© М. Басыров, наследники, 2019

© ИД «Флюид ФриФлай», 2019

© П. Лосев, оформление, 2019

Футболисты постоянно падали, будто играли на льду.

– Твою мать! – в досаде бил ладонью по коленке Сапрыкин. – Что они, бухие, что ли, все?

– Кто? – Жена Нина гладила белье, брезгливо водя утюгом.

– Да эти, – Сапрыкин кивал на экран.

– На себя посмотри.

Сапрыкин, не внимая совету жены, смотрел в телевизор. Игроки, как кегли, продолжали валиться на траву. Пиво в двухлитрушке подходило к концу.

Все. Матч закончился.

– Пидарасы, – в сердцах выдохнул Сапрыкин, резко поднялся, зашел в туалет отлить, потом на лифте спустился во двор.

Во дворе ярко светило солнце, пели птицы, собаки гонялись за кошками, а пацаны – за мячом.

– Играем, – сказал Сапрыкин пацанам.

Сначала счет был 1:0, затем 2:0, 3:0… Когда он достиг 14:0 и лоб Сапрыкина стал черным от мяча, его окликнули.

– Красиво играешь, – хлопнул по сапрыкинскому плечу мужик в пиджаке, наблюдавший за их возней. – Душевно.

Такая фамильярность Сапрыкину не понравилась. Пока он раздумывал, не зарядить ли незнакомцу промеж ушей, тот протянул ему визитку.

– Позвони, – подмигнул мужик. – Не пожалеешь.

Сапрыкин взял визитку и машинально сунул ее в задний карман трико…

– Что это у тебя? – Нина кинула ему под нос клочок бумажки.

Сапрыкин, не в силах поднять голову с подушки, скосил глаза на мятую визитку.

– А, – сказал он и замолчал.

Больше сказать он ничего не смог.

– Бэ, – в сердцах плюнула жена. – Алкоголик!

Сука, подумал Сапрыкин.

Через час, похмелившись, он звонил по номеру, указанному в визитке.

– Помню, – деловито произнес на том конце голос. – Приезжай.

Адрес, который продиктовал ему голос, оказался стадионом. Почесав затылок, Сапрыкин проник внутрь.

Поле было зеленым, по нему бегали футболисты. У каждого было по мячу. Табло не работало.

Тренировка, догадался Сапрыкин, оглядываясь, куда бы присесть.

– Сюда! – услышал сбоку. – Давай сюда!

Приглядевшись, он узнал в махавшем ему рукой вчерашнего мужика, которому едва не заехал в глаз.

– Раздевайся, – сказал он Сапрыкину, когда тот подошел.

– Зачем? – Сапрыкин опасливо оглянулся.

– Покажешь свой класс.

Сапрыкин, стесняясь дырявых трусов, разделся.

Мужик свистнул, и все забегали, стараясь овладеть мячом. Сапрыкин тоже рванул в самую гущу, энергично орудуя локтями.

Счет рос как на дрожжах. Роль дрожжей играл Сапрыкин.

– Кр-р-рас-совец! – грассировал после игры мужик, приказавший ему раздеться. Он оказался главным тренером и самым главным начальником одновременно. – Ты хоть понимаешь, кого ты сейчас натянул?

Сапрыкин оглядел потные лица ребят и ахнул про себя. Перед ним стояла, опустив глаза, сборная страны.

Ни хрена себе, подумал Сапрыкин, а ведь я в натуре того…

– Будешь играть за страну. – Главный положил ладонь на его плечо, и на этот раз это была не фамильярность, а честь.

Первый матч играли с бельгийцами.

Играли – было сказано громко, потому что проигрывали вчистую.

– Что с тобой сегодня? – бегал вокруг Сапрыкина в перерыве Главный. – Ты ж даже по мячу ни разу не попал.

Сапрыкин сидел, сильно нахмурив брови. Снаружи свистели трибуны.

– Ну? – Главный сверху вниз глядел на него.

Сапрыкин решился и поманил его пальцем.

Главный наклонился. Его глаза постепенно расширялись, словно Сапрыкин надувал их через ухо Главного.

Он недоверчиво посмотрел на Сапрыкина.

Тот кивнул.

Главный посмотрел на часы и крикнул помощника.

Через три минуты тот принес все, что надо…

После финального свистка Сапрыкина долго несли на руках.

Жена Нина отказывалась верить.

– Зуб даю, – божился Сапрыкин, наливая себе водяры. – Все так и было.

– Заливаешь, – щурилась Нина, глядя, как заливал ее муж, опрокидывая четвертый стакан. – Скажи мне правду, паразит, я все выдержу.

Но Сапрыкин лишь махал рукой, словно говоря: баба она и есть баба – вместо мозгов – бигуди, вместо души – сиськи.

Нина скрипела зубами. Ей не нравились перемены в жизни мужа.

Перед матчем с французами в раздевалку вошел незнакомый мужик.

– Я новый тренер, – заявил он, не здороваясь.

– А где… – начал было Сапрыкин, но тот его перебил:

– В пизде. Еще вопросы есть?

Парни испуганно переглядывались, пряча за спиной стаканы. Сапрыкин решил сразу же расставить все по своим местам.

– Будешь? – Он протянул новому тренеру наполненный до краев хрустальный кубок.

– Что?! – У того едва не выпала челюсть от непередаваемого словами чувства. Он немного постоял с открытым ртом, прозревая, потом, краснея лицом, заорал: – Пошел вон! Вон! Пока я тебя не убил, пошел на хуй, мерзавец!

Сапрыкин тащился под низким грозовым небом куда глядели глаза. Вокруг простиралось бескрайнее поле ржи. Колосья застыли без движения, как перед бурей.

В радиусе горизонта не было ни души.

Сапрыкин не помнил, как он здесь очутился, но это его мало колыхало. Он просто шел по меже, отдыхая душой и телом. Ему было так хорошо, как бывает на страницах до дыр зачитанного любимого романа. Хотелось плакать, но он не мог выдавить ни слезинки.

Внезапно он увидел белобрысого мальчугана, сидевшего впереди прямо на дороге.

Подойдя поближе, он рассмотрел то, над чем склонялся мальчуган.

– Сыграем? – Пацан поднял веснушчатое лицо.

Сапрыкин удивился еще больше.

Потом, ни слова не говоря, сел напротив.

Настольный футбол казался хрупкой нелепой игрушкой. Сапрыкин пальцем-сосиской оттянул своего игрока и отпустил пластмассовую фигурку. Пружина под ним разогнулась, и раскрашенный мячик полетел куда-то в угол площадки.

Пацан выстрелил своим игроком и забил.

– Один ноль, – сказал он и передвинул на табло колесико.

Стало еще печальнее. Ко всему очень хотелось выпить.

– Бей, – кивнул ему пацан, двигая туда-сюда своим пластмассовым вратарем.

Сапрыкин посмотрел на игрушечного голкипера, который раскинул руки, будто собирался кого-то обнять, и снова оттянул игрока. Пружинка лопнула, и игрок с металлическим стуком хлопнулся оземь.

Сердце Сапрыкина неприятно екнуло.

Мальчик внимательно посмотрел на него.

Сапрыкин с надвигающимся ужасом глядел в светло-серые глаза мальчика, в один божий миг все постигая. Он был не готов к этому, и руки его дрожали.

– Ты проиграл, – тихо произнес пацан, отводя взгляд.

Сапрыкин хотел что-нибудь сказать, хотя бы одно слово, но тут из-за его спины вышла жена.

– А я что тебе говорила, – грустно сказала она. – Горе ты мое, горюшко. Давай-ка домой.

Он встал на ноги и пошел за ней.

Начался дождь.

Санька и Колька – космонавты. Полчаса назад они высадились на незнакомой планете. Идти нелегко, каждый шаг дается с трудом. Хочется пить и материться.

– Можно я поматерюсь? – говорит Санька.

Колька важно кивает.

– Давай.

Санька скороговоркой выдает тираду нецензурных слов. В том же порядке, что и всегда, но от этого их незримая сила, от которой становится щекотно в животе, не ослабевает.

– Теперь ты, – говорит он Кольке.

Вместо этого тот молча достает из кармана мятый тюбик. Отвинчивает пластмассовый колпачок и подносит к губам. Давит пальцами – рот наполняется сладким киселем.

– Кайф, – говорит Колька, глотая.

– Оставь немного, – просит Санька, состроив жалобную гримасу.

Колька милостиво передает приятелю наполовину выжатый тюбик.