Наши интересы по юридическим вопросам представлял мой давнишний знакомец, адвокат Александр Григорьевич, присланный Матанцевым. Сопровождали его два таких же важных и не менее надменных адвокатов, но помоложе. Впрочем, на нас с Валерой эти «понты» не распространялись, но вот на москвичей… Хотя, те тоже не отставали, всячески демонстрируя свой деловой настрой и готовность глотки порвать за интересы своего клиента.
С юристами Березовского, до начала мероприятия, мы успели переговорить, и они заверили меня, что одной из задач, поставленных перед ними Борисом Абрамовичем, является защита моих интересов. Так что мог надеяться на них, как на союзников.
Все двухдневные заседания в конференц-зале я откровенно скучал, слушая все эти бесконечные формулировки в договорах, новые пункты и споры по поводу излишне сжатых сроков. Однако же, как все эти юристы не надували щёки, суровая Российская реальность банально сводилась к одной простой вещи — кто сильнее, тот и прав. Ну, нарушат мои права, указанные в договоре, и что? В суд бежать, который самый гуманный в мире? Не смешите мои тапки! Что самое интересное, я в своей «прошлой» жизни писал дипломную работу на тему «Правовой нигилизм», перечитав в библиотеках массу литературы на эту тему. Вывод был прост и незатейлив — законодательство России на тот момент было вполне адекватным, и продолжало совершенствоваться, а вот вся страна жила «по понятиям», и в суд шли немногие, проще за восстановлением справедливости было обратиться к бандосам и надеяться, что и они не «кинут». А мне к кому пойти, если Гусинский меня «кинет»? То, что он в любом случае это хочет сделать, сомнений не было никаких. Вот и рассматривал я это копошение с бумагами как некое скучное, ни на что не влияющее мероприятие, единственные плюсы которого заключались лишь в том, что пока соблюдается видимость законности, тянется время и потом, когда я проведу с Гусинским «сеанс», будет меньше всех этих юридических заморочек.
В конце концов, проекты документов, более или менее устраивающих все стороны, составили, и юристы Березовского и Гусинского отбыли в Москву на окончательное согласование проектов с олигархами. Уехали и аудиторы из банка, которые выявили какую-то сущую ерунду, а у нас образовалось несколько свободных дней перед тем, как должно было состояться окончательное подписание договоров в Москве.
Но всё поменялось в один миг.
Глава 14
— Какие же вы оба молодцы! — улыбался Александр Павлович Смоленский, глядя на Березовского и Гусинского, сидящих напротив в одном из тщательно проверенных кабинетов «Метелицы». — Какие же молодцы! У нас выборы чуть больше, чем через полгода, а вы себе соломки подстелить решили?
— Ты о чём, Саша? — поморщился Березовский. — Назначаешь встречу по какому-то важному поводу, повод не называешь, а разговор начинаешь с непонятного наезда. Какая соломка?
— Да, Саша. Какая соломка? — изогнул бровь Гусинский, всем своим видом продемонстрировав полное непонимание.
— Я имею ввиду ваш совместный бизнес с этим экстрасенсом. Балашовым, кажется. — Смоленский продолжал улыбаться, но его глаза стали колючими. — И не надо тут мне строить непонимание, а тем более делать резких движений, Володя. — Александр Павлович остался сидеть, тогда как Владимир Александрович встал, сжав кулаки. — Сядь, Володя, если что-нибудь со мной случится, информацию найдётся кому до Семьи донести. Вы меня поняли?
— Поняли. — кивнули Гусинский с Березовским.
Если первый просто начал злиться от досады при появлении нового конкурента, то вот второй и правда задумался о том, что под крылом Семьи, при таких раскладах, может быть, Алексею будет и лучше. Этот вопрос Борис Абрамович решил обдумать потом, в более спокойной обстановке, а сейчас старательно изобразил на лице соответствующую злость и досаду, что тоже вполне соответствовало его чувствам.
— Саша, а откуда ты-то узнал? — сквозь зубы спросил Гусинский.
— Сорока на хвосте принесла. У вас службы безопасности, у меня служба безопасности. А кадры-то у нас у всех комитетские, а там работать умели. Кто бы что сейчас не говорил. — усмехнулся Смоленский. — Так что о вашей внезапной дружбе мне очень быстро доложили, Володя, а уж анализ ситуации стали делать и без моего приказа. Бобковы не только у тебя работают.
— Врёшь ведь, поди… — не поверил Гусинский. — Точно кто-то стуканул!
— Да хоть даже и так! — опять усмехнулся Смоленский. — Это ничего не меняет в общем раскладе. Ни для тебя, Володя, ни для тебя, Боря. Берите в долю, дорогие мои, равноправным партнёром, так сказать! — банкир с довольным видом пригубил из бокала коньяк. — Иначе, как по классику: «Так не доставайся же ты никому!»
— У нас есть время подумать? — спросил Березовский.
— Нет, Боря. — мотнул головой Смоленский. — Подумать у вас времени нет. А вот в случае вашего согласия я, так и быть, дам вам пару-тройку дней на привыкнуть, осознать и смириться. После чего мы снова встретимся, и поговорим о нашем совместном бизнесе более предметно. Можно и экстрасенса вашего пригласить, уж очень хочется на него глянуть. Так как? Я в доле?
Березовский с Гусинским переглянулись, и Борис Абрамович кивнул. А вот Владимиру Александровичу согласие далось с большим трудом — он сам оказался точно в такой же ситуации, в которую поставил Березовского три недели назад, да и «замазаться» успел по полной программе, со всеми этими наездами на заклятого дружка, и на этого клятого Балашова и его родителей. Гусинский даже представил себе ситуацию, как Ельцин спрашивает его: «Володя, ты прекрасно знаешь состояние моего здоровья. Выборы на носу. Так почему не привёл ко мне этого экстрасенса? Хочешь, чтобы коммунисты следующим летом победили?» О дальнейшие выводах Президента и своей судьбе после них думать не хотелось совсем.
— Хорошо, Саша, мы берём тебя в долю. — кивнул, наконец, Гусинский с кислой миной на лице.
— Замечательно! — потёр руки Смоленский. — Везите своего Балашова в Москву, будем встречаться и разговаривать. И я вас умоляю, без глупостей! — он стал серьёзен. — Я знаю, Володя, про твоих людей в Екатеринбурге, которые приглядывают за экстрасенсом. Мои люди приглядывают и за твоими, и за этим Балашовым. Мы хорошо поняли друг друга?
— Да, Саша. — выдавил из себя Гусинский.
Когда Смоленский ушёл, Березовский не выдержал и ухмыльнулся:
— Ну что, Володя, как тебе такие восхитительные перспективы развития нашего элитного бизнеса?
— Да пошёл ты! — в сердцах ответил Гусинский.
Уже ближе к ночи Березовский встретился с генералом Егоровым.
— Вот такие пироги, Олег Иванович. — протянул олигарх, рассказав о встрече в «Метелице».
— Алексей знает?
— Нет. Я ему ещё не звонил. Вы первый узнали. Если честно, мне совет от вас нужен, прежде чем я с Алексеем буду разговаривать. Может, ну их, этих Гусинского со Смоленским? Пойти к Самому, в ножки упасть, и прощения попросить? А то эти двое вообще непонятно что вытворить могут…
Егоров задумался. Определённый резон в словах Березовского присутствовал, уж генерал-то в разы лучше Бориса Абрамовича представлял себе все методы ведения дел что Гусинским, что Смоленским. Но вот как с Алексеем поступит Сам? Или его ближайшее окружение? Итог предсказать было невозможно. А что будет в таком случае с ними? С Матанцевым, Казанцевым, Останиным и с ним самим? Они-то все точно в этом раскладе будут лишними. С другой стороны, Балашов проявил себя как человек, не бросающий своих на произвол судьбы, а значит и при таком раскладе были шансы не только остаться на службе, но и продолжить делать карьеру. Опять же, оставалась надежда, что Алексей, рано или поздно, проведёт «сеанс» и со Смоленским с Гусинским, а там, как говорится, будем посмотреть…
— Борис Абрамович, давайте не будем пороть горячку, поглядим-посмотрим, прикинем все варианты. Ничего страшного пока не случилось, непосредственной угрозы нет. А насчёт Самого… Всегда успеем. Так что звоните Алексею, а я Матанцева наберу.
