То ли дело его родители, уже отзвонившиеся и сообщившие, что приехали раньше и ждут у дворца. Возможно, мама и всплакнула после сухого сыновнего: «Алё, мам, у меня для вас с отцом новости. Я женюсь в следующем месяце… Так, успокойся. Это не скоро и не поспешно… Да, хорошая девочка… Племянница Велоева Александра, ну, знаешь такого… Да. Полина её зовут. Ладно, мам, ты отцу передай, свадьба семнадцатого. Вы приглашены, так что собирайтесь потихоньку», но с причитаниями, советами и расспросами в душу не лезла.
Да и отец, бывший военный, по-военному же и принял известие о женитьбе сына. Так же, как когда-то принял решение сына поступать в музыкальное, а не в военный университет.
— Нет, спасибо. Вы же мне уже предлагали, — вежливо упрекнул Ник без пяти минут тестя. Он хотел добавить, что и тому не стоит наливать себе третью рюмку, но со стороны лестницы на второй этаж послышался шум, вслед за которым на верхних ступенях появилась счастливая улыбающаяся невеста.
Взгляды Ника, Павла Альбертовича и ещё нескольких родственников со стороны невесты, ожидавших её появления тут же в гостиной, устремились вверх. Девушка была прекрасна, с этим не поспорил бы никто. Жёсткий, расшитый жемчугом корсет свадебного платья, выгодно подчёркивал тонюсенькую талию. Лиф, украшенный не только жемчугом, но и тончайшим кружевом, скромно намекал на высокую нежную грудь невесты, как бы поддразнивая жениха, которому придётся ещё долго ждать, прежде чем освободить девушку из белоснежного плена кружев, шёлка и атласа. Пышная юбка с метровым шлейфом и длинная нежнейшая фата с вуалью делали Полину похожей на принцессу.
И Ник подумал, что совсем не ощущает себя ни принцем, ни рыцарем, ни кем бы то ни было, кого внимание прекрасной принцессы воодушевило бы на подвиги и приподняло бы до небес.
Пока Полина медленно, в виду наряда, спускалась, её жених вдруг представил себе другую девушку в этом безумно белом пышном платье. Ник, казалось ему, по-настоящему видел, как чёрные косы, собранные вокруг головы, просвечивают под прозрачной фатой и в них сияют украшенные бриллиантами заколки. Мотнул головой, прогоняя наваждение — он вовсе не рад был сейчас такому видению.
Он вообще в последнее время, если и вспоминал о Ябне, сразу же старался вызвать в памяти ту самую неприятную, отталкивающую картину, на которой губы северной ведьмы перепачканы кровью. В такие моменты его передёргивало, образ девушки частично терял свою привлекательность, оставалось только переключиться мыслями на что-нибудь иное, а уж этого иного в последние два месяца было точно в избытке.
Ник сглотнул — уже перед ним стояла Полина, заглядывала в его глаза снизу вверх, ждала, видимо, восхищения во взгляде, комплиментов, и всё это постарался мужчина изобразить.
— Ты… прекрасна! — выдохнул он.
Полина рассмеялась — не громко, но довольно, и было понятно, что слова любимого мужчины заставили её зардеться от смущения.
Тут же к невесте подоспели родители и тётушки, Елизавета Семёновна ахала и охала, приподнимая шлейф подвенечного платья — всё переживала за его чистоту и сохранность. В этот момент Ник порадовался тому, что по указке Кривого отменили все традиционные забавы с выкупом невесты и полосой препятствий по дороге в её комнату. Он бы позорно завалил все испытания для жениха и даже остался бы этому рад, жаль только, ему бы всё равно вручили невесту в качестве приза, пусть и не заслуженного.
Вся свадьба должна была пройти в чинном европейском стиле, разве что без выездного священника. Однако, после дворца бракосочетаний путь молодых всё равно лежал в церковь, где им предстояло венчаться, и только после этого уже женатой паре можно будет немного выпустить пар в загородном отеле, арендованном дядей невесты для праздника.
Кто-то из присутствовавших в гостиной людей произнёс громко:
— Ну, с Богом! Поехали!
И все, как по команде, двинулись к веренице автомобилей, ожидавших своих пассажиров.
Пока километры, бегущие под колёсами самого расцветоченного в этом кортеже автомобиля, отсчитывали последние минуты холостяцкой жизни Ника, он, согревая одной своей рукой ладошку невесты, закрыл глаза и попытался представить, что было бы, если бы он не ввязался, точнее, сам не придумал такую неудачную авантюру? Или если бы Полина не оказалась беременна — требовала бы она его в мужья или отпустила бы с миром?
Или если прямо сейчас потребовать у водителя остановить автомобиль, извиниться перед Полиной и… И что? Велоев же чётко дал понять: расстроишь племяшку, заплатишь жизнью.
Да и не то, чтобы ему противна была Полина, даже наоборот — девушка вызывала в нём пусть и не любовь, но очень тёплые чувства. Её хотелось оберегать, её приятно было баловать незатейливыми мелочами, его тело её хотело и принимало, и всё же…
Может быть, это неприятие — инстинктивное какое-то неприятие — давления? Может, думал сейчас Ник, его просто раздражает то, что он женится из необходимости? Пора признаться себе, что можно сколько угодно оправдывать это решение тем, что повзрослел, взялся за ум, решил вернуть всё Владу, нести ответственность перед Полиной, но на самом-то деле ты так и остался мальчишкой, берущим в жёны племяшку Кривого лишь потому, что боишься.
Пусть не только за свою жопу, пусть даже в первую очередь не за неё, но… всё ещё боишься, потому что ничего не можешь противопоставить этому человеку в ответ на его угрозы.
— Эй, Ник, с тобой всё в порядке?
Мужчина посмотрел на девушку в белом — она выглядела встревоженной, но вместе с тем и счастливой.
Нужно было что-то ответить. Что-то вроде: да, всё отлично, я, как и ты, просто страшно волнуюсь.
— Да, всё отлично. Я просто немного волнуюсь, — соврал жених. На самом деле даже это пренеприятнейшее открытие о том, что ничего в его жизни не изменилось, и он всё также пляшет под чужую дудку, Ник воспринял спокойно, хоть и с досадой.
Он смотрел Полине в глаза, а в груди вдруг случился взрыв страха и паники, волной разбежавшийся по всему телу. Так, что руки задрожали, перед глазами чёрная встала пелена, и всё вокруг для него словно замедлилось — и быстроменяющаяся мимика на лице невесты, и мелькающие за окном автомобиля картинки.
«Идиот! Какой же я идиот!», кричал Ник сам себе. Ему было настолько плохо, что еле смог сделать новый вдох, почувствовав, что уже кислорода не хватает, что начал задыхаться.
— Останови! — крикнул Ник водителю.
— Что?! — взорвалась рядом и Полина.
— Останови, я сказал! — лицо жениха исказила такая гримаса смеси боли, ненависти и зла, и всё это отразилось и в голосе Ника, что ни Полина, ни водитель, не посмели перечить.
Пока испуганный водитель выруливал к безопасному месту у тротуара, Ник уже дрожащей рукой набирал на телефоне номер Владислава.
— Влад! — не сказал, а заорал он в трубку. — Влад! Ябне! О, Боже, Ябне!
Тут авто остановилось, и Ник, открыв дверь, выскочил на улицу. Полина не решалась пока пачкать платье уличной пылью, потому осталась внутри салона, выглядывала в окна, пыталась понять, о чём же так кричит её любимый своему продюсеру, о чём так сильно тревожится.
— Она же там… Одна! Понимаешь?! Она… Я дурак… Скотина… Я обещал! Обещал, понимаешь?! Эта девушка, ты, наверное, не помнишь, как её зовут… — от волнения голос Ника то и дело срывался, сам он метался на одном квадратном метре тротуара из стороны в сторону, не в силах чётко и внятно донести до Владислава свою мысль.
— Да что случилось?! — громко требовал пояснений в ответ Влад, уже ожидавший молодых у дворца. Он понял, конечно, про какую Ябне твердит ему Ник, но Владу совсем не понравился момент, в который его подопечный вспомнил о ней. Да и то, что вообще вспомнил. Только этого сейчас не хватало, вон, уже нервно переступает с ноги на ногу Велоев, до которого долетает встревоженный голос Влада.
— Я обещал, а сам… И не думал даже, забыл… А, ведь, старика больше нет! Осталась она и мать! И всё! И они там вдвоём, одни, и больше никого. Понимаешь? Влад, я прошу, прошу тебя, свяжись с Ануром — пусть он им… — голос Ника опять сорвался, дыхание снова стало рваным, как после длительного забега.
