Василий Романович Носенков

ДОМОЙ НЕ ВЕРНУЛАСЬ...

Дежурство было относительно спокойным.

Старший инспектор уголовного розыска майор милиции Агафонов написал постановление о прекращении дела по розыску гражданки Каюровой. Раскрыл напоследок папку, пролистал несколько страниц. На лице появилась ироническая улыбка, когда посмотрел на увеличенную фотографию "пропавшей", - молодая женщина с лукаво прищуренными глазами беззаботно смеялась.

"Смеешься, - подумал майор, - а я по твоей милости целый год писал да подшивал эти бумажки".

А дело было так. Шофер одного из автопарков Каюров заявил, что его жена Эмилия вот уже пять дней как не приходит домой. На работе ее тоже нет. Принялись разыскивать. Установили, что после исчезновения из дома Каюрова на короткое время появилась в Москве, посетила своих родственников...

В чем заключалась цель посещения? Почему уехала, никому не объяснив причины? Что заставило ее бросить мужа и ребенка?

Московские родственники пропавшей сообщили: Эмилия говорила им, что приехала сделать кое-какие покупки. Затем вдруг, ничего не объяснив, отбыла в неизвестном направлении.

Родители Эмилии во всем винили зятя.

- Ты обижал нашу дочь! Она наверняка покончила с собой. Убийца! твердили они.

Дело по розыску Каюровой принимало серьезный оборот и "росло" с каждым днем. Через год в нем было два пухлых тома: запросы, письма, отношения, ответы, показания свидетелей, родственников, знакомых. Наконец пропавшую нашли в Киргизской ССР.

В чем же причина, толкнувшая молодую женщину на такой решительный шаг? Было выяснено: когда Каюровы поженились, то оказалось, что Эмилия совсем не умеет хозяйничать. Она быстро расходовала две (свою и мужа), зарплаты. Стесняясь честно признаться в этом, Каюрова без ведома мужа начала закладывать в ломбард вещи, брала деньги в долг у знакомых. Это, безусловно, был не выход из положения. Через определенное время вещи нужно было выкупать, а долги возвращать. Окончательно запутавшись, Эмилия ничего лучшего не смогла придумать, как бежать из дому...

Телефонный звонок раздался в тот момент, когда Агафонов открыл сейф, собираясь положить туда дело. Звонил дежурный. Он сказал, что у него находится заявитель.

- Какой заявитель? Жена, что ль, пропала? - весело заговорил майор, все еще находясь под впечатлением дела Каюровой.

- Так ты уже в курсе? - серьезно переспросил дежурный.

Заявитель робко открыл дверь. Как выяснилось, ему впервые в жизни приходилось обращаться в милицию за помощью. Об этом он сам сказал майору при первой же беседе. С того и начал:

- Впервые обращаюсь к вам с просьбой.

- Проходите, садитесь, - пригласил сотрудник уголовного розыска.

Заявитель легкими шажками прошел через длинный кабинет. Присел на указанное место. Низко опустил голову, будто стараясь рассмотреть узор ва старом паркете.

Пальто его было помято. Модная бородка всклокочена.

Глаза покраснели.

"Много пьет или переживает", - подумал майор.

Мужчина оказался старшим инженером одного из ленинградских научно-исследовательских институтов. Фамилия - Игнатов. Его жена, Алла Петровна, 7 ноября отправилась на праздничную демонстрацию и бесследно исчезла. Вот уже шесть дней инженер напрасно ждет ее возвращения.

Старший инспектор записывает на форменном бланке официальное заявледио, регистрирует его, и розыск пропавшей с этого момента начинается.

Так как не было фактов, за которые можно зацепиться (в милиции их так и называют "зацепками"), пришлось начинать по общеизвестной в таких случаях формуле: быстро проверили больницы, травмлункты, стационары и другие лечебные заведения, морги. Пропавшая могла стать жертвой несчастного случая: попасть под транспорт, подвергнуться нападению злоумышленников, наконец, заболеть. Но ни в одно из лечебных учреждений города и области гражданка Игнатова за шесть дней не обращалась и санитарным транспортом доставлена не была.

А может быть, она арестована? Бывает и такое. Нет, этого тоже не случилось.

Возникло подозрение, что она могла уехать в город Орджоникидзе, где проживает ее мать. Там же находился и маленький сын Игнатовых. Алла Петровна могла и не сказать мужу о такой поездке - они часто ссорились.

Но в Орджоникидзе Игнатова не приезжала.

Может быть, она находится у подруг, знакомых, жолая досадить супругу? Все эти предположения проверялись, но подтверждения не находили.

Не исключался и такой факт, что молодая женщина по каким-то причинам покончила с собой. В таких случаях, как правило, оставляют предсмертные записки, намеками высказывают кому-то из близких свое намерение, распоряжаются судьбой личных вещей, наконец, как-то стремятся оправдать поступок перед знакомыми и родственниками.

Но серьезных оснований верить в эту версию не было, тем более что труп не нашли, хотя розыск проводился тщательный.

Настало время вернуться к Игнатову. Как он переживает горе? Расстроен ли? Принимает ли сам меры по розыску жены? Сообщил ли о беде теще и сыну?

Нет. Ничего подобного он не делает, хотя перемена в образе жизни инженера заметна. Он ушел из дому, перебрался жить к матери в другой район города. Вечерами как ни в чем не бывало посещает рестораны, знакомится и встречается с женщинами. Его поведение насторожило работников Управления уголовного розыска.

Согласно показаниям Игнатова, жена исчезла 7 ноября, а заявил он в милицию об этом лишь тринадцатого. Почему? Одни подозревают умысел: заметал следы, обдумывал. Другие вполне обоснованно считают, что Игнатов все шесть дней мог ждать возвращения жены, потому и не заявлял сразу. Побродит где-то супруга да и явится домой с повинной. Логично? Вполне. Тем более, что, судя по заявлениям соседей и знакомых, взаимоотношения между супругами были неприязненными.

Назрела необходимость получить от Игнатова правдивые, исчерпывающие ответы на вопросы: что предшествовало исчезновению его супруги? Когда он видел ее в последний раз? О чем они разговаривали? Почему Игнатова пошла на демонстрацию одна? Кто из соседей, знакомых мог видеть ее 7 ноября утром?

Игнатов не торопится отвечать. Медлит, приглаживает всклокоченную бородку и, тяжело вздохнув, начинает говорить, обдумывая и взвешивая каждое слово.

Жили они с женой дружно, оба работали. Приобрели кооперативную квартиру, мебель. Ребенка отправили к теще, так как времени присматривать за сыном у них не было. 6 ноября вечером поехали с супругой в Гатчину к брату Игнатова, чтобы договориться о совместной встрече праздника. Но брата дома не оказалось. Пришлось идти на вокзал и возвращаться на электричке в Ленинград. Приехали поздно, после двадцати четырех часов.

Когда заходили в квартиру, кажется, никого из соседей по рому не встретили. А утром Алла Петровна ушла... Никаких ссор или скандалов накануне ухода жены не было.

Работник уголовного розыска внимательно слушает.

Много Игнатов говорит неправды. О том, что между супругами происходили скандалы, свидетельствуют соседи, родственники исчезнувшей. Имеются и официальные источники: Игнатова дважды обращалась в народный суд с исковым заявлением о расторжении брака с мужем и разделе имущества. И каждый раз после решения суда в пользу истицы Игнатов уговаривал жену помириться.

Что касается поездки в Гатчину 6 ноября, то решение это у Игнатовых возникло неожиданно. В начале вечера они находились дома. Алла Петровна была весела и жизнерадостна. Около восемнадцати часов она зашла к соседке за луком для салата и сообщила, что намерена с мужем провести вечер дома. Тут же она пригласила в гости и Марию Федоровну, при этом предупредила, что на подготовку ужина уйдет не менее часа, и обещала зайти еще раз. Но через полчаса Игнатова опять заглянула к соседке и сообщила об отмене намеченного торжества ввиду отъезда их в Гатчину. На вопрос Марии Федоровны о неожиданности такого решения она пожала плечами и ответила: