Волновало Аллена Даллеса-Булла другое. Красные успешно форсируют Одер, последнюю серьезную водную преграду на Восточном фронте. Впереди — Берлин!..

Аккуратный, с претензией на архитектурную изысканность особняк на скалистом берегу быстротечной Ааре сочетал в себе комфортабельность гостиницы с уютом частной квартиры. Островерхую черепичную крышу венчала башня с железным флюгером, смахивавшим на рыцарскую алебарду.

Аллен Даллес опустил раму окна — оно открывалось сверху вниз, как в железнодорожных вагонах, — и жадно вдохнул утренний воздух, настоенный на целебных травах плоскогорья. Солнечные лучи упали на позолоченные кресты кафедрального собора и церкви святого Руха, на башню городской ратуши, скользнули по шпилям дворца Моне, по крышам и окнам парламента, университета, Альпийского музея.

Даллеса радовало бодрящее солнечное утро. В Нью-Йорке в его оффис на Уолл-стрите редко заглядывает солнце. Цены земельных участков на Манхеттене бешено возрастают, что вынуждает застройщиков увеличивать количество этажей. Вместо солнца — тень от небоскребов. Да и окон там не откроешь, они герметически закупорены, дыши искусственным эйр-кондишн.

Постучав в дверь, в комнату вошла хозяйка дома Гелена Дитман, которая лично обслуживала наиболее выдающихся постояльцев. Яичница с беконом по американскому образцу, черный кофе, сливки, сахар, булочка с маслом и джемом — по-европейски. Для завтрака вполне достаточно, а в час дня у него состоится ленч с племянником в ресторане «Золотой грот».

Кроме трех употребляемых языков Швейцарской федерации — немецкого, французского и итальянского, госпожа Дитман свободно владела еще и английским. Даллес обменялся с нею несколькими словами, похвалил сегодняшнюю погоду, поблагодарил за завтрак. Хозяйка ушла, а постоялец быстро вышел на улицу, взял такси и приказал шоферу:

— В аэропорт!

Самолеты между Берном и Римом, хотя и с перерывами, но все же курсировали. Швейцария давала визы всем, даже тем, кто прибывал под вымышленной фамилией. Это был удивительный островок спокойствия и благосостояния в океане кровавых битв, страданий, голода.

Сын Джона-Фостера Даллеса был таким же высоким и сильным, как и все потомки пресвитера с Атлантического побережья. Унаследовав от своего деда тягу к религии, он посвятил ей жизнь, правда, отказавшись от протестантского учения и возвратившись в лоно католической церкви. Теперь Джон-Фостер, Даллес-младший, занимал значительное место среди ватиканского духовенства. Влиятельные люди пророчили ему высокую должность настоятеля собора святого Петра.

Поздоровавшись, дядя и племянник пересели в другую машину: зачем водителю такси знать, с какой целью гость госпожи Дитман ездил в аэропорт?

Говорили о погоде в Италии, о здоровье его святейшества папы римского, о семейных новостях.

К делу перешли уже в ресторане «Золотой грот». Сидели под открытым небом, рядом журчал фонтан, напоминая божественные фонтаны вечного города. Римские фонтаны высохли из-за недостатка воды. Город переживал агонию. Италия чувствовала себя, как на вулкане. Вот-вот произойдет взрыв.

Новости, которые привез из Рима Даллес-младший, опечалили мистера Булла. Проклятый Витторио-Эммануил! Пигмей на королевском троне! Раз уж удалось изгнать дегенерата Муссолини, должен был бы позаботиться о разумной развязке этой европейской заварухи.

Возглавив в Берне и Базеле пункты американской стратегической разведки, Аллен Даллес все время искал тропинки к осуществлению своей миссии. После неудачного покушения на фюрера решено было наладить контакты с обергруппенфюрером CС Вольфом, пребывавшем в Риме, и главнокомандующим гитлеровскими войсками в Италии фельдмаршалом Кессельрингом. Есть надежда втянуть их в тайные переговоры. Однако дело идет медленнее, чем продвигаются советские войска в Силезии и Пруссии.

Игру, от которой зависело будущее Европы, необходимо было усилить новой, весомой картой. Этой картой должен был стать папа Пий XII, который до сих пор трусливо медлил и сопротивлялся.

«Золотой грот» славился изысканной кухней. Свежий воздух разбудил аппетит Даллеса, заказали белое рейнское вино, спаржу, цветную капусту, лягушачьи ножки, жареных улиток, множество салатов с разнообразными соусами и приправами. У себя на родине он довольствовался более простой едой, но здесь не устоял перед европейскими искушениями!

Племянник — отец Бартоломео — не пил ничего, а ел лишь спаржу, цветную капусту в сухарях и растительные салаты. Церковное самоотречение обязывало его к трезвости и вегетарианству. Следовательно, мистеру Буллу пришлось пить за двоих. Он с наслаждением цедил терпковатый напиток, искренне расхваливая его при этом.

— Что-то вы, дядюшка, больно уж хвалите вражеское немецкое вино, — заметил отец Бартоломео.

— Немцы все-таки большие мастера, дорогой мой отец. И этого у них не отнимешь. Но что касается кухни, швабы уступают французам.

И далее принялся за лягушачьи ножки в сухариках. Косточки вкусно хрустели на зубах, а мясо было белое, мягкое, сладкое, как у молодых цыплят. Поливая их по американскому обычаю душистым кетчупом, Даллес-Булл наслаждался, как истинный гурман.

Улитки ему не понравились. Кельнер принес их на горячей сковородке, где они жарились в своих панцирях. На донышке у сковородки были углубления, в каждом из которых в растопленном масле кипел несчастный моллюск. Нужно было специальными щипцами хватать раскаленный панцирь и маленькой острозубой вилкой выковыривать из нее то, что осталось от улитки. А оставалась от нее черная щепотка горького, тягучего, как резина, мяса. Американец, быть может, и не ел бы этого сомнительного деликатеса, если бы не пряный кетчуп.

Напоследок, как и надлежит, кельнер подал десятка полтора сортов сыра. Племянник отведал тоненький ломтик местного швейцарского, а дядя нацелился на изрядную порцию излюбленного рокфора. Долго жевал острую, пропахшую гнильцой скользкую смесь сыра и плесени. Наконец, безапелляционно изрек:

— Без немцев в Европе наступит хаос. Это нужно усвоить раз и навсегда. Необходим прочный и надежный санитарный кордон. Иначе большевики, ваше преподобие, доберутся и до Ватикана.

…На письменном столе Даллеса лежала последняя сводка о положении на фронтах, только что полученная от пресс-атташе американского посольства. Фрау Дитман привыкла к серым продолговатым конвертам с федеральным гербом США: взъерошенный, будто хочет взлететь против ветра, орел с изогнутым клювом держит в когтях развернутую книгу — библию или конституцию, этого фрау Гелена не знала. Конверты приходили каждый день, всегда в одно и то же время. Она клала их постояльцу на стол возле массивного кожаного бювара. Тут хранились бумаги, которые не нужно было прятать в сейф.

Пробежав глазами сводку, мистер Булл сказал:

— Наконец-то!

— Генерал Эйзенхауэр наступает? — спросил племянник, снимая с себя длинную сутану коричневого цвета.

— Нет. И наш Айк, и фельдмаршал Монтгомери никак не наберут разгон. Да и куда им торопиться?

— То есть как куда? А Берлин?

— Берлин им не под силу. Штурмовать столицу рейха в состоянии только красные. Но этого не должно случиться. И об этом позаботимся мы с вами, святой отец.

— И я тоже?

— Да. Затем тебя и пригласили сюда.

— Я прибыл на свидание с близким и дорогим родственником.

— Ну да. Однако надеюсь, святой отец не откажется по-дружески посоветовать его святейшеству Пию немного активизироваться в своих земных деяниях. Европа стоит перед страшной дилеммой.

— Его святейшество сам ныне в трудной ситуации.

— Знаю. Как ближайший друг Муссолини и бывший папский нунций в Мюнхене, который всеми средствами способствовал укреплению нацистов, римский владыка оказался в дураках. Однако наместники божьи не подлежат земным законам, а отчитываются лишь перед всевышним, Влияние папы на католический мир по-прежнему безгранично. К тому же в его руках набитые золотом подвалы «Банко ди Ромо»…