***

Хер мне на палочке, а не цветы. Волжак была уже с утра злая, как фурия, даже на меня наорала из-за бардака на рабочем столе. Ну, как наорала – высказала своим фирменным спокойным ледяным голосом, что «как у человека на столе, так и в голове», и ушла к себе в кабинет, продолжая вызывать то одного менеджера, то другого. Одна девчонка почти плакала, когда выходила от нее. Я вообще не могла понять, что происходит. Явно на этих переговорах что-то пошло не так – не зря же говорят – лес рубят, щепки летят. Вот наши щепки-менеджеры и летели. Меня же она не трогала. Не вызывала, не просила ни о чем. Я вообще ее весь день не видела. Даже грустно как-то стало. Привыкла уже к ее подколам. Да и, что греха таить, о вчерашнем я тоже думала. Как-то странно все – поцеловала сначала – и ни слова. Теперь вообще в трусы залезла – и снова тишина. Что за странная баба?

***

Такая канитель продолжалась больше недели. Только с разницей в том, что я теперь выполняла больше ответственной работы, но Волжак видеть почти перестала – она часто стала уезжать из офиса в обед и либо возвращалась, когда я уже уходила, либо не возвращалась вовсе. О случившемся мы так и не говорили. Мы вообще почти не говорили – обменивались сообщениями в мессенджере. Она давала указания, я отвечала. Иногда она шутила. Редко, но всегда в цель. Иногда язвила в мой адрес или кого-то из коллег. И это было часто больше смешно, чем обидно.

***

Была пятница, когда я, разморенная мечтами о близких выходных, решилась на дерзость, и на сообщение Волжак о том, что она «уволит к чертям собачьим этого Антона» ответила:

Я: «Екатерина Александровна, прежде чем увольнять его, стребуйте обещанный вам кофе»

Сучка-босс: «А с чего вы взяли, что я его еще не стребовала, Ирина Николаевна? =)»

Я уставилась на сообщение, не в силах придумать достойный ответ. Нет, я не заревновала. Просто было как-то неприятно. То есть с ним она кофе пить ходит, а со мной не обсудила даже наш секс?!

Только я хотела попрощаться с ней, как от Волжак снова прилетело сообщение:

Сучка-босс: «Да не ревнуйте вы так, Ирина Николаевна. Кстати, надеюсь, вы убрали тот бардак на своем столе? Иначе мне придется вас оштрафовать».

Я ухмыльнулась. Интересно, как? Что ж, посмотрим, куда вы зайдете, Екатерина Александровна.

Я: «Наказать меня вздумали? Превышаете полномочия, Екатерина Александровна»

Пустив следом дразнящий смайлик с высунутым языком, я аж дыхание задержала.

Сучка-босс: «Вы играете в опасные игры, Ирина Николаевна, будьте осторожнее». И красный крестик-эмодзи завершил сообщение.

Ого, вот это заявленьице. Ну, что ж, посмотрим, Екатерина Александровна, посмотрим.

Я: «Стало еще интереснее».

Поразмыслив с минуту, я решила, что нужно поставить точку в этих смс-баталиях. А то еще подумает, что мне заняться нечем, кроме как с ней болтать. Поэтому я снова открыла мессенджер и набрала:

Я: «Хороших выходных, Екатерина Александровна».

Так и не дождавшись от нее ответа, я собрала свои вещи и отправилась домой, к любимому дивану и бокалу вина.

Глава 7

— То есть ты хочешь сказать, что занималась сексом на глазах у десятка людей? – Оксанкины глаза были не меньше моих тарелок с фруктами, что стояли на столе.

— Ну, Оксан, чего говоришь-то?! – возмутилась я, разливая по бокалам вино. – Не «на глазах». А в присутствии. Это разные вещи.

— Я тебя не узнаю, Никоненко. Тебя твоя ведьма покусала что ли? Раньше ты от слова «вагина» краснела, как девственница в первую брачную ночь, а тут… Что с тобой происходит?

— Ничего со мной не происходит. Точнее, ничего ненормального. Просто я… раскрываюсь.

— Ты трахалась в лифте с начальницей! – воскликнула Оксана так громко, что я чуть бутылку из рук не выронила от неожиданности.

— Слушай, у меня тут через два дома больница. Так вот мужик на третьем этаже, который без сознания, тебя, кажется, не расслышал. Не могла бы ты поорать еще погромче? – проворчала я.

— Извини. Просто я… в шоке. Я привыкла к тебе такой, а ты стала… такой…

— Оксан, — я вздохнула и подвинула бокал подруге, — я та же самая. Просто устала жить так, как хотят другие. Мама с папой, бабушки с дедушками всю жизнь воспитывали меня так, будто замуж за такого же, как они, профессора выдадут. И что в итоге? Я поцеловалась-то в первый раз в девятнадцать! Вот ты во сколько поцеловалась впервые?

— В тринадцать, — смущенно ответила Оксанка.

— Вот. А я в девятнадцать! В девятнадцать некоторые мои подруги уже рожали! А секс первый случился в двадцать два. Двадцать два, Оксан! И все, с тех пор у меня было четыре партнерши. Потому что «вне брака» я не занималась сексом. Потому что считала, что должна состоять в отношениях, что должна найти себе девушку. А в итоге? Мне скоро тридцать, а я ничего не попробовала. О чем мне в старости вспоминать?!

— Теперь ты можешь вспоминать о сексе в лифте, — проворчала Оксана. – Я не хочу, чтобы ты набила себе шишки.

— Так в том и дело, что все набивают! А я росла, как тепличный цветок, поэтому и слезы лила после каждого романа. Думала, что раз и навсегда. Только в чем смысл? А сейчас у меня есть шанс реально получить удовольствие и не заморачиваться мыслями о том, что из этого выйдет. Потому что меня это не волнует. Раньше сексом занимались, только когда детей нужно было делать. Я так не хочу. Я хочу страсти, хочу пошлости, хочу безответственности, хочу эмоций, понимаешь? И не переживать ночами – а она позвонит? А она напишет? А если она меня бросит? А чем она занимается? Плевать я хотела, чем она занимается! Меня это не волнует. Все, чего я хочу – хороший секс. И я знаю, что Волжак может мне его дать. Я не хочу больше быть кисейной барышней. Я хочу роковой женщиной стать. Чтобы не я бегала, как щенок, за девушками, а они за мной. Не хочу зависеть. Хочу, чтобы от меня зависели. Понимаешь? – я с надеждой уставилась на подругу, моля о том, чтобы она меня услышала.

— Понимаю, — улыбнулась Оксана. – Ладно, твоя воля. Я твой друг, я тебя поддержу. Значит, ты хочешь сказать, что твой космо-запрос сработал?

— А то! Красивая, сексуальная, необузданная. То, что доктор прописал! – я улыбнулась, радуясь, что Оксанка меня поняла.

— И что, секс в лифте был хорош? – подруга наклонилась ближе, готовясь к постыдным подробностям.

***

В понедельник Волжак дважды смешно пошутила и трижды отпустила язвительный комментарий в мой адрес. Ни слова о сексе.

Во вторник она четыре раза поглумилась надо мной и моими «способностями» в Экселе и один раз смешно пошутила. Ни слова о сексе.

В среду с самого утра она начала третировать меня всякими замечаниями и подколками, что стало ясно – если так и будет идти, по нарастающей, то в пятницу меня ждет настоящий разнос и меня уволят. Причем, самое обидное, что частично ее слова были оправданы. Я пару раз реально «косякнула», но это не повод глумиться надо мной весь день! В итоге, было уже восемь вечера, когда я доделывала свой отчет, чтобы показать ей. Ага, а она еще говорила: «После шести вы можете идти домой». Конечно, уйдешь тут, три шкуры потом спустит.

Я распечатала готовый документ и направилась к ней в логово. В кабинете пахло ее духами и свежесваренным кофе. Кстати, она приперла себе в кабинет кофемашину и теперь варит кофе сама. Не пьет то растворимое говно, что все остальные.

Волжак стояла справа от входа, колдуя над этой шайтан-машиной. Я кашлянула и проговорила:

— Екатерина Александровна, я доделала.

— Не доделали, а переделали, Ирина Николаевна, — поправила она меня, не оборачиваясь.