Она плакала, когда он со скрипом срезал тупыми ножницами вьющиеся рыжие локоны, которые падали к ее босым ногам.

- Хватит, - сказал Петир. – Краску можно смыть, волосы отрастут, а жизнь у нас всего одна.

Она все равно плакала, как маленькая девчонка, уткнувшись в ладони, пока не почувствовала, как он обнял ее.

- Перестань. Ну хватит уже, в самом деле. Мне тоже нелегко.

Конечно, ему было хуже, чем ей… Хотя, с какой стороны взглянуть. Ему не приходилось вспоминать свою растоптанную, убитую семью, надменное лицо Серсеи, все унижения, которые она перенесла, окровавленный хрип Джоффри, холодное дуло пистолета у собственного виска… Ему не нужно было постоянно сравнивать то, что было до – школу, домашние задания, вечеринки, свидания с парнями, и то, что она имеет сейчас – бесконечную погоню, страх, кровь, обрывистые мучительные сны.

Санса Старк тоже многое хотела бы забыть, но у нее не получалось.

***

Когда он закончил и подвел ее к зеркалу, они оба долгое время молчали, вглядываясь в отражение. Ее – щуплой теперь короткостриженной брюнетки, и его – седеющего на висках, уставшего мужчины с сине-зелеными глазами.

- Эти Ланнистеры и вправду круты, - это было первое, что сказал Петир, нарушив их молчание. – У них хорошие связи в полиции.

- Они и есть полиция, - сказала Санса. – Полиция, прокуратура, арбитражные суды, администрация, бизнес. Это все Ланнистеры.

Петир хмыкнул.

- Их вниманием к нашим персонам можно гордиться. Значит, когда те головоломы не смогли нас поймать, их хозяева прибегли к тяжелой артиллерии и привлекли полицию. Умно.

Их обвинили в убийстве Джоффри, хранении оружия, торговле наркотиками, использовании фальшивых документов, и незаконной деятельности. Петир на фотографии был очень мрачен, а она похожа на наркоманку со стажем – фото был из тех времен, когда Джоффри вовсю «развлекался» с ней.

В показанном сюжете на фоне фото улыбающегося милашки Джоффри Баратеона, они в самом деле выглядели зловещими убийцами. И никакие перекрски волос и стрижки им не помогут.

- Это конец, Петир, - сказала она тихо. – Нам теперь не уйти. Нас теперь ищет не только Клиган, но и вся полиция штата. Нас арестуют и передадут им. Это конец.

- И что? Пойдем сдаваться? – как-то зло вырвалось у него. – Или совершим суицид?

Санса вздернула голову и посмотрела ему в глаза. Он был раззадорен и явно зол, но это почему-то успокаивало. Петир не собирался сдаваться, он никогда не сдавался.

- Мы прорвемся.

Она улыбнулась ему в ответ, просто и открыто, как улыбаются наивному ребенку.

- Да. Только у меня к тебе просьба, Петир. Если они найдут нас, не отдавай им меня живой.

Петир вдруг резко повернул ее к себе, так, что она вздрогнула. Он взял ее за руки, вывернул запястьями вверх и подтянул к своей груди.

- Санса. Санса, Санса. Не надо так. Только не сейчас. Ты нужна мне.

Глаза у него были расширены, как после дозы наркотика. Вернувшееся было на его лицо невозмутимая маска мгновенно слетела, и она опять увидела растерянность.

Петир опустил голову вниз, на ее руки и провел указательным пальцем по белым шрамам на ее руке, бегущим от запястий к сгибу локтя, повторяющими изгиб ее вен.

- Это из-за них? Из-за Джоффри?

Она кивнула.

- Я не успела. Это было через неделю, как убили маму и Роба. Ты выломал дверь в ванную, помнишь?

Петир медленно, осторожно поцеловал эти шрамы, поднял голову и почти коснулся губами ее губ.

- Мне тоже страшно, - прошептал он. – Я не знаю, кто я, я не знаю себя. Я не нравлюсь себе, ужасно не нравлюсь. Ты – единственное, что у меня есть во всем мире.

Санса обвила руками его шею и поцеловала, это было то, чего ей не хватало, поняла она. Петир неловко пытался снять с нее блузку, не прерывая поцелуя, подталкивая ее к дивану, пока она поднимала его футболку вверх по его телу.

- Черт, - выдохнул он ей в рот, так и не справившись с маленькими пуговицами, падая на диван и усаживая ее сверху, на свои колени. Зато он был уже без футболки и был очень горячим, ей всегда казалось, что у него температура, странно быть таким горячим…

Он целовал ее так же, как она помнила – поцелуями-прикусами, нежно и грубо одновременно, так, что она запрокидывала голову назад и не сдерживала стоны, и ерзала на его бедрах, задевая его отвердевший член, вздрагивая от этого, как от разряда тока.

Он до боли, граничащей с диким наслаждением, втянул в рот ее затвердевший сосок, потом второй, а его рука уже были внизу, оттягивая резинку трусов, забираясь ниже, туда, где было мокро и горячо, где все пульсировало.

А когда он вошел в нее, она опять заплакала.

- Не плачь, - хрипло выдохнул Петир ей в ухо. – Не плачь, детка…

Все длилось совсем недолго, сложно было сказать, потому что она потеряла счет времени, потому что все затуманилось. стерлось – и время, и прокуренный номер отеля, и страх, и память, и разум… Был только он, его искаженное страстью лицо, влажные, хлюпающие звуки, дрожь внизу живота, наслаждение, которое превращалось в боль, которое требовало выхода, сейчас, немедленно… Которое взорвалось тридцатитриллионной бомбой в тротиловом эквиваленте, стоило только ему сделать несколько толчков… Он был нужен ей, все эти страшные недели, эти наполненные безумием и ужасом дни. Просто нужен.

Санса упала на него, тяжело дыша, запоздало понимая, что ему, наверное, очень больно от ее ногтей, намертво впившихся в его плечи.

- Не плачь, - повторил Петир, целуя ее глаза. – Не плачь…

***

Ей было тепло. За окном стояло жаркое марево, по коже стекали капельки пота, под шеей, там, где кожа Петира прикасалась к ее, везде было мокро, но ей было тепло внутри, впервые за долгое время. Будто многотонные арктические льды растаяли, наконец.

- Ты вспомнил что-нибудь? – спросила она Петира, когда они лежали, обнявшись, прямо на полу, на расстеленной простыне. На кровати было слишком жарко, вдобавок она противно скрипела. Он смешно выпятил губы, глядя в потолок.

- Знаешь, у меня такое чувство, будто я потерял девственность.

Она засмеялась.

- Я не это имела в виду.

- Нет, не то чтобы я совсем забыл, как это делается. Просто новизна ощущений оглушила… просто бесподобно.

- Даже если у тебя это было в «первый раз», вышло неплохо, - сказала Санса.

- Неплохо? Неплохо, да?! – он рывком перевернул ее на спину и навис над ней.

- Петир! – она, смеясь, стала отпихивать его от себя. – Прекрати.

Потом они вместе приняли душ, застряв там на добрых полчаса. Нет, секса не было, просто они долго обнимали друг друга, стоя под прохладными потоками воды. Санса чувствовала бессилие и ей очень хотелось спать. Но спать было нельзя.

Петир вручил ей длинный список покупок и отправил в супермаркет. Большая часть из этих покупок была ей непонятна – к примеру, несколько бутылок с какой-то кислотой, ламинатор и куча канцелярских принадлежностей. Она не спросила, для чего это, потому что знала, что он толком не ответит. Его самой бесячей привычкой осталась чертова ухмылка в ответ на любые вопросы.

- И бутылку виски, - сказал он, вручая ей список. И добавил: – Хорошего виски, Санса. И сигарет, тоже хороших.

- Тебе не стоит пить. Ты еще в себя не пришел.

- А заниматься с тобой сексом стоило?

Она закатила глаза под лоб и ушла.

Через час Санса, чертыхаясь и кляня Петира на чем свет стоит, вытаскивала из багажника многочисленные и довольно тяжелые коробки.

- В следующий раз поедешь сам, - сказала она, когда, доверху нагруженная коробками и пакетами, вошла в комнату.

Петир сидел в кресле и раскладывал на столе какие-то бумаги. Вскинул на нее хитрые глаза и вновь опустил голову.

- Что это? – спросила Санса, бросив коробки и пакеты на кровать.

- Наши новые документы. Будут, в скором времени.

- Что? – она подошла ближе. На столе были аккуратно разложены чьи-то чужие водительские права и страховка. – Где ты их взял?