовская арена.

Сморкала посмотрел вниз, нахмурившись, он заметил бойцовскую арену всего через несколько мгновений после того, как Брунгильда упомянула о ней. Прошел год с тех пор, как Сморкала и Брунгильда объединились, и вскоре оба всадника приноровились спасать драконов как от Охотников, так и от ловцов. Но Сморкала также понял, что Брунгильда была совсем не таким человеком, как он подумал сначала.

Он быстро осознал, что Брунгильда была жестокая, почти бессердечная, хотя у неё и были благие намерения. Однажды она рассказала ему, что была сиротой и научилась жить самостоятельно, пока не спасла своего Землехвата, которого ранили Охотники. С тех пор она испытывала сильную ненависть к людям, которые причиняли вред драконам, и Сморкала находил блондинку слишком ревностной в своих убеждениях. Чересчур ревностной. То, как она добивалась своего, заставляло его опасаться её. Она убьет любого, кто встанет у неё на пути, или позволит Сердцу Лавы медленно разорвать их на части. Кривоклык и сам нервничал в присутствии Брунгильды, но Сморкалу не покидало ощущение, что она никогда и ничего не сделает ни ему, ни его дракону. Но это вовсе не означало, что он не опасался её.

Брунгильда и Сердце Лавы поспешили к острову, Кривоклык и Сморкала последовали за ними, приближаясь к арене. Когда они подлетели ближе, Сморкала распознал драконов, сражающихся на арене. На этот раз это был бой между Скользкокрылом и Древорубом, и гигантского Древоруба легко одолел меньший по размерам, змееподобный Скользскокрыл. Люди, наблюдавшие за борьбой, не замечали Землехвата и Ужасное Чудовище, надвигающихся на них, пока не стало слишком поздно.

С яростным криком Сердце Лавы врезалась в решётку бойцовской арены и выдохнула ярко-синий огненный шар, который попал в группу людей, наблюдавших за боем. Сморкала и Кривоклык летели позади Брунгильды и, обхватили когтями тяжёлые металлические прутья, которые образовывали купол над ареной. Древоруб и Скользкокрыл перестали сражаться и теперь смотрели на Сморкалу, Брунгильду и их драконов, забыв о своей борьбе.

Пока Сердце Лавы и её всадница продолжали разгонять людей, Сморкала и Кривоклык повернулись к клетке. Кривоклык поднял голову и выпустил столп огня, который начал покрывать прутья гелем, ослабляя металл, пока дракон не смог разбить его сильным ударом хвоста.

Через некоторое время Древоруб присоединился к ним, чтобы помочь, он с неустанным рвением взрывал решётки своим огнём. Наконец, с его помощью Сморкала и Кривоклык смогли достаточно расплавить решётку, чтобы Древоруб и Скользкокрыл могли убежать. Как только драконы улетели, Сморкала и Кривоклык спрыгнули вниз, исследуя клетки на арене.

Удивительно, но все они были пусты…

Внезапная жгучая, едкая боль пронзила ногу Сморкалы. Кривоклык услышал крик своего всадника и развернулся, его пламя ударило по Разнокрылу, который прятался невидимый в тени. Разнокрыл метнулся в сторону, как только в него попало пламя Кривоклыка. Когда дракон исчез, Сморкала издал болезненный вздох, опустив глаза к левой ноге, забрызганной кислотой Разнокрыла.

К счастью, это была небольшая доза, но то немногое, что попало ему в ногу, прожгло кожу и мышцы до кости. Не нужно было быть гением, чтобы знать, что нога не заживёт. Никогда.

***

Ветер завывал над домом Сморкалы и Брунгильды на Ветреных Руинах, сотрясая фундамент с неумолимой силой. Сморкала зарылся поглубже в меха на кровати, скрипя зубами, а ветер всё продолжал завывать. Кривоклык крепко спал возле него. Брунгильда и Сердце Лавы спали в отдалении.

«Как так вышло, что я единственный, кто не может спать во время зимних штормов?» — угрюмо подумал Сморкала, медленно поднимаясь на ноги. Его левая нога слегка подкашивалась, когда он подошёл к очагу в доме и свернулся калачиком возле огня.

Девять долгих, тяжёлых лет прошло с тех пор, как он был изгнан с Олуха, и теперь он и Брунгильда жили всего в нескольких днях полёта от Олуха. «Ирония судьбы», — саркастически подумал Сморкала, бессознательно потирая рукой шрамы на левой стороне лица. С годами у него появлялось все больше и больше шрамов, но те, что он получил в борьбе с Астрид, всё ещё причиняли боль.

Сморкала и Брунгильда последние два года считали Ветреные Руины своим домом, поселившись в районе, полном Ветродуями, которые явно избегали двух всадников. С тех пор как Сморкала и Брунгильда пришли сюда, они начали шпионить за Дагуром, его берсерками и тем, что осталось от Охотников Драго.

Сморкала знал, что они с Брунгильдой делали, спасая драконов от людей, намеревающихся использовать их. Это было хорошее дело, но его оно начало утомлять. Сейчас ему было почти тридцать лет, и его настигла усталость, а тело после почти десяти лет изгнания износилось. Гнев вспыхнул в душе Сморкалы, когда старые воспоминания об отце, ругающем его за слабость и бесполезную трату времени, возникли в его голове.

«Вот это настоящая рана, — с горечью подумал Сморкала. — Ты должен гордиться, отец. Я покинул Олух, как ты всегда и хотел, потому что я был позором для тебя. Всё ради тебя, Слюнявый. Всегда».

Отогнав от себя эти мысли, Сморкала зарылся в меха у огня и, насколько мог, попытался уснуть.

Тело Кривоклыка внезапно напряглось, и его рычание вывело Сморкалу из полусна. Он вскинул голову, пристально вглядываясь в океан, пока не заметил дракона, — тот был слишком далеко, чтобы определить его вид, — мчащегося к острову Берсерков. Сморкала взглянул на Кривоклыка, затем подтолкнул его вперёд, и они вдвоем последовали за драконом.

Они летели за драконом, пока он не достиг острова Берсерков, Кривоклык скрылся из виду, когда они догнали дракона. Глаза Сморкалы сузились, он увидел, что на спине дракона — теперь было видно, что это Резьбохвост, — сидел человек. Пока Сморкала смотрел на всадника, вышел ещё один человек, одетый в типичный наряд берсерков. Всадник и берсерк о чём-то коротко переговорили, после чего, не оглядываясь, всадник и его Резьбохвост понеслись прочь.

Кривоклык не нуждался в указаниях Сморкалы, чтобы следовать за Резьбохвостом, и он спрыгнул вслед за таинственным всадником и направился за ним. Небо потемнело, пока Сморкала и Кривоклык следовали за всадником и его драконом, поскольку они летели в течение нескольких часов и наконец замедлились у…

«Олух? Этот всадник с Олуха? — Сморкалу вдруг осенило, и в сердце его шевельнулась тревога. — Ни один олуховец не будет якшаться с берсерками. Что здесь происходит?»

***

Устало вздохнув, Сморкала закончил свою историю, отворачиваясь от вопросительного взгляда Забияки.

— Это всё, Забияка, — проворчал он, — а теперь уходи, возвращайся к себе домой. Если Брунгильда найдёт тебя здесь утром, она убьёт тебя и твоего Ветродуя. И я не стану её останавливать.