Мне просто страшно подумать, что было бы, если напуганный шестилетний ребёнок решился открыть.
Двенадцатилетняя Энн со своим семилетним братом Ником сидели закрытые в ванной, пока их бабушка с отцом доедали мать, а дед методично стучался в дверь помещения.
Таких примеров было множество, и это лишь в домах на одной, ничтожно маленькой, по сравнению с городом, улице.
Мальчик отчаянно прижимающийся к матери умолял проверить квартиру тётушки Браун. Когда мы вскрыли дверь, мёртвая старушка попыталась отхватить от Роберта Кендо кусок.
За эти дни мои руки покрылись кровью по локоть, и самое страшное, что внутри словно бы что-то перегорело. Было плевать. Плевать на тех кто уже умер, и на то, что я делаю. Я радовалась. Но радовалась не тем кого удалось спасти, а тому, что укусили не меня.
Мне было тошно от самой себя. Я искренне ненавидела эту тварь, что молча пускала пули в головы мертвецам. Без совести, колебаний и сожаления. «Они же люди!» — кричал один голос. «Мертвые» — отвечал другой.
Ведь в конце-концов заражённые были лишь мёртвым мясом, которое после соприкосновения с пулей, догнивало окончательно
Страх постепенно скрывался за маской странного юмора и насмешек, а каждый раз, стоило хоть на секунду прикрыть глаза, мир в моей голове тонул в крови и смертях.
Я часто пыталась прислушиваться к себе. Странные какие-то чувства получались. Вот совсем недавно я убила людей. Сначала шефа Айронса, почти в рукопашку, и бросила его умирать, а потом и скинхэдов в супермаркете. И по всяким фильмам и играм я представляла себе два варианта последующих событий:
Если брать западный подход, то это должно было быть совершенно незаметно для организма. Убил — как плюнул. Никаких эмоций! По всяким интеллигентским терзаниям-метаниям отечественного производства — я должна была заламывать руки, рыдать и предаваться моральным мукам за то, что — «Убила! Человека! До смерти!»
Странным было то, что оба варианта не работали. Ничего подобного. Как и не было произошедшего. Лишь какая-то странная, садистская радость…
Не смотря на это, самыми страшными мгновениями стали часы одиночества, выделенные на «отдых». В относительной тишине небольшой комнаты над оружейным магазином, оглушительно громко стучало моё собственное, живое сердце. Кто знает, когда оно тоже остановится?!
Тишина сводила с ума. Я могла истерично засмеяться, а затем, убедившись, что никто не видит, зарыдать в голос, разбивать или пинать что-нибудь, что могло сломаться. Сложно даже подсчитать сколько раз руки тянулись к многочисленным ножам или пистолету, останавливаясь лишь на щелчке предохранителя.
Я нахожусь здесь около пяти дней. Для меня прошла чёртова вечность
Почему кто-то решил для себя, что чужое страдание можно измерить деньгами? Почему одной конкретной корпорации и ряду заинтересованных лиц дозволено творить всё, что они пожелают? Чем их жизнь ценится выше чем наша?
Это другой мир, и мне должно быть плевать. Я ловлю себя на мысли, что мне хочется закрыть глаза на происходящее. Но я не могу.
Не моя страна, не мои родные, не знакомые и в принципе, безразличные мне люди. Иная вселенная. Но я просто не могу зациклится на себе, оставив окружающих умирать.
Возможно я просто считаю, что способна что-то изменить, спасти их всех. А может я просто пытаюсь выжить, на подсознательном уровне понимая, что чем больше людей — тем безопаснее. Человек — существо стайное.
В любом случае…
Кто, если не мы?
Кто если не я?
***
Я медленно зашла на парковку департамента, что была уже полностью зачищена от мертвецов. Лишь возле входа, на небольшом отдалении друг от друга, бурым цветом размазались пятна крови.
Жизни полицейских, пытавшихся пробиться к нам. Сердце невовремя кольнула шпилька вины. Если бы я не уговорила группу сосредоточиться на улице, так как в департаменте трупов должно было быть больше, эти полицейские бы не погибли, буквально в паре шагов от спасения.
Винить в этих смертях меня никто не собирался. Вообще, чем больше людей присоединялось к нам, тем менее сильное влияние я могла оказывать на них. С одной стороны, это заставляло локти грызть от бессилия, потому что только я догадывалась как нам выбраться из этого кошмара. А с другой, ответственность больше не лежала на мне. Пусть взрослые дяди решают проблемы, и сами разбираются с последствиями. Мне же хватит подозрений.
В меру своих сил я постаралась разведать территорию и основываясь на фактах игры продумать лучший путь. Ведь использовать лабораторию и поезд для эвакуации сотрудников － на данный момент лучшая идея. Осталось только найти проводника, чтобы пробраться через канализацию.
На ум сразу же приходил Леон. Не проще будет использовать парня так же как в игре, заставив разбираться со всеми проблемами подземки, а потом пойти «по чистому»?
Пожалуй, это и был мой первоначальный план. Проследить за тем, чтобы парень решил головоломки, первый раз столкнулся с Биркиным, научился убивать зомби и мутантов и побегал от Тирана.
Поэтому за пару дней до приезда Кеннеди, я по чуть-чуть взялась за зачистку участка и исправления своих же косяков. Подбросить блокнот Эллиота на стойку регистрации, потому что он, Марвин и ещё двое стражей порядка решили не умирать за родину, а ещё немного за неё пожить. Дописать пару фактов, которые должен был сказать Марвин. Поднять наконец-то проклятущую дверь из холла в Западное крыло, что бы если туда полезет Леон, из-за отсутствия ранее упомянутого полицейского ему не откусили что-то важное.
Особо большие скопления зомби тоже изрядно пришлось проредить. Работка была стрёмная до дрожи в коленках, и о помощи просить нельзя было. Я и так делала всё в тайне от остальной группы.
Зачистка департамента － трата ресурсов, потому что ничего полезного в нём нет. А узнай они, что я готовлю «арену», вопросов было бы так много, что я не смогла бы отбрехаться, тем более последствия вызывали дрожь в коленках. Что может прийти на ум, обезумевшим от страха людям? Уж пыток от живых людей, я не вынесу!
В принципе, на рожон я не лезла, убежать от медленного трупа не так-то трудно, а расположение всех Ликеров я запомнила ещё с игры.
Пожалуй, помимо подготовки арены для Кеннеди у меня была ещё одна немаловажная и рисковая задача, а именно — вернуть рюкзак. Иллюзий по поводу полезности информации о вселенной «Обители Зла», хранящейся на телефоне, у меня не было. А терять технику восемнадцатого года сборки, в условиях собственно, разницы в двадцать лет — это идиотизм.
В крайнем случае, если совсем прижмёт, можно попробовать договориться с какими-то умными ребятами и толкнуть развитие не только в области биооружия. Но, надеюсь, к моменту побега из Раккун Сити, я либо выйду из комы, либо эта чокнутая игра наконец-то закончится.
В общем, рюкзак обнаружился там же где я и видела его в последний раз. В допросной, где его собственно и обыскивали. В память невольно вернулись события произошедшие со мною здесь, и я разум злобно подметил, что если бы не те копы, меня бы тут не было.
Я убедилась, что мёртвых сюрпризов под столом не валяется, и никто ко мне не зайдёт. А потом вытряхнула всё содержимое рюкзака на стол, осмотрев все карманы, и вытащив провалившиеся в подкладку документы.
Невнятные тетради с конспектами и пару книг о шрифтах и дизайне были отложены в сторону. Пакет со сгнившим за пять дней яблоком, йогуртом (который, наверное, тоже можно использовать как биооружие), да и прочей мало съедобной дребеденью, из которой спасти удалось лишь сникерс и пачку леденцов, отправились в мусорку.
Экран телефона засиял ярким ровным светом, и я в очередной раз порадовалась, что, как говорится, «миновало». Потому что, даю гарантию, полицейских очень бы заинтересовала картинка с логотипом Амбреллы. Тут даже пароль вводить не надо, и так ясно что кто-то попал. И даже если бы меня и не приняли за какого-то «шпиёна» или очередной эксперимент, радости было бы мало.
