- Зато я еще пьяный, - сказал он и поцеловал ее. Сначала она не двигалась, замерла и даже, кажется, перестала дышать, а потом шевельнула губами, отвечая ему. У нее были гладкие, упругие губы, пахнущие чем-то фруктовым. Он пьянел все больше от этого поцелуя, потом почувствовал ее пальцы на своем затылке, а под своими ладонями – ее теплые бока, с чуть прощупываемыми ребрами.

Петир стал слегка подталкивать ее внутрь спальни, и она чуть напряглась – этого было достаточно, чтобы он отстранился. Глаза у нее влажно блестели в полумраке – почти черные, а не привычно синие.

- Не надо было, да? – спросил он шепотом. Ее руки все еще были на его плечах, горячие, беспокойные.

- Я, - она запнулась. – Я просто не понимаю, чего ты хочешь, Петир.

Он молча смотрел на нее. Он хотел ее, с самого первого взгляда хотел. Но не говорить же ей об этом? И еще он хотел, чтобы она осталась, здесь, в его квартире, чтобы подобные вчерашнему вечера стали их совместной привычкой, чтобы она будила его по утрам, бренча посудой на кухне, чтобы после работы его ждал свежевыпеченный пирог, чтобы они смотрели глупые комедии по телевизору, чтобы этот поцелуй не был последним…

Петир Бейлиш не знал, как выразить все это словами. Он нахмурился, пытаясь собраться с мыслями, подобрать нужные слова, которые были бы уместными, не пошлыми и не глупыми…

Санса шагнула назад, в темноту. Ее лица не было видно, только блики в белках глаз и светлое пятно рисунка на футболке.

- Спокойной ночи, Петир, - тихо сказала она и закрыла дверь.

Он до хруста сжал кулаки и выругался про себя.

========== 7. Рождество ==========

Петир ушел рано утром, едва встало солнце. Позавтракал в какой-то кофейне на углу, полистал новости в телефоне и отправился на работу едва сравнялось восемь.

В офисе было пусто. Все подтягивались к девяти, а сейчас только уборщики и курьеры изредка показывались в коридорах.

Он зашел в свой кабинет, бросил портфель на кресло и ослабил галстук. Голова болела от недосыпа. После ночного разговора с Сансой он так и не смог уснуть. Хотел было зайти к ней, несколько раз даже вставал, но так и не постучался.

Он чувствовал себя глупым влюбленным мальчишкой, оробевшим, потерявшим голову, разучившимся думать.

Пора было что-то решать. Хотя он уже давно решил, как только увидел ее в том парке, под дождем. А вчера, любуясь ее улыбкой и горящими на солнце волосами, окончательно утвердился в своем решении. Да, он влюбился, и пора прекратить врать себе. И трусить тоже. Возможно, если она согласиться быть с ним, это принесет ей неприятности, он ведь не особенно опытен в серьезных отношениях, но он будет изо всех сил стараться. Да и, в конце концов, он имеет право побыть эгоистом. Ему нравится находиться рядом с этой девочкой, и плевать на все.

Он прихлебнул кофе из стаканчика, который купил в той кофейне и усмехнулся. Как все непривычно – и уличный кофе, и это теплое, даже горячее чувство в груди, когда он думает о ней…

Петир обернулся на звук открываемой двери и удивленно приподнял брови. Джоффри Баратеон собственной персоной вошел в его кабинет – слегка помятый, с бегающими глазами и кривой улыбкой, так похожей на материнскую.

- Мистер Баратеон? Не слишком ли рано? Насколько я помню, вы не появляетесь на работе раньше одиннадцати.

Джоффри уселся в кресло, положив ноги на стол. Петир прислонился спиной к окну.

- Чем обязан?

- Мама сказала, что ты вчера был в ресторане с моей девчонкой, - сказал Джоффри. Голос у него был высокий, почти визгливый. Так было всегда, когда он злился.

- С твоей девчонкой? Я не ослышался? – Петир сунул руки в карманы, чтобы не показать, как сильно у него сжимаются кулаки. Как же ему хотелось разбить в кровь это холеное, наглое лицо…

- Слушай, Мизинец, - Джоффри сощурил зеленые глаза. – Не знаю, что ты там о себе возомнил, но она – моя, ясно? Если бы ты не приносил пользу моему бизнесу, тебе бы уже все кости переломали.

- Твоему бизнесу? – фыркнул Петир. – Твоя девчонка, твой бизнес… Ты уже оформил право собственности в соответствии с законодательством?

- Заткнись, - скучающим тоном ответил Джоффри. – Сегодня же привезешь ее ко мне.

- Джофф, - Петир подался вперед, отстраняясь от холодного окна. – Ты всерьез сейчас? Ты никогда не отличался сообразительностью, но то, что ты несешь сейчас, тупо даже для тебя. Ты опять под наркотой?

Щенок вспыхнул, вскочил на ноги, чуть не опрокинув кресло. Недолго он пытался строить из себя невозмутимого гангстера.

- Закрой рот! – его всего затрясло, и Петир подумал, что его предположение о наркоте было не таким уж и ошибочным.

- Джоффри, - мягко сказал Петир. – Послушай, я сейчас скажу очень неприятную для тебя вещь, но тебе пора принять ее. Ты не можешь распоряжаться чужой жизнью. Как бы богат ты не был, сколько бы у тебя не было машин и яхт, как бы тебе не лизали задницу – есть вещи, которые ты не в силах изменить. Санса – не твоя девочка, и тебе лучше забыть о ней, - он придвинулся ближе, оказавшись с пареньком нос в носу. - И еще – не смей говорить со мной в таком тоне. Ты же не хочешь неприятностей?

Джоффри открыл от изумления рот, не в силах вымолвить и слова. Он напоминал сейчас какую-то аквариумную рыбку – яркую, желтую и совершенно тупую.

- Ты охренел, Мизинец?!

- Джоффри, Джоффри, - Петир наслаждался этим зрелищем. – Наивный мальчик. Ты думал, я занимаюсь исключительно финансовыми отчетами? Джоффри, у меня в закромах есть много чего интересного – и твои развлечения с проститутками, и настоящие причины смерти той девочки… как ее звали? Джейни? Представляешь, как рады будут журналисты, если вдруг обнаружат в своем почтовом ящике в одно прекрасное утро подобные записи? Настоящий рождественский подарок.

Джоффри заметно побледнел.

- Тебе лучше расслабиться и переключиться на кого-нибудь другого, - Петир похлопал его по плечу. – Давай просто забудем об этом недоразумении, пока твой дед не вернулся.

- Ты еще пожалеешь, - процедил сквозь зубы Джоффри. – Я тебе обещаю.

- Возможно, - сказал Петир спокойно. – Но если я и пожалею, то точно не из-за твоих пустых угроз, злобный ты недоносок. Пошел вон.

Желание вцепиться в него стало просто невыносимым. Петир почувствовал всю правильность выражения «зачесались кулаки». Никакой метафоры. Настоящее, зудящее на костяшках ощущение.

Джофф, весь красный, пыхтящий как паровоз, буквально вылетел из его кабинета, чуть не врезавшись в Роз.

- Ого, - сказала она, ставя на стол поднос с кофе. – Что ты ему сказал?

- Провел воспитательную беседу, - ответил Петир. – Убери это, я уже пил кофе.

Она посмотрела на бумажный стаканчик из-под капучино на его столе и сделала большие глаза.

- Что вообще происходит? - пробурчала Роз себе под нос, забирая кофе. – Джофф с утра в офисе, ты перешел на уличный кофе…

- А еще вчера я отведал хот-догов с лотка, - вставил Петир. – И надел джинсы.

- Боже мой, - Роз изобразила театральное изумление. – Скоро Тирион перестанет цепляться к каждой юбке, а Тайвин научится улыбаться…

***

Его несдержанность в разговоре с Джоффри, возможно, была лишней. Джофф первым делом побежит жаловаться матери, а та прекрасно знает, что делать Петира Бейлиша своим врагом - себе дороже. Но мелкий засранец очень злопамятен. Наверняка попытается отомстить позже, когда все уляжется – неуклюже и глупо отомстить, как и все, что он делает. Разговор с Тайвином был неизбежен именно по этой причине. Петир собирался поставить старого Ланнистера перед фактом того, что его драгоценный внучек зарвался и приносит большие проблемы, а уж тот найдет управу на Джоффри, да такую, что тот забудет о мести на долгие годы.

Тайвин обещался прибыть на Рождество. Надо же было показать СМИ, что глава огромной корпорации и один из самых богатых людей мира дорожит семейными ценностями и встречает праздники с родными. Репутация превыше всего.

Единственное, о чем Петир сожалел – о том, что поведал Джоффри о своих «козырях». Компромат, которым он обладал, легко мог измазать дегтем всю долго рисуемую Тайвином лощеную картину своего семейства. Старик обеспокоится и вполне резонно разглядит в своем финансовом директоре ощутимую внезапную угрозу.