Гарри Поттер шел по лесу, готовый к собственной смерти. Он оставлял за собой друзей, любимую девушку, ставших ему семьей Уизли и еще целую кучу учеников и преподавателей, яростно сражающихся за мир и собственные жизни. Узел в груди завязывался все туже, ноги ступали неохотно, но Избранный шел, едва ли отрывая от земли подошвы истрепавшихся ботинок и отмахиваясь от застывшего перед глазами заплаканного лица Джинни, только что узнавшей о смерти брата.

Тьма вокруг густилась и пенилась, то и дело обретая вид самых страшных видений. Деревья нависали острыми ветками-сучьями, царапали и без того израненную кожу, вырывали клочья волос и грозились рано или поздно выколоть изумрудные глаза. Гарри было страшно, но еще страшнее ему было видеть разрушенные стены родного некогда неприступного Хогвартса, окровавленные лица друзей и знакомых, беззащитных невинных детей, отчаянно вступивших в борьбу. Он не мог повернуть назад, не мог снова встретиться с ужасающей решимостью в потускневших глазах, с горой тел погибших, своих и чужих, отдавших жизни в бесполезной беспощадной войне.

Мальчик-Который-Выжил шел на верную смерть в одиночестве, потому что был не вправе больше втягивать в свою судьбу ни единого человека. Он видел перед собой образы родителей, Сириуса, Римуса, Фреда, Седрика, даже профессора Снейпа и Дамблдора, шептавших ему слова поддержки. Дамблдор смотрел на него сочувствующе, и Гарри яростно сжимал подрагивающие пальцы в кулаки только чтобы не начать кричать на призрачную тень. Он готов был обвинить бывшего директора в собственной безвременной смерти, в дурацкой судьбе избранного, в смерти родителей, да и во всех смертных грехах.

Потому что Гарри Поттеру было отчаянно страшно, у него подкашивались колени, его мутило, а пот стекал по лбу и крупными горошинами со звоном падал на непрогретую землю. Ему хотелось кричать, злиться, выкричать весь ужас, сковавший его, но он не мог даже рта раскрыть, плотно укутанный полуночной шелестящей темнотой. Он шел вперед, словно затянутая в кокон из паутины муха, подчиняющаяся неспешным движениям паука.

Тем не менее, если единственный способ победить Волдеморта – это умереть самому, что ж, он готов пойти на это. Чтобы улыбки расцвели на уставших лицах, чтобы больше не было крови и слез. И чтобы яростные выкрики и грохот заклинаний больше не отражались эхом в ушах. Гарри Поттер готов был отдать жизнь во имя мира, потому что так его научили, и он не мог поступить иначе.

Алые глаза вынырнули из тьмы неожиданно, Гарри непременно подскочил бы, если бы ноги хоть немного слушались его. Сердце словно пронзила раскаленная стрела, и он дернулся, не моргая вглядываясь в звериные очи. Белоснежное по-змеиному гибкое тело приближалось медленно, тяжелая ткань мантии шелестела по земле. Волдеморт был закутан в мантию с ног до головы, оставляя открытыми разве что прозрачное голубоватое лицо и кончики тонких пальцев, неспешно перебирающих в воздухе.

Резкий взмах руки разрезал тишину, и щеки Гарри коснулась холодная немного влажная ладонь. Он не мог пошевелиться, вперившись взглядом в алые глаза, а в груди отчего-то разливалось тепло. Тонкие пальцы скользнули выше, вплелись в волосы и слегка потянули назад, вырвав из горла Поттера тихий вздох. Шипящий шепот смешался с шелестом листьев, и парень не сразу понял, что существо напротив него смеется. Он ожидал услышать рвущий душу хохот, громогласный победный гогот, да что угодно, кроме тихого переливчатого хихиканья, неожиданно отдающегося щемящей ностальгией в душе.

Шрам неожиданно ощутимо кольнуло, в глазах у Гарри потемнело, а в следующую секунду с радостным визгом Волдеморт бросился ему на шею.

***

- Сколько тебе повторять, я встречаюсь с Джинни! – яростно кричал Гарри. – И не собираюсь с ней расставаться ради тебя!

- Даже если я снова убью парочку твоих друзей? – ласково спросила черноволосая женщина.

Поттер поперхнулся воздухом, раскрыл рот в очередном гневном крике, да так и застыл подобно выброшенной на берег рыбе. Синие, сияющие лукавой насмешкой глаза сощурились в предвкушении, тонкий рот искривился в ухмылке, розовый язык медленно облизал алые губы, и Гарри невольно сглотнул ставшую вязкой слюну. После чего получил ощутимый тычок под ребра от покрасневшей то ли от гнева, то ли от смущения Джинни. Девушка подскочила с места, уперев руки в бока, и почти ткнулась носом в ключицу черноволосой женщины.

- Что за фарс, – прорычала она, снизу вверх глядя на ухмыляющуюся брюнетку, – как Волдеморт мог оказаться женщиной, желающей увести у меня парня?!

- Какая грубость, юная леди, – женщина сделала крошечный шаг назад от пышущей жарким гневом девчонки, – я не хочу никого уводить, только забрать то, что итак принадлежит мне.

- Гарри не принадлежит тебе, стерва!

Джинни выхватила палочку, тут же вылетевшую у нее из пальцев, взревела и бросилась на женщину с голыми руками. Она вцепилась бы в черные кудри, если бы не прозрачный щит, в мгновение ока вставший между ними. Девушку окатило ледяной водой, и она грузно осела на пол, резко утирая выступающие на глазах слезы.

Гарри застыл, вытянув перед собой палочку. Он тяжело дышал, а глаза его лихорадочно метались от девушки к женщине и обратно, едва ли выхватывая хоть одну деталь из черно-рыжей пелены. Сердце его бешено колотилось, и он никак не мог понять, за кого испугался больше.

- Тэмзин, – наконец надтреснутым голосом произнес он, – уходи.

Женщина смерила его серьезным взглядом сапфировых глаз, улыбнулась чему-то в своих мыслях и исчезла с громким хлопком. От нее остались только сладковатый запах духов и разлившееся по комнате отчаяние.

***

Черноволосая женщина прохаживалась по кабинету директора Хогвартса, разглядывая многочисленные портреты, смотрящие на нее в ответ с любопытством и предвкушением. Только один портрет длиннобородого старика смотрела на нее неодобрительно, скрывая злобу в глубине выцветших от старости глаз. Женщина же едва ли обращала на косые взгляды внимание, поглощенная собственными размышлениями. Она закусывала тонкие губы и заламывала пальцы, а после надрывно смеялась, падая в директорское кресло и тут же из него подскакивая.

- И чего они все так удивляются? – шептала она едва слышно. – Ну женщина и всегда была женщиной, с чего вообще кто-то решил, что я мужик?

Она снова опустилась в кресло, смахнула со стола бумаги и какие-то дурацкие магические приспособления вроде парочки вредноскопов, зачарованных часов и другой ерунды, и подперла щеку рукой, капризно надув губы.

- И даже Пожиратели удивляются, – фыркнула она, – а те, кто были со мной с самого начала, все померли уже, собаки!

Щека ее соскользнула с ладони, и она больно стукнулась лбом о полированную поверхность стола. Стукнула кулаком, заставив директоров на портретах дернуться, и захныкала.

- И еще Поттер! – повинуясь щелчку тонких пальцев, кипы бумаг на полу вспыхнули, превращая комнату в полыхающий, лижущий пальцы костер. – Ни капельки меня не любит!

Собравшиеся было причитать и ругаться портреты застыли с открытыми ртами и выпученными глазами.

***

- Гарри! – шикнула на парня Гермиона. – Убери ее куда-нибудь, она меня нервирует.

Они шли вчетвером – с Роном и Джинни – по коридорам Хогвартса. Студенты вокруг них расступались и шушукались, Джинни куксилась, а Рон погрузился в свои мысли и не замечал ничего вокруг. В том числе и бывшую Леди Волдеморт, следующую за ними по пятам от кабинета к кабинету. Тэмзин Риддл легко улыбалась и что-то насвистывала, своим счастливым видом распугивая не только учеников, но и преподавателей.

Гарри покосился на подругу, скривился и опустил голову ниже.

- Что я могу сделать? – еле слышно прошептал он. – Как будто она меня послушает, если я скажу что-то вроде «кыш, Тэм, не ходи за мной»!

Гермиона оглянулась на начавшую пританцовывать директрису и ткнула Гарри пальцем.

- Если ты назовешь ее Тэм, она будет счастлива.