Сара посмотрела на длинную дорожку, начинавшуюся от ног убитой и ведущую к входу в дом, стоявший метрах в двадцати дальше. Трава была примята, в свете прожекторов ясно виднелись следы крови.

– Не спрашивайте меня, зачем они перетащили ее сюда, я сам ни хрена не понимаю, – бросил Николай, что-то ища в кармане. – Может, хотели сбросить в море, но не успели.

Сара пообещала себе подумать над этим, когда переварит всю полученную информацию: как и многие, она не знала, что премьер-министр приезжает отдыхать в свой маленький домик на этом маленьком острове. Но сильнее всего ее поразила легкость, с которой убийца или убийцы расправились с телохранителями. Как могли позволить так легко себя убить сотрудники, бывшие элитой отдела ближней охраны? Она была с ними знакома, в свое время даже помогала их готовить. Такие люди не теряются в опасной ситуации. Сара находила лишь одно объяснение – внезапность.

– Как нападавшие проникли в дом? – наконец заговорила она.

Николай одобрительно кивнул. Эта дамочка не слишком любезна, но вопросы задает правильные.

– Вот это вопрос. Нам ничего не известно. Нигде никаких следов взлома, – пробурчал он. – Ни малейших признаков попыток взломать замок на двери или защелку на окне.

«Значит, жертвы сами открыли дверь нападавшим, – заключила Сара. – Под угрозой или, скорее потому, что знали их».

– Следы ограбления?

– О, этого сколько угодно! Дом перевернут вверх дном. Даже стены вскрывали! Те, кто это сделал, явно что-то искали, это точно.

– Камеры наблюдения?

– Вы же знаете, какой была премьер-министр… «Я против излишеств в деле безопасности, нарушающих неприкосновенность частной жизни». Именно поэтому она приезжала сюда. Чтобы побыть обычным человеком, отдыхающим в своем загородном доме. Нет, нет, никаких камер. Зато сотрудники ее охраны были снабжены наушниками и переносными рациями. Сейчас как раз проверяют, есть ли в аппаратах функция записи.

Сара без предупреждения направилась к дому на краю обрыва, ставя ноги между пучками хрустящей от инея травы.

– Ваши предположения?

Николай догнал ее в два шага, давя замерзшую траву рифлеными подошвами.

– А вас это интересует?

Сара сделала вид, что не расслышала, приписав этот выпад общей тяжелой атмосфере, царящей на острове.

– Это война, инспектор.

Николай Хауг достал из внутреннего кармана сигарету, остановился, чтобы прикрыть ладонями пламя зажигалки, и продолжил путь, выпустив облако дыма, тотчас же развеянное ветром.

– Это сделали не наши. Все здесь говорит об акции, проведенной иностранными спецслужбами…

– Чьими?

Начальник полиции сделал новую затяжку, отчего его щеки, кожа на которых потрескалась, покраснели, и пронзил Сару взглядом старого полицейского, которого уже ничем не возможно удивить.

– В данный момент наши русские друзья имеют огромный зуб на Катрину Хагебак из-за антимигрантской стены, которую она намеревалась возвести на границе, в нескольких километрах отсюда. Она больше не желала терпеть сирийских нелегалов, которые тысячами лезут к нам, пройдя через русский Крайний Север. Но и русские не желают видеть их в своей стране, куда они прибывают целыми семьями. Особенно после теракта в Санкт-Петербурге. Когда дипломатия не срабатывает… что ж, тогда препятствие устраняют. Все просто.

Теоретически гипотеза была очень соблазнительной, но Саре было трудно с ней согласиться. Слишком уж все наводило на мысль, что именно русские могли нанести удар. Если бы дело обстояло именно так, они бы постарались направить полицию по другому следу. В первую очередь, это относилось к способу убийства телохранителей. Они не стали бы рисковать нарваться на прямое и очевидное обвинение. То, что в доме все перевернули вверх дном, действительно могло быть имитацией ограбления. Но Николай говорил о вскрытых стенах. На простую имитацию не похоже. Те, кто это сделал, действительно что-то искали.

– Вы сказали, что это только начало, что это только начало абсурда. Почему?

Николай Хауг издал ироничный смешок, закончившийся приступом влажного кашля.

– Потому что все то, что я вам сейчас наговорил, выглядит полной чушью, когда узнаешь, как была убита наша премьер-министр… Медэксперт вам объяснит.

То ли начальник полиции играл с нею, то ли действительно растерялся, столкнувшись со странными обстоятельствами этого убийства, подумала Сара.

Два десятка метров, отделявшие их от дома, они прошли молча, шагая рядом с тропинкой, оставленной телом убитой, которое волочили по траве.

Женщина-полицейский, лет тридцати, чью выбившуюся из-под шапки светлую прядь трепал ветер, робкой походкой пошла им навстречу. Высокого роста, стройная, почти худая, если тело, скрытое под толстым слоем одежды, соответствовало геометрии ее изможденного лица. Ее имя и фамилия были на приколотой к парке карточке: Ингрид Вик. Судя по резким движениям, ей было не по себе. Страх перед начальством или осознание того, что она находится на месте преступления, которому суждено стать историческим событием?

– Они нашли… кое-что, господин начальник, – произнесла она голосом наполовину заглушенным доносящимся с моря ревом волн.

– Черт бы вас побрал! Вы можете говорить громче?! Извернитесь, как хотите, и добудьте себе мужской голос!

Сара не стала вмешиваться. Женщина-полицейский сглотнула и продолжила почти крича:

– Обнаружили альпинистские карабины, вбитые в скалу за домом! Возможно, подозреваемые проникли этим путем.

– Иду, – буркнул Николай.

Сара почувствовала на себе взгляд женщины-полицейского, смущенной, что начальник унизил ее перед уважаемой коллегой – тоже женщиной. Сара улыбнулась ей одной из своих редких и почти незаметных улыбок и продолжила путь к дому.

– Вы не пойдете? – удивился Николай Хауг.

Она, не оборачиваясь, покачала головой: все надо делать по порядку.

Начальник полиции сделал глубокую затяжку, чтобы успокоиться, и бросил на Сару презрительный взгляд.

Сара пропустила выходящего из дома сотрудника экспертно-криминалистического отдела, несущего сосуд с мутной жидкостью, и вошла внутрь жилища.

Полумрак снаружи уступил место ослепляющему больничному свету мощных ламп, а пьянящий ветер сменился тишиной, которую можно было бы назвать умиротворяющей, если бы не вязкая лужа крови, растекшаяся по светлому паркету. Кровь образовывала «восьмерку», как будто две лужи соединились между собой.

Холл вел в гостиную с угловым диваном, подушки которого были перевернуты, выпотрошены и разбросаны по полу, перевернутый ковер перед диваном устилали осколки стекла – фрагменты разбитого экрана большого телевизора. Перед камином, который, вероятно, был тщательно осмотрен, рассыпан пепел. Изрезанные картины на полу.

С того места, где она стояла, Сара видела часть смежной с гостиной кухни, заваленной битой посудой.

На полдороге от входной двери к гостиной в луже крови, казалось, натекшей из раны в области поясницы, лежал на спине мужчина с бритой головой. Рядом с его головой, запрокинутой назад, валялись наушники с прозрачным шнуром.

Возле трупа заколотого охранника работали двое экспертов: один делал замеры, другой брал на анализ биологические образцы. Изредка они тихо обменивались репликами.

Справа от входной двери был коридор. Сара пошла по нему и обнаружила прямую лестницу на второй этаж и две двери. Одна, внизу лестницы, вела в комнату, похоже, спальню. Другая замыкала коридор. Эта последняя, тоже приоткрытая, выглядела намного более прочной.

Но в первую очередь Сара заинтересовалась трупом, лежавшим на пороге комнаты, предположительно, спальни.

Эксперт в перчатках брал пробы с ран убитого, находившихся на уровне грудной клетки. На этом убитом тоже были наушники, и, как заметила Сара, у этой жертвы были множественные ранения.

– Сколько нанесли ударов?

Эксперт повернулся к Саре, и, несмотря на очки и маску, ей показалось, что она различила в его взгляде улыбку. Но мужчина немедленно вернулся к работе.