Утром Женя устроила мне форменный допрос, после того как заметила мои синяки. Всё свалил на моё жёсткое задержание в профилактории, а дальше продолжал придерживаться версии о нормальном содержании в московской квартире, где и пальцем не тронули. Так что меня ещё раз пожалели, приласкали и снова надолго уложили в постель. На завтрак мы с девушкой явились поздно, когда уже все разошлись по своим делам. Позавтракав, пошли гулять, не забыв потеплее одеться — по ночам прилично подмораживало, хотя днём ещё стояла плюсовая температура. Скоро должны были и белые мухи полететь… Встретили моих родителей, которые тоже решили устроить себе моцион на свежем воздухе. Выглядели они явно лучше, чем вчера, да и их настроение свидетельствовало о желании снова с оптимизмом смотреть в будущее. Немного поболтав, и выяснив друг у друга, что все ночью спали нормально, разошлись по разным тропинкам, договорившись встретиться за обедом. В конце концов, Женя заговорила о том, что её терзало. Основной вопрос, который волновал девушку, был ею сформулирован очень незатейливо, но точно — когда мы сможем вернуться к нормальной жизни? Комментарий же к этому вопросу был более развёрнут и эмоционален — Женю пугало, что в последнее время постоянно приходится жить в напряжении, переживать за мою и свою безопасность, бояться и не знать, чем закончится день.

— Лёш, бросай ты все эти свои мутные дела! И наплевать на деньги! Проживём как-нибудь. — закончила она, а на глаза девушки навернулись слёзы.

И её можно было прекрасно понять — на дворе хоть и 90-е, но многих они в своих жутких проявлениях в виде преступности, бандитских разборок, беспредела, стрельбы средь бела дня и наркомании с алкоголизмом, всё же обошли стороной. Да, народ обнищал, порой еды не было, но выживали как-то. А тут девочка из интеллигентной семьи, которую содержали родители, жившая в центре города, а не на рабочей окраине типа Уралмаша, Эльмаша, Сортировки и Химмаша. И вдруг попадает эта девочка в такую ситуацию, когда её охраняют, увозят из дома под ещё большую охрану, но и тут врываются вооруженные злые дядьки и увозят её молодого человека. О чём Жене остаётся мечтать? Правильно, чтоб весь этот кошмар побыстрее закончился, а жить опять стало просто и понятно.

— Жень, я бы с радостью. — обнял я её. — Но, боюсь, уже поздно, дороги назад нет…

— Почему? — всхлипнула она.

— Эти люди, с которыми я встречался в Москве, не отстанут. Пока не отстанут. Да и дело на родителей «висит», они под подпиской. Но я обязательно что-нибудь придумаю, надо только чуть потерпеть. — я погладил Женю по голове. — Потерпишь?

Девушка вздохнула, и кивнула.

— Потерплю.

— Вот и молодец, Женечка. Не переживай, всё наладится. Пойдём лучше к белкам.

Слава богу, девушка, высказав мне всё, что думает, хоть немного, но успокоилась и переключилась на посторонние темы. Оказалось, что она успела за время моего отсутствия подружиться со Светланой.

— Лёш, а она тоже из этих? — Женя изобразила рукой у себя на плече погон. — А то Зоя Ивановна точно из них, порой как глянет, мне аж страшно становится. А Светка попроще что ли… Или заматереть ещё не успела… А как они на английском шпарят! А когда на немецкий переходят, мне сразу смешно становится, как немецкую порнуху смотришь! — улыбнулась она.

— Светка тоже из них. — я с готовностью согласился на предложенную версию. — Валерина кандидатура. И вообще, с кем это ты успела немецкую порнуху посмотреть, я стесняюсь спросить? — я попытался перевести разговор со скользкой темы.

— Я тебя умоляю, Лёшка! — отмахнулась от меня Женя. — Ещё в начале 90-х мы с подружками всё, что можно было тогда достать, и посмотрели.

— К взрослой жизни готовились?

— Не без этого. — девушка сделала вид, что смущена. — Интересно же было. По молодости… Да и сейчас мы с тобой могли бы иногда посматривать, может чего новенького потом попробовали бы…

— Интересная мысль. — я сделал вид, что задумался. — Можно и глянуть для разнообразия.

В конце концов, разговор вернулся к обычным бытовым вопросам, Женя, как мне показалось, сознательно больше не касалась темы нашего бегства в профилакторий и моего похищения, чему я был только рад. С прогулки в корпус вернулись только к обеду.

Вторую половину дня просидел у себя в кабинете в обществе Валеры и Светланы, доведя до последней грандиозные планы господина Гусинского.

— Так это получается, что у нас практически не будет работы? — расстроилась она. — Редкие клиенты за очень большие деньги?

— Какое-то время, да. — кивнул я. — А потом, я думаю, всё вернётся на круги своя.

— Вы меня не уволите? — с надеждой спросила она, взгляд девушки заметался между мной и Валерой.

— Никто тебя увольнять не собирается, Света. — попытался я успокоить её. — Сказал же, через какое-то время всё вернётся на круги своя.

— Ну, ладно. — выдохнула она. — А то я уж испугалась.

Отправив девушку к Зойке, Валера мне доложился:

— Сегодня переговорил с Вадимом, начальником СБ Березовского, информация следующая. Документы начали готовить, попросили выслать копии правоустанавливающих документов и на профилакторий. Вадим говорит, что Березовский материться — юристы Гусинского с него сразу всю учредиловку по нашему банку требуют, намекнув о фиктивной продаже акций, а не об увеличении капитала. Получается по все раскладам, что Гусинский не собирается вкладывать в нас ни копейки, а будет эти самые копейки тянуть из нас. Да и от тех же юристов прошла информация, что уже, якобы, есть новый управляющий для банка, а сам банк перекинут в Москву. И станет он очередной обнальной конторой у Гусинского. Вот такие дела, Лёха. — Останин раздражённо уставился в окно.

А я даже и не удивился такому подходу медиамагната. Прямо об этом всём Гусинский на нашей встрече не говорил, но его поведение об этом просто кричало.

— Этого следовало ожидать, Валера. Но посмотри на всю эту ситуацию с другой стороны.

— С какой другой стороны можно на это посмотреть? — вскочил он с дивана. — С какой стороны не посмотри, везде самый натуральный грабёж!

— Вы кабинет проверили? На прослушку? — поинтересовался я.

— Каждый день везде проверяем. — он сел обратно.

— Тогда ладно. — уже спокойней продолжил я. — Смотри на эту ситуацию, как на ситуацию с Березовским. Тот тоже ничего вкладывать не хотел. Поначалу… А потом?

— Ты в этом смысле, что ли? — хмыкнул Валера. — Да… Группа «Мост» сладкий кусок. Но каков наглец!

— Пойми, Валера, — грустно сказал я, — мы для господина Гусинского холопы, лохи, терпилы. Только он имеет право на бабло и сладкую жизнь, вот Владимир Александрович и ему подобные и отдаивают Россию по полной программе!

— Да… — сжал кулаки Останин. — Иногда очень хочется повторить сакраментальную фразу стариков — Сталина на них нет!

Останин ещё долго не мог успокоиться, или не хотел. Ведь на него тоже в последнее время много чего навалилось. В конце концов, не Матанцеву же ему так своеобразно «плакаться», тот может и не понять Валериных душевных порывов.

Вот так, в течении дня, моя первая эйфория от благополучного возвращения домой потихоньку и улетучилась…

Спокойно пожить в профилактории получилось ещё два дня. На третий до меня дозвонился Березовский:

— Алексей, я ещё раз встретился с Гусинским по нашему вопросу. Всё идёт, как договорились, юристы документами занимаются. Условия он пока не менял, но попытался прощупать меня насчёт моих связей с Туманным Альбионом. Я пока отмазался, сославшись на выставленные им же требования по оформлению всех документов. Прокатило. Поинтересовался и гарантиями безопасности для тебя и твоих родителей. Володя клянется и божится, что сейчас у вас будет всё в порядке, продолжать вас прессовать и дальше у него и в мыслях не было. — хмыкнул олигарх. — Я в курсе, что вы там в профилактории засели в осадном положении, Гусинский откуда-то тоже в курсе. Так вот, он просил передать, что можете спокойно возвращаться по домам. Ты скажи Матанцеву, чтобы он меня набрал, мы этот вопрос с ним обсудим.