П

редисловие

Маргариты Аристарховой

Здоровье – это не только отсутствие болезни как таковой

или физических недостатков, а состояние полного физического,

душевного и социального благополучия.

Всемирная Организация Здравоохранения (ВОЗ)

Вот уже больше четверти века люди приходят ко мне на прием с самыми разными проблемами: одни хотят избавиться от болезни, а другие – изменить судьбу. Кому-нибудь из вас, дорогие читатели, приходило в голову обратиться к врачу с жалобами на не слишком счастливую жизнь или просто невезение? Может быть, кто-то спрашивал у доктора, как поправить материальное благосостояние или найти свою любовь? «С такими проблемами к врачам не ходят!» – скажете вы, и будете абсолютно правы.

Однако наше физическое здоровье и душевная гармония – звенья одной цепи, формы проявления благополучия или неполадок в одной и той же системе, имя которой «человек». Сегодня уже многие серьезные ученые, теоретики и исследователи – физики, биологи, представители других отраслей знания – приходят к мысли о том, дух и материя – части единого целого, что наука и религия не противоречат друг другу, а создают, в сущности, общую картину нашего сложного и многопланового мира. Тем же, кто, как и я, ежедневно имеют дело с явлениями, выходящими далеко за рамки ортодоксальной картины мира, давно известно, насколько тесно все взаимосвязано в нашей жизни. Собственно, и в моей биографии естественным образом соединилось, на первый взгляд, казалось бы, несоединимое: профессия врача, степень кандидата медицинских наук и работа целителя, использующего в повседневной практике непризнанные наукой явления. Возможно, кому-то это покажется странным, но для меня все этапы пути были последовательными и логичными.

Целители в нашем роду были всегда. Необычные способности веками передавались у нас из поколения в поколение, но, по понятным причинам, в эпоху, в которую выпало родиться мне, о них старались даже не упоминать. Советская власть очень не любила необъяснимые и, соответственно, неподконтрольные ей вещи. Что, впрочем, вовсе не означало, что мои ближайшие родственники зарывали свои таланты в землю. Моя прабабушка, например, прекрасно гадала. Тетушка, мамина сестра, любила вспоминать эпизод, произошедший в годы Великой Отечественной войны: "К нашему дому подъехали какие-то люди на санях. Мы все в рев – решили, что бабушку арестовывать приехали! Но это были люди, которым бабушка какое-то время назад нагадала, что их пропавший на фронте родственник не погиб, а попал в окружение и скоро даст о себе знать. Вскоре они действительно получили долгожданное письмо, подтвердившее, что все с ним в порядке – и приехали бабушку благодарить. Столько всякой еды нам привезли!"

И у меня самой с самого раннего детства стали проявляться не вполне обычные качества: прикладывая к больному месту руки, я могла снять боль, прекратить воспаление, ускорить заживление раны. Заговоры от болезней я знала от старших, но часто переделывала их на свой лад, чтобы сделать понятными и правильными с точки зрения ребенка ХХ века. Правда, взрослея, я стала относиться ко всему этому весьма скептически. Дело в том, что к счастью (или на беду – это уж как посмотреть) от природы мне достались аналитический ум, высокий IQ и строгое системное мышление – его еще называют «математическим». Поэтому принимать что-то на веру я категорически не хотела. Пусть даже это «что-то» исходило от меня самой. Все равно оно было непонятным, бессистемным, не вмещающимся ни в какие рамки и, уж тем более, не проверенным экспериментальным путем.

После окончания школы я сделала выбор не в пользу домашней «самодеятельности». Чтобы действенно помогать людям, мне важно было стать профессионалом, постичь теорию и практику врачевания. И я поступила в медицинский институт, который позже окончила с красным дипломом. Вот так «зов предков»-целителей подтолкнул меня на врачебную стезю. А аналитический ум привел в аспирантуру и помог успешно защитить кандидатскую диссертацию. Изучив современные научные представления о работе человеческого организма, о причинах и механизмах развития заболеваний и существующих способах лечения болезней, я пришла работать в поликлинику с искренним желанием помочь людям стать здоровыми.

Однако жизнь внесла в мои намерения свои коррективы. Я работала врачом ультразвуковой диагностики. В 80-90 годы ХХ века это была высокоинформативная методика выявления заболеваний, сегодня появились и другие информативные методы – МРТ, КТ и другие, но тогда именно ко мне шли люди с непонятными симптомами, с неустановленными диагнозами. И, к сожалению, очень часто выявленные мною заболевания звучали как приговор. В то время врачебная этика не позволяла сообщать больным о наличии у них злокачественных опухолей, метастазов, но люди понимали, что обследование назначено в связи с такой возможностью.

Я ощущала острую душевную боль, видя надежду в глазах пациента и понимая всю ее тщетность. А что же еще может чувствовать врач, который обнаруживает неизлечимое заболевание?! Врач, который видит перед собой беспомощного человека и больше всего на свете хочет все-таки оказать ему помощь и отменить жестокий приговор: «Медицина бессильна…»

Конечно, и в ХХ веке медицина способна была творить чудеса, лечить многие заболевания, ранее считавшиеся неизлечимыми. Но ведь пришедшему к тебе больному не важно, что какое-то другое заболевание уже стало излечимым! Его интересует, сможешь ли ты спасти именно его, справиться с его конкретной болезнью! А ты смотришь и знаешь, что выход есть, правда, методы, которыми можно добиться излечения, хоть и существуют в действительности, но официально не признаны, и с точки зрения научного медицинского и конфессионального сообществ располагаются где-то между мракобесием, ересью и шарлатанством, но… я-то видела людей, выздоровевших благодаря им от «неизлечимой болезни»! Легко ли и тогда, глядя в глаза человеку, ждущему от тебя помощи, сказать: «Медицина бессильна»?

Поверьте, это была очень непростая ситуация для меня, привыкшей «поверять алгеброй» науки гармонию человеческой жизни. Я попала в ловушку, испытывая с одной стороны, давление авторитета официальной науки и классической медицины, а с другой, уже не имея сил сопротивляться стремлению помочь пациенту во что бы то ни стало, и ощущению растущих во мне сил и биоэнергетических возможностей.

Так сложилось, что целительские способы лечения раковых заболеваний передавались у нас в роду из поколения в поколение, и именно с этими заболеваниями я часто сталкивалась в своей врачебной практике. Не попытаться помочь было невозможно, поэтому в тех случаях, когда пациенты осознавали, чем больны, и понимали, что жизнь будет короткой, я стала предлагать им альтернативные методы борьбы с болезнью. И тогда, и до сих пор я объясняю людям, что целительские методы оказания помощи не заменяют и не отменяют основное лечение. Они должны работать параллельно. И онкологическая болезнь во многих случаях стала отступать, что четко наблюдалось на ультразвуковой картине: опухоль уменьшалась. Биохимические и клинические анализы подтверждали картину излечения.

Но это были всего лишь эпизоды, частные случаи, которые, хотя и дали положительный результат, но еще не позволяли обобщать, делать выводы о том, что биоэнергетические методы позволяют эффективно лечить людей. А я, являясь человеком системы и логики, хотела систематизировать полученные результаты и получить научное экспериментальное обоснование действующих механизмов. И мне пришлось начать собственные исследования.

Разумеется, масштабную исследовательскую программу оплатить я не могла, но ряд экспериментов на базе республиканского института онкологии все-таки организовала. Совместно с другими научными сотрудниками (для двойного слепого метода контроля эксперимента), я получила однозначные результаты: биоэнергетическое воздействие на живые объекты реально существует. Оно не является психологическим – то есть влияющим исключительно на сознание и/или подсознание людей. Мои эксперименты с лабораторными мышами и клеточными культурами полностью это доказали.