***

– «Дамблдор намеревался после своей смерти вселиться в тело невинной девочки», – прочел Рон и стукнул кулаком по столу, заставив кое-кого из сидевших рядом дернуться от неожиданности. Его удар вышел глухим, но все же привлек внимание и студентов, и преподавателей.

– Не шуми, – предупреждающе толкнул его в бок Гарри, но было поздно. Самые проницательные, взглянув на сердитого Рона, тут же догадались, кого Дамблдор намеревался использовать в ритуале.

– Что, Уизли, расстроился, что твоя подружка не стала Дамблдором в юбке? – Нотт задал вопрос не слишком громко, но его язвительный тон заставил Уизли вспылить:

– А тебя уже клеймили, как тупую скотину? Или еще не удостоился такой чести?

– Да ты сейчас мне ответишь за свои слова, недоумок! – Нотт вскочил на ноги и направил на Рона волшебную палочку, однако произнести заклинание не успел.

– Экспеллиармус! – холодный голос Снейпа положил конец готовой начаться дуэли. – Мистер Нотт, сядьте на место! – ловко поймав выбитую из рук Нотта волшебную палочку, скомандовал Северус, пригвоздив того выразительным взглядом, не обещавшим ничего приятного. – Мистер Уизли, пятьдесят баллов с Гриффиндора и отработка с мистером Филчем! – заметив возмущение Рона, он добавил: – Если не успокоитесь, будете наказаны до конца учебного года! Держите свои эмоции в узде! Это касается всех студентов. Вам не запрещено обсуждать новости, но потасовок на почве расхождения во мнениях администрация школы не потерпит! – усаживаясь на место, он выразительно посмотрел на МакГонагалл, давая той понять, что и ей не мешало бы высказаться.

– Прошу внимания! – МакГонагалл постучала по своему кубку, заставляя поднявшийся шум утихнуть. – Сегодня мы узнали, что обвинения в отношении профессора Дамблдора, являвшегося директором нашей школы на протяжении нескольких десятилетий, оказались отнюдь не беспочвенными. Прошу всех прислушаться к здравому смыслу и не устраивать ссор. Не забывайте, что учебный год подходит к концу и всех вас ожидают экзамены, которые для кое-кого начнутся уже на предстоящей неделе.

После напоминания об учебе, многие студенты уныло зашелестели газетами, складывая их, своими действиями демонстрируя, что послание исполняющей обязанности директора школы ими принято и оценено.

– Как думаешь, Гермионе это покажут? – Рон все еще зыркая на слизеринский стол, постучал пальцем по «Ежедневному пророку».

– Не знаю. Вообще-то, она не заключенная, так что, возможно, кто-то и даст ей прочесть, – Гарри пожал плечами. Он отодвинул тарелку – есть не хотелось. Пускай для него не было ничего нового в публикации, но осознание, что момент истины приближался со скоростью Хогвартс-экспресса, несшегося на всем ходу, не давало расслабиться.

– Ей нужно знать, – насупился Рон, что-то прикидывая в уме.

– Что? Она и так знала, что Дамблдор планировал вселиться в ее тело, но у него ничего не вышло, – Поттер говорил шепотом, чтобы не привлекать внимания посторонних к тому, что они с Роном были в курсе ситуации и раньше.

– Не прикидывайся, что не понимаешь, – одернул его Рон. – Ее не просто так держат в больнице. Это все из-за той кровавой метки. Она же упоминала, что ей не объясняют, почему не отпускают и каждый день диагностируют ее состояние. Теперь все ясно, – он снова ткнул пальцем в газету. – Они не уверены, что у Дамблдора не получилось довести дело до конца. Он еще может… – Рон тяжко вздохнул, не желая произносить вслух страшную догадку.

– И что ты предлагаешь? – Гарри поймал на себе внимательный взгляд сидевшего напротив Невилла, явно услышавшего слова Рона, и чуть кивнул ему, давая понять, что разделяет сомнения друга.

– Пойдем к МакГонагалл и попросим ее отпустить нас к Гермионе. Сегодня выходной, занятий нет…

– Хорошо, – с готовностью кивнул Поттер, подумав, что встретиться с Грейнджер будет не лишним. За ней, конечно же, тоже присматривали вампиры, но не круглосуточно, а лишь по утрам во время тестирования ее целителями.

***

МакГонагалл, казалось, ожидала, что они обратятся к ней, поэтому после окончания обеда не спешила покинуть Большой зал и не сводила глаз именно со стола Гриффиндора.

– Я не уверена, что нам позволят встретиться с мисс Грейнджер, – ответила она вполголоса на просьбу Рона. – Она по-прежнему содержится в больнице Святого Мунго, но, как я и предполагала раньше, ей выдвинуто обвинение в совершении преступления. Ей вменяют незаконное применение заклятия Обливиэйт. Насколько мне известно, ее родителей уже разыскали и обследовали колдомедики, – сказанное дало понять, что МакГонагалл держала ситуацию под контролем. – Но мы попробуем. Мне понятна ваша озабоченность. Я пойду с вами, но мешать общению, если все получится, не стану.

Спустя полчаса МакГонагалл, Поттер и Уизли все же добились разрешения поговорить с Грейнджер, правда, на прежних условиях – в присутствии охраняющего палату аврора и через открытую дверь, не допуская физического контакта с ней, еще и коридор запечатали чарами конфиденциальности, чтобы никто случайно не подслушал их беседу.

– Привет, – Рон, слегка комкая в руках последний номер «Ежедневного пророка», несмело улыбнулся Гермионе, не представляя, как себя вести в подобной ситуации. По поводу ее поступка с родителями он давно уже высказал ей свое мнение, так что его сейчас больше волновала новость о кровавой метке. – Ты как? Все нормально? – вопрос был не слишком уместным, учитывая отвратительный вид Грейнджер: красные от недавно пролитых слез глаза, осунувшееся лицо и постоянно находившиеся в движении руки, словно она не знала, куда их деть.

– Нормально? – сипло переспросила Гермиона. – Ты насмехаешься? Меня могут отправить в Азкабан на три года. Если верить адвокату, мои родители попали в психиатрическую больницу, потому что изменения в памяти привели к необратимым процессам в их сознании, они едва не потеряли связь с реальностью, – слезы снова полились рекой, но Гермиона их не замечала. – Мои мама и папа после лечения смогут приспособиться, найти работу и обслуживать свои нужды самостоятельно, но мне даже мечтать нельзя, что они вспомнят о моем существовании. После злобных заявлений Дамблдора, что глубокий Обливиэйт необратим, я все же надеялась, что толковый менталист поможет с реконструкцией их памяти, но… – Гермиона замотала головой, а затем прямо рукавом больничной сорочки вытерла мокрое лицо. – Я уничтожила их прошлое! А ты спрашиваешь, все ли у меня нормально, Рон? И будто мне было мало этого, так еще и в газете напечатали о том, что я… Я – посудина для души Дамблдора!

– Успокойся. Не плачь. В газете нет твоего имени. А насчет… Тебе ведь сразу сказали, что директор хотел с тобой сделать, – Рон растерялся, не ожидая от вечно сдержанной подруги такой истерики. Он уже и не рад был, что напросился на эту встречу. – Возьми себя в руки. Ты сумеешь со всем справиться.

– Справиться?! Рон, ты идиот или только притворяешься?! Вон смотри, Поттер молчит, уж он-то понимает, куда меня завела вера в справедливость и желание изменить мир, даровав всем лучшую жизнь! Можешь злорадствовать, Поттер, ты оказался прав, когда заявлял, что Дамблдора нужно обходить десятой дорогой. Я признаю это! Но почему же в таком случае ты не остановил меня? Почему довольствовался намеками, вместо того, чтобы настоять на своем? Тебе было интересно увидеть, чем все закончится?

– А разве ты прислушивалась к моим словам? Да у тебя уши были залиты медовыми речами Дамблдора, а перед глазами стоял его «святой и непогрешимый» образ, – презрительно бросил Гарри. – Не делай меня виновным в своих поступках. Ты не советовалась со мной, когда стирала память родителям. Тебя не интересовало мое мнение, ты упрямо, как заведенная, твердила, что я обязан повиноваться Дамблдору. Рон свидетель, я пытался тебя остановить.

Уизли хмуро кивнул в ответ на вопросительный взгляд МакГонагалл.

– Ты плохо старался! Так не поступают друзья! А теперь во мне сидит это! Кровавая метка Дамблдора! – она стукнула себя в грудь чуть повыше сердца. – Целители говорят, если попытаться вынуть из меня ту гадость, то я умру! Вы понимаете, что это?! – она продолжала тыкать пальцем туда, где находилась кровавая метка, о которой ей наконец-то были вынуждены рассказать колдомедики. – Есть вероятность, что Дамблдор все же займет мое тело, а значит, меня уничтожат! Потому меня и держат здесь! И будут держать, пока тот не сдохнет, чтобы убедиться, не стану ли я другим человеком! – Гермиона принялась орать во весь голос, и аврор подал знак, что свидание пора прекращать. – Я не хочу! Я не разрешала ему! Да-да, убейте меня за то, что я собиралась бороться с несправедливостью в этом мире! – завопила она, увидев наставленную на нее аврором волшебную палочку. – Я не виновата!