Петир вскинул брови, сощурился, глядя на нее.

- Нет. Прости.

- Я так и думала.

Он не помнил тот ужин – только урывками, уставшую Кет, маленького Рикона напротив, и вкусный крабовый салат.

- Вы были очень веселый тогда. Смеялись. И мама смеялась. Вы сказали, что я вырасту красавицей.

- Я оказался прав, - улыбнулся он.

- А я все запомнила. Вы еще пошутили, что когда я подрасту, вы женитесь на мне.

Он усмехнулся, но Санса была совершенно серьезна.

- Как вы думаете, мистер Бейлиш, осознают ли взрослые мужчины последствия, говоря такие милые, по их мнению, шутки пятнадцатилетним девушкам? – она сделала глоток вина, глядя на него так, что он опустил глаза.

В его голове все стало складываться в более-менее понятную картину, вроде бы очевидную, но верить ей он не хотел.

На улице где-то далеко прогрохотал гром. Санса вздрогнула.

- Еще этого не хватало, - пробормотал он. - Напомни все же, что я подарил тебе?

Она промолчала, улыбаясь.

- Пусть это останется тайной.

- Ладно. Пусть, - не стал он настаивать.

Они помолчали еще немного, и если бы она не смотрела на него, не отрываясь, эту тишину еще можно было бы вытерпеть.

- Пожалуй, пора спать, - Петир встал. - Я сильно устал сегодня. Впрочем, спасибо тебе за эту прогулку.

Санса поставила бокал на стол, встала, запахнула длинную кофту с волочащимся по полу вязаным ремнем.

- Было здорово, - кивнула она, совершенно равнодушно. А потом вдруг шагнула к нему и, прежде чем он понял, что она собралась сделать, быстро поцеловала его в правый уголок рта.

- Спокойной ночи, Петир.

И ушла.

Он выдохнул. Провел кончиком языка по губам, ощутив тот самый вкус, ее вкус.

Он взял со столика ее тонкие сигареты, вышел на веранду и закурил. Порывы ветра бросались в него водяной россыпью, далекие еще молнии высвечивали беснующиеся волны обычно спокойного озера и гнущиеся к земле деревья. Сигарета сразу потухла. Холодный ветер пронзал ему голову насквозь, выдувая весь этот безумный день, ее чертову мокрую майку, ее губы и этот неожиданный поцелуй, ее взгляд взрослой женщины. Он стоял там, пока не замерз.

Когда он повернулся к двери, то заметил, что занавеска на окне ее спальни дернулась. Но он предпочел подумать, что это был ветер.

***

Его разбудил оглушительный грохот грома прямо над головой, неожиданный и такой силы, что спросонья ему показалось, что дом рушится. Он рывком сел на кровати. За окном творилось безумие – сверкали молнии, ветер бил в окна и стены дома ветками деревьев и крупным дождем. Часы на запястье показывали только два ночи. Очередной раскат грома заставил задрожать потолок, и он непроизвольно втянул голову в плечи. Он удивился, что вообще смог спать в таком аду.

Он натянул джинсы и зашел на кухню, чтобы попить воды. Наступил босой ногой в холодную лужу около размороженного холодильника и выругался вполголоса. Беспрестанные вспышки молнии освещали дом так ярко, что можно было рассмотреть все мельчайшие подробности, каких не видно было даже при дневном свете. Например, он только сейчас заметил фотографию счастливого семейства Старк на двери холодильника. Он медленно выпил полный стакан воды, разглядывая улыбающиеся лица на фото при вспышках молнии. Сансе там было лет пятнадцать-шестнадцать. Ее волосы еще не были такого интенсивного цвета, и он подумал, не красит ли она их сейчас… Но потом вспомнил, что когда увидел первый раз Кет, ее волосы тоже были светлее, но когда она стала старше, на них опустился этот осенний багрянец. А вообще, синеватый свет от молний искажал цвета, и он решил, что подумает от этом завтра, когда увидит фото при дневном свете. Петир Бейлиш улыбнулся этой мысли.

Он направился обратно в спальню, когда случайно увидел вдруг эту рыжую макушку, о которой только что думал, выглядывающей из-за сиденья дивана.

Санса сидела на полу, подтянув колени к подбородку, закутавшись в свою кофту. Угли в камине уже догорали.

- Ты чего здесь сидишь? – удивленно спросил он.

- Я боюсь грозы, - виновато улыбнулась она и подняла на него огромные, влажно блестевшие глаза, в самом деле полные страха. – Здесь не так страшно.

Он помедлил, раздумывая, не вернуться ли ему в комнату… Но она действительно выглядела напуганной, и он решился на очередную глупость.

Петир подкинул несколько полен в камин, подул на разгорающиеся угли и уселся рядом с ней на толстую овечью шкуру, прислонившись спиной к сиденью дивана. От огня потянуло теплом.

- Я тоже боюсь. Гроза страшная штука.

Словно в подтверждение его слов над их головами так оглушительно громыхнуло, что Санса зажмурилась.

- В захолустье, где я вырос, весной были страшные грозы, - спокойно и серьезно сказал Петир. – Однажды я видел, как молния попала в корову. Ее разорвало в клочья, как от взрыва мины.

Она усмехнулась.

- Да, вы умеете успокоить.

- Ты уже взрослая. Здесь мы в безопасности. Сама знаешь, что нечего бояться.

Санса помолчала, глядя на весело потрескивающий огонь.

- Дома, когда ночью начиналась гроза, я убегала в спальню к родителям. Даже когда стала старше. Арья всегда издевалась надо мной. Отец ругал меня, но мама прогоняла его и пускала к себе в кровать. Я обнимала ее и засыпала под самый страшный грохот.

Прозрачная крупная слеза вдруг сорвалась с ее ресниц и покатилась по щеке, оставляя влажный след.

- Когда она умирала, была сильная гроза. Я сидела у ее кровати и держала за руку, а она бормотала, что боится… Я ее успокаивала ее же словами.

Петир приобнял ее рукой и она уткнулась ему в плечо.

- Мне так не хватает ее, - прошептала она ему в шею, и он ощутил, как горячая слеза капнула на его кожу. – Я так скучаю… Все разваливается без нее. Старшие разъехались, Рикон все время плачет, мы с Арьей часто ссоримся, знаете, по-настоящему, по-злому, а папа будто боится находиться дома… И Джофф, он такой придурок…

Он погладил ее по голове, ощущая искреннюю жалость к ней, накрывшую его с головой, и прижал к себе крепче.

- Все наладится. Слишком мало времени прошло.

Она всхлипнула.

- Нет. Как прежде никогда уже не будет.

- Не будет, - согласился Петир. – Но станет легче. Поверь мне.

Она заплакала уже не сдерживаясь, потерлась носом о его плечо, прижалась еще сильнее. Это был первый раз, когда он не почувствовал неправильности происходящего, находясь рядом с ней. Она была просто напуганной плачущей девочкой, а он – другом ее отца.

Он заговорил через несколько минут, дав ей выплакаться. Футболка на плече насквозь промокла от ее слез.

- Знаешь, в детстве я пас чертовых коров целыми днями на отцовской ферме, и часто попадал в грозу. Укрыться было негде, и я ложился в какую-нибудь ложбинку, накрывался курткой с головой и молился, чтобы в меня не попала молния. Вокруг все дрожало и грохотало, я лежал в воде и кричал от страха.

Истории из его детства безотказно действовали на женщин. Женщин, даже самых неприступных, можно добиться двумя путями – рассмешить или вызвать у них жалость. И то, и другое у него получалось неплохо. Но сейчас он рассказывал ей о коровах и грозах совсем с другой, банальной целью – заставить ее понять, что многим приходится и хуже. Иногда такое срабатывает.

- Ничего страшнее не переживал с тех пор. Я бы тоже хотел забраться к кому-нибудь в кровать в тот момент, - усмехнулся он и осекся, почувствовав, как двусмысленно прозвучала эта фраза.

Она подняла голову и внимательно посмотрела на него заплаканными глазами.

- Это можно устроить, - шепотом сказала она и прикоснулась губами к его рту.

- Санса… - выдохнул он от неожиданности.

Она схватила его за футболку и потянула вниз, на себя, неумело тыкаясь ему в губы. Голова закружилась и он, ничего уже не соображая, подчинился ее требовательным рукам и рту.

Потом были вспышки молнии и грохот грома, и ее глаза – бездонные, лихорадочно блестевшие, ее горячий шепот в ухо, пальцы на его лице, длинные сильные ноги, обхватившие поясницу.