Возможно, продолжительность жизни у современного человека увеличилась по сравнению с прошлым, но неясно, лучше ли мы живем или же предки сто лет назад жили лучше, чем мы сейчас.

Эволюция сделала большое дело – помогла нам приспособиться к переменам климата и коварству динозавров. Словом, ставим ей «отлично» за помощь в выживании, но она совсем не помогла нам осознать, зачем мы здесь, на планете Земля, с какой целью. Это чувство беспокойства, это неотступное ощущение, будто мы должны непременно отыскать смысл в жизни, делает нас – особенно экзистенциалистов – очень печальными и несчастными. Пока бабуины по-прежнему живут в свое удовольствие, мы рвем на себе те немногие волосы, которые у нас есть (в сравнении с бабуинами), пытаясь понять, почему нам недостаточно хорошо. Господи боже, мы возглавляем пищевую цепочку, отчего огорчаться? Даже кузнечики не страдают от низкой самооценки (по моим предположениям).

Мы способны справиться с опасностью, но, столкнувшись с завистью или сравнением не в нашу пользу, мы совершенно беспомощны. Эти эмоции не убьешь, как хищника; они – не физическое явление и, подавляя их, можно подавить самого себя до смерти. Когда мы попадаем в ловушку зависти, она разрастается в ярость, а ярость способна превратиться в болезнь, зависимость или, в конечном итоге, в психическое расстройство, особенно у детей.

Чудо чудное, что эволюция вообще сработала. Велики ли были шансы, что мы уцелеем до сегодняшнего дня, да еще с полным набором целых зубов? Насколько нам известно, ни одной другой планете подобное не удалось. Другие планеты не создали ни единой клетки чего-нибудь интересного, а мы уже успели продать 12 миллиардов гамбургеров «Макдональдса».

Астроном Фред Хойл писал: «Представить, что человек появился во Вселенной благодаря случайности – все равно что пытаться представить ураган, который несется по свалке и случайно собирает из мусора „Боинг-747“».

Мы мучаем себя мыслями о том, что находится за пределами нашего контроля, над чем мы не властны. Когда я это поняла, мне стало легче. Я не виновата в том, что я такая, как я есть, потому что я лишь игрок в лотерее ДНК. Эта мысль чудесно помогла мне от самоедства и самокритики. Моя маниакальная страсть к достижениям доходила до вредной привычки, и неважно, какие это были достижения. Например, мне страстно хотелось понравиться кому-нибудь на празднике, хотя, возможно, я видела этого человека в первый и последний раз, и он мне даже не нравился. Или я могла сказать: «Конечно же, я напишу книгу за три месяца» – и в итоге рисковала попасть в психиатрическую лечебницу из-за стресса. Теперь я знаю – это маниакальное стремление возникает у меня не потому, что я сознательно и намеренно хочу себя помучить; это не лично мое состояние, это состояние и болезнь всего человечества. Это наше наследство от первобытных людей, которым оно, как и нам, было нужно для выживания. Для этого необходимо стремиться к вознаграждениям. Ура! Мне не нужны проповеди психотерапевтов или священников – мне достаточно проповедей самой истории человечества.

Почему мы так суровы по отношению к самим себе, если на временной шкале эволюции человечество еще только младенец? Приведу два примера, которые наглядно доказывают, что мы как Homo sapiens еще в процессе развития и вовсе не достигли пределов возможного, как привыкли считать. Целых 98 % ДНК у нас общие с крупными приматами, а примерно 90 % – с мышами. Еще того хуже, около 30 % ДНК у нас общие… с дрожжами! Я слышала, что бывают футболки с надписью: «У вас 25 % ДНК общих с бананами. Смиритесь с этим».

А еще я недавно узнала, что ученые открыли некий сморщенный, похожий на мешочек организм, который состоял из одного лишь рта и не имел ануса (честное слово, я не сочиняю!), поэтому пища поступала и выходила из одного и того же отверстия. Организм назывался Saccorhytus coronaries. Как выяснилось, он наш родственник, хотя и существовал 540 миллионов лет назад и уже давно вымер (ученые нашли окаменелость). Вот еще одна причина не зазнаваться.

Чарльз Дарвин писал: «Почему мысль, будучи мозговым явлением, чудеснее гравитации, материального явления? Причина лишь в нашей надменности, гордыне и восхищении собой».

Человечество началось с одноклеточной протоплазмы, которая лепилась к скале (душераздирающее было зрелище). В таком состоянии мы, будущие люди, пробыли миллионы лет, а затем развились и стали водорослями (не очень-то впечатляющий рывок). Позже мы прошли стадию мха (да, знайте, вы состоите в родстве с вон той плесенью, которой поросли лежалый бутерброд и старый йогурт). Затем мы стали паразитами, после чего превратились в медуз, червей, бесчелюстных рыб, потом в акул (дельцы с Уолл-стрит остались на этой стадии). Период «рыбы, вышедшей на сушу», то есть амфибии, закончился, когда мы сменили плавники на лапы и выбрались из воды. После этого нас было уже не остановить. На стадии ранних млекопитающих мы слегка смахивали на хомячков и проводили время, путаясь под ногами у динозавров. Затем – бац, роковая случайность! – на Землю упал метеорит. Те из нас, кто уцелел, продолжали развиваться. Остальных раздавило.

Где-то 40–25 миллионов лет назад мы превратились из простых обезьян в орангутанов, а из них в шимпанзе. Примерно 6 миллионов лет назад мы освоили прямохождение и стали Homo, людьми.

Однако современным человеком разумным, Homo sapiens, мы были лишь последние 200 000 лет. Мы были и до сих пор остаемся высшим звеном развития эволюции. Это не означает, будто мы, современные люди, безупречны. Мы вовсе не расстались с прежней примитивной оснасткой: те давние, древние рептильные черты сохранились и живут у нас в мозгу. Поэтому на сегодняшний день любой человек, и вы, и я, отчасти дикарь, а отчасти гений. Древняя часть дала нам способность дышать, глотать, чихать, сгибаться, то есть основные умения. В первобытные времена книга «Ешь, молись, люби» никогда не стала бы бестселлером – тогда больше шансов было у книги «Ешь, совокупляйся, убивай».

Нашему мозгу млекопитающего 100 миллионов лет (что дает нам значительное богатство эмоций и способность привязываться). Примерно 200–500 тысяч лет назад область мозга, известная как неокортекс, или новая кора головного мозга, начала стремительно расти и подарила нам умение планировать, управлять собой, контролировать собственные импульсы и осознавать себя. С помощью этой более развитой и сложной части мозга мы научились говорить, пользоваться символами, решать задачи и воображать будущее. Но появились и минусы: мы начали беспокоиться и размышлять на тему «а что, если?», прокручивая в голове возможное развитие событий. И это не говоря о матери всех тревог – знании о собственной смертности. Немудрено, что при таком наборе человечество – очень нервная раса.

Судя по всему, говоря терминами эволюции, каждый раз, когда мы делаем шаг вперед, в чем-то мы совершаем несколько шагов назад. Эти эволюционные заминки происходят не только с людьми, но и со всеми живыми существами. С моей точки зрения, хуже всего пришлось бедняге жирафу. У него не развились когти, острые зубы или прочный панцирь, поэтому жирафу требовалась какая-то черта, которая спасла бы его как вид от исчезновения. Такой чертой стала удивительно длинная шея. Теперь жираф мог есть листья с верхушек деревьев, куда не дотягивались другие животные. Это был шаг вперед. А шаг назад заключался в том, что, если обладатель такой длинной шеи падал, ему было уже не подняться.

Таких «сомнительных сделок» в истории эволюции было бесчисленное множество. Например, миллионы лет назад, когда тропические леса исчезли из-за сдвигов земной коры, в Восточной Африке сформировалась Африканская геологическая платформа и обезьяны обнаружили, что остались без привычных им деревьев. Поскольку теперь они жили без джунглей, у них отпала необходимость перелезать с ветки на ветку и… оп-па! Появилось прямоходящее двуногое существо. Подозреваю, кто-то из обезьян решил, что на двух ногах ходить лучше, чем на четырех. Теперь, когда руки у нас освободились, мы получили возможность изготавливать орудия и (что еще важнее) украшения, а также преодолевать пешком большие расстояния. Мы были вынуждены ходить много и быстро, потому что жаркий климат заставлял нас ходить по земле так, чтобы не обжечь ноги.