Уоу, притормози свои яркие фантазии! Святая Сера.

Девушка проигнорировала голос сарказма и помахала Дрисколу.

— Доброе утро.

Парень направился к ней, словно она его магнит, и остановился, только когда встал так близко, что она не могла вдохнуть, не почувствовав мужской аромат, который излучала его кожа. Взгляд Боуэна обескуражил бы ее, не будь она знакома с его ревностным характером. Мужчина просканировал ее от кончиков пальцев до макушки, будто желал убедиться, что она в целости и сохранности. Почему-то ей захотелось смеяться и плакать одновременно.

— Привет, — мягко ответил он. — Как спалось?

Она ответила честно:

— Мне снилось, что я аквалангист.

Его короткий смешок, кажется, удивил его самого.

— Серьезно? И как все прошло?

— Не лучшим образом. Меня толкнули в воду, а инструкции бросили следом. Они моментально промокли, и я не успела их прочесть. Я пыталась объяснить, что не умею нырять, но почему-то у меня был голос учителя Чарли Брауна* (*персонаж из старого мультика "Peanuts").

Боуэн покачал головой.

— Что ты ела перед сном?

— Чириоз.

— Ну, тогда все ясно, — он скрестил руки на широкой груди. — Чириоз похожи на спасательные круги, а спасательные круги заставили твой мозг думать об океане.

— Ммм, а ты хорош в этом, — она наклонила голову, — А как ты объяснишь Чарли Брауна?

— О, ну это просто значит, что ты странная, — смех, который они разделили, прозвучал интимно в тишине утра. — О чем думала перед тем, как пришел я?

От мрачноватости тона она вздрогнула. Девушка не могла сказать всю правду и ответила первое, что пришло в голову:

— Я так давно нигде не была, кроме этого места и клуба, — Сера взглянула в окно. — Я официально домашний ребенок.

Боуэн взъерошил волосы.

— Что ж, детка, значит мы должны вытащить тебя отсюда.

Господи, пока он не предложил, она и не осознавала, как скучает по свежему воздуху! Конечно, квартира Боуэна не сравнится с крошечной комнатушкой в Rush, но идея прогуляться казалась просто райской. Сера вскочила. От улыбки заболели щеки.

— Серьезно?!

Какой-то момент он молча смотрел на нее, пока заметно не встрепенулся. Сделав шаг назад, Боуэн достал сигареты и прикурил одну.

— Дай мне только заскочить в душ, и я отведу тебя, куда угодно, божья коровка.

Сера изогнула бровь.

— Куда угодно?

Зажав сигарету между зубов, он кивнул. Глаза стали подозрительными.

— А что? Ты думаешь о чем-то конкретном?

Сера пронеслась мимо него и достала молоко из холодильника.

— Церковь.

...

Не может быть.

Ведя Серу за руку вдоль улицы района, Боуэн пытался припомнить, когда в последний раз был в церкви. И был ли вообще? Считается ли тот раз, когда в средней школе он тайком пробрался в дом священника, чтобы стащить вино? Парень пытался вообразить, что ждет там, внутри, но мог представить лишь заброшенный участок позади, где однажды стал свидетелем того, как отец забрал у человека жизнь из-за долга в пятьдесят баксов. В их семье была только такая религия. Включающая проповеди о страхе, уважении, деньгах, боли и осторожности с полицией. Библией служила тетрадь со списком должников.

Как он смеет входить в церковь за руку с этой девочкой? Он самозванец и лицемер. Черт, да у него уже зарезервирован котел в аду. Какого хрена он согласился привести ее сюда?

У Дрискола был ответ. Когда он увидел Серу этим утром, она напомнила яркий, прекрасный мираж, сидящий на его подоконнике. Боуэн спал всего лишь пару часов. И она противоядием подействовала на страшные кадры, вытатуированные на внутренней стороне век. Кадры, которых становилось больше и больше. Благодаря ситуации, как прошлой ночью. Каждый день ему приходилось смывать кровь с костяшек пальцев. Посмотрев на Серафину, он забыл обо всем. Она открыла рот и сказала: "Церковь". Боже, да что угодно, если она этого хочет.

Сделать ее счастливей. Защитить. Мантра крутилась в мозгу всю ночь, заставляя раскрашивать стены в спальне, пока не осталось места. Прежде, чем включилось сознание, Боуэн уже стоял в гостевой комнате. И кормил себя оправданиями, будто решил проведать, не решила ли Сера сбежать. Но минуты проходили, а он продолжал стоять там с колотящимся сердцем, глядя на ее умиротворенное лицо. Что бы он чувствовал, если бы эта доброта и чистота обнимала его по ночам? Дрисколу пришлось подавить желание устроиться рядышком. Его гложил страх, что он замарает девушку. На лестнице он был близок к этому. Просто Сера взирала на него с таким страхом. Боуэн хотел успокоить ее, заверить, что его не нужно опасаться. Она увидела в нем смерть, и это бластером прожгло грудь. И несколько минут спустя успокоение в ее глазах стало бальзамом для его души. Боуэн тонул в этой девушке, нуждался в ней... Он не знал, как долго выдержит без ее прикосновений.

Церковь – хорошее начало дня. Благо, когда они добрались до ступенек, прихожане были уже внутри. В Бенсонхерсте все знали Дрискола. Если его увидят, наверняка начнут спрашивать, какого черта он здесь делает? Ему плевать на взгляды в его сторону. Он привык к ним. Но Боуэн не хотел, чтобы Сере стало некомфортно. Только не в этот день, когда все кажется идеальным. Когда ее теплая ладонь греет его руку. Он не был уверен, что такая возможность представится вновь.

Боуэн мог поклясться, что услышал щелчок фотоаппарата, когда они вошли. Священник даже приостановил вступительную речь. Одна за другой головы начали поворачиваться. У некоторых людей отвалилась челюсть при виде Дрискола. Явно почувствовав его замешательство, Сера потянула Боуэна за собой на последний ряд с решительной улыбкой. Через несколько мгновений священник возобновил проповедь, открыв Библию на алтаре.

— Кажется, ты здесь редкий гость, — прошептала Серафина. — Все так удивились, завидев тебя.

Вот значит, как она решила все обыграть. Словно не знала реальной причины, почему они в ужасе от того, кто пришел в сокровенный храм веры.

— Я здесь ни при чем. Все мои заявки на должность мальчика при алтаре отклонили.

Сера сжала губы, в ее глазах сияли смешинки.

— Ты ничего не потерял. От всех этих одеяний жутко зудит кожа, а колени просто убиты после долгой службы.

— Только не говори, что ты была...

— Прислужницей. У нас это называлось "прислужница".

— Невероятно, — он не мог не прижать ее ближе. В первые за долгое время Боуэн почувствовал себя расслабленно. Легко. И сейчас его не волновало, что она с ним, только потому что хочет обрушить гнев божий на Хогана. Почему-то интуиция утверждала, что Сера тоже что-то чувствует. Боуэн усмехнулся, заметив, как женщина со второго ряда чуть не свернула шею в попытках взглянуть на него.

— Видишь седую даму в зеленом пиджаке?

— Зевака?

— Рыбак рыбака... — Девушка пихнула его локтем в живот. — Это миссис Комрак. Моя учительница в пятом классе.

— Да ну?!

— Ну да, — он начал массировать ладонь Серы. — Вряд ли я осчастливил ее своим присутствием. Когда-то я подсунул живую курицу ей на стол.

Девушка зажала рот рукой, но не слишком быстро. Ее чистый звонкий смех успел скатиться с губ и привлечь внимание всех, кто был в церкви. Люди были не рады, что проповедь перебили. Сера скрыла лицо за желтой программкой, которую они подобрали на входе, и все, что оставалось Боуэну – пожимать плечами и изображать улыбки раскаяния направо и налево. Вот только похоже, это возымело обратный эффект.

— Она так счастлива находиться здесь, — Сера согнулась пополам, пряча улыбку в коленях, — Пожалуйста, продолжайте.

Они умудрились вести себя тихо всю оставшуюся мессу. Боуэну даже понравилось. Не то, чтобы он внимательно слушал службу. Но парень обнимал плечи улыбающейся Серы и представлял, что этот солнечный день будет повторяться каждое воскресенье. Что эта уверенность в установленном порядке никогда не закончится, и Сера всегда будет рядом, будет держать его руку. Идти к нему домой, потому что это – ее дом тоже. Потому что она больше не гость ни в его квартире, ни в его жизни. Потому что они вместе навсегда.