– Могу быть свободна?
– Насколько это позволяют порядки школы, – криво улыбнулся РосАлекс.
Некоторое время спустя
Дорогой Дневник!
Когда я дошла до лазарета, то обнаружила, что там нет ни Германа, ни Стеллы. Пришлось вернуться в комнату релакса. Стелла держала Германа за руку, а он что-то бормотал в бреду.
– Его не в туалете избили… – едва слышно проговорила она.
Я понимала, что-то пошло не так, но выяснять, что именно, не было возможности.
– Он рассказал? – спросила я.
– Да… Пусть остается здесь, – задумчиво проговорила она, отводя взгляд в сторону. – Это мой пациент.
– Не трогайте… – едва слышно, в бреду просипел Герман. – Не надо… я прошу…
– Ублюдки… – прошипела Стелла. – Думаю, тебе лучше уйти. Сейчас придут костоправы. Не нужно, чтобы они тебя здесь видели.
– Но я ведь призналась уже…
– Уходи! – повысив голос, проговорила Стелла.
– Хорошо. Позже зайду.
– Лучше завтра или через несколько дней, – отрезала она. Спорить не было смысла. Я встала и быстрым шагом покинула комнату релакса.
Когда дошла до своей комнаты, меня уже била нервная дрожь. Корсет мешался, поначалу доставляя удовольствие, а потом причиняя дискомфорт. За пару часов я измучилась окончательно. Принималась читать книги, но вскоре бросала. Пыталась уснуть, но тщетно. Не знаю, как я выдерживала раньше, мужественно выносила наказание. Хотелось вспомнить, о чем я тогда думала, но не получалось. В голове царил хаос. Чувство голода сменялось отвращением. То я хотела, чтобы Павел оказался рядом, то готова была его послать ко всем чертям. То обвиняла в том, что он так предательски сбежал и не попытался нас всех спасти. То сама начинала его оправдывать. То рассуждала, кто мог избить Германа, и было ли это совершено по приказу РосАлеса.
Фаллос плотно стоял у меня между ног и, казалось, влиял на все происходящее со мной и замершее в ночной тишине вокруг меня. Невозможно было себя коснуться, тело реагировало и содрогалось. Я знала, что так будет каких-то пару дней, потом наступит пиковый момент, а потом тело привыкнет, и я перестану замечать.
Мучительно прошла ночь. Тягостно протянулся день. И снова наступила ночь. Набросив пеньюар, я вышла в коридор. Куда идти? Ну, куда? К Павлу – точно не вариант. Попробовать наведаться в релакс к Герману? Тоже не стоило. Я пробовала прорваться туда днем – заперто. Стелла совершенно ясно дала понять, что мое присутствие там нежелательно.
Сама не понимая как, очутилась у двери комнаты Тэкеши. Хотела постучать, но дверь с тихим скрипом открылась сама. Осторожно вошла и прикрыла дверь.
– Привет, – шепотом проговорил Тэкеши.
Словно в омут с головой, бросилась в его объятия. Хотелось плакать от отчаяния, но слез не было. А что было?..
Жаркие требовательные поцелуи показались бы неожиданными и нелогичными, если бы я могла думать головой, и если бы это случилось в любой другой момент. Днем раньше или днем позже. Но я пришла к нему именно тогда, когда соски мучительно ныли в ожидании чего-то, чего я дать не могла. Тело хотело жить отдельно от разума. Стонать и гореть, истекать соками, обильно смачивая силиконовый ствол. Я ослабла и поддалась. А Тэкеши не собирался меня выпускать из своих крепких объятий…
Поцелуи прошлись по моей шее, и я выгнулась им навстречу. Застонала, переминаясь с ноги на ногу. Будто почувствовав мой дискомфорт, Тэкеши захватил мое бедро и крепко прижал к своему торсу. Я не видела его лица, не хотела видеть. Мне было стыдно, но и отказываться сейчас от долгожданных ласк я не собиралась.
– Тебе тяжело… я чувствую… – он не переставал покрывать мою кожу поцелуями. – Не воспринимай сейчас меня как сексуального партнера и не думай, что я воспользуюсь…
Пеньюар упал на пол. Его ладонь ласкала заточенную между переплетающимися кожаными ремнями окаменевшую грудь, осторожно разминая ее, небрежно цепляли потемневшие соски ловкие пальцы, оттягивали и отпускали, доставляя необычайное удовольствие. Пальцы другой руки осторожно гладили мне поясницу, то разгоняя тягучее, как мед, возбуждение, то сосредотачивая его круговыми движениями где-то в центре. Этот пульсирующий шар, пронзая меня насквозь, от спины до пупка, аккуратно лопался, устремляя потоки энергии чуть ниже. Чувствовала себя кошкой в период течки. Просто все равно, кто приласкает, лишь бы ласкали уже! Скорее! Быстрее! Чтобы нахлынувшее наваждение испарилось также быстро, как и поглотило.
– Я лишь хочу помочь… – его горячие губы коснулись соска, втянули, медленно ощупывая языком.
Мне бы провалиться сквозь землю, но я обхватила его голову руками, пальцы зарылись в растрепанные волосы и на мягкие уговоры я хрипло ответила:
– Да…
Когда я вошла, он был в одних шортах. Занимался перед сном: качал пресс или отжимался. Его тело было покрыто испариной, что возбудило меня еще сильнее.
В медленном танце не заметила как, оказалась лежащей на его кровати. Развела ноги, словно призывая совершить невозможное. И его пальцы тут же коснулись моей скованной переплетенными ремнями промежности. Осторожно ощупали те небольшие оставшиеся участки. И при каждом прикосновении моя дрожь все больше усиливалась, разнося по телу неимоверный жар. Мне нравилось, что он целовал меня как-то обычно, не так как учили соблазнению и петтингу многочисленные лекции. И не небрежно, как можно было сделать, желая отступить от правил. Может, я слишком поддалась разыгравшемуся во мне огню, но Тэкеши удивлял меня каждую секунду. Хотя что уж может быть удивительного в старой как мир любви? Может…
Я ждала, что он будет меня ласкать и дальше, стимулировать наступление очередного расслабляющего на некоторое время оргазма. Но он поступил иначе. Просто снял с меня корсет, ловкими движениями расстегивая клепки и стягивая кожаные стринги вместе с прикрепленным к ним фалосом. Вздох облегчения вырвался из моей груди.
– Это тебе самой нельзя снимать, а про меня же речи не было, – шепнул мне на ухо Тэкеши, продолжая аккуратно разминать после ремневых стяжек мою моментально расслабившуюся грудь.
Я молча лежала с закрытыми глазами и мысленно благодарила его за эту дерзость.
– Надеюсь, на нем не было датчиков, – усмехнулся Тэкеши. – Иначе придется снова вставить.
От мысли о продолжении издевательства тело содрогнулось. И Тэкеши тут же меня обнял. Я почувствовала его неосуществленное желание и подумала о том, как на самом деле он силен духом. Совершенно обнаженная я лежала с ним рядом, касаясь его тела. А он, коснувшись пламени, отступил.
– Прости меня, – прошептала я. – За все, за все. Ладно?
– Конечно, – усмехнулся он.
– И спасибо.
– Никто не проверит, если датчика нет. Просто делай мученическое лицо всю неделю и все, – посоветовал он.
Действительно. Как просто получалось. Рассмеялась, а из глаз покатились слезы радости. А потом я погрузилась в исцеляющий сон. И лишь ближе к утру покинула комнату Тэкеши. Между нами ничего не было, если не считать особой ауры, возникшей после моего освобождения. Дерзкая и свободная, словно авантюра моя могла одурачить целый мир, я вернулась к себе. Постонала, поохала для приличия, услышав шаги Эллы, мимо проходившей по коридору. Какой же я была дурой! Так все просто!
В конце недели я благополучно сдала корсет директору, предварительно нанеся на лицо пудру на тон светлее…
И в тот же день мне впервые после происшествия удалось попасть к Герману.
Неделя не пошла ему на пользу. Из сильного духом, крепкого парня он превратился в безразличное ко всему существо.
– Здравствуй… – еле слышно осторожно поздоровалась я, входя в комнату осыпающихся песков. Стеллы поблизости не было. На кушетке, стоящей в центре комнаты, поглощенной полумраком, он лежал совершенно неподвижно, уставившись в потолок. Под ним плавно утекали под пол пески, старательно поднимаясь по невидимым желобкам, по стенам к потолку, чтобы водопадом осыпаться сверху с трех сторон. Мне вдруг подумалось, что эта комната явно ему не подходит. Уплывающая из-под ног земля – разве это то, что может вернуть к жизни?
