– А зачем вампирам полная власть? – Поттер поднял очень важную тему, и Северус тут же стал предельно серьезным, прекратив отвлекать его внимание своими мелкими фокусами.
– Мы сможем диктовать свои правила и устанавливать необходимый нам порядок в мире. Нам не нужно будет прятаться, притворяться, подстраиваться под других. Никаких войн и противостояний – разве это того не стоит? Спокойная жизнь…
– Гарри, представь то, что ты нарисовал. На самой вершине управления сидит горсточка тех, кто кое в чем достиг более высокой степени развития. К тому же представители этой расы питаются кровью остальных, они не способны иметь потомство без содействия подчиненного ими народа. Каковы твои прогнозы – насколько устойчивым окажется такой мир?
– Если все хорошо продумать… – Поттер скривился, сообразив, что пытается отыскать существенные положительные стороны предложенного им же самим варианта и не находит их. – Если посмотреть на это под твоим углом зрения, то картина получается не обнадеживающей, – сдался он. – Против такого правительства постоянно будут возникать бунты. Его постараются свергнуть. Вампиры в глазах остальных станут диктаторами и кровопийцами в прямом смысле этого слова. Подчиненные не смирятся, пока… Ладно, я все понял, – он тяжко вздохнул. – Нам лучше действовать, притворяясь и скрывая свои способности. Спокойнее и больше удовольствия от жизни, – он кивнул собственным словам. – Но можно ведь и не признаваться, что власть захватили вампиры…
– А для чего нам такая власть? Привлекая к себе пристальное внимание, только осложнишь личную жизнь. Вампиры и так занимают некоторые важные посты в обычном мире. В магическом для нас все немного сложнее. Поэтому мы привыкли просто держаться от него в сторонке, обращаясь к волшебникам в основном только тогда, когда планируем обзавестись ребенком, – Северус разъяснял Гарри прописные истины, которые рожденные немертвые постигают еще до того, как вступают в пору принятия силы.
– Но ты живешь в мире волшебников и планируешь в нем и остаться. Так ведь? – допытывался Поттер.
– Планирую, – согласился Северус. – Еще и не откажусь занять должность посерьезнее теперешней, – напомнил он о своих амбициях.
– Зачем тебе это? Среди магглов ведь проще затеряться.
– Я люблю колдовать и не представляю жизни без этого. А именно здесь это можно делать открыто. Скорее всего, у меня так сильно развита любовь к волшебству из-за отца – Тобиаса. Он запрещал матери применять в быту магию. Постоянно напоминал нам с ней, что мы не такие, как он. Сейчас я понимаю, что его снедала жгучая зависть из-за невозможности стать таким, как его родной брат и мы с матерью, но тогда… Запретный плод сладок. Я это испытал на себе. К тому же следует добавить юношеский максимализм и жажду идти наперекор тому, что в моем понимании было неверным и несправедливым – чем я и обладал в полной мере, – Северус усмехнулся.
– Ты и сейчас готов бороться с неправильностью, – заметил Гарри, тепло улыбнувшись. – Хотя и сам порой ведешь себя… – он покачал головой, не желая произносить вслух окончание фразы. Все и без того было слишком очевидно.
– Да, я такой. Весь – сплошное противоречие.
– Ладно. Я понял и твои мотивы, и мотивы клана, не стремящегося к абсолютной власти. Но что мы будем делать дальше? Когда тебе шпионить за Дамблдором, если ты почти все время занят? – Гарри взмахом руки подвесил в воздухе еще несколько магических огоньков, буквально пару секунд полюбовался «светлячками-переростками», уже целым роем окружившими их, а затем одарил Снейпа озабоченным взглядом.
– Придется выкручиваться. По ночам, в перерывах между занятиями, на твоих отработках буду заглядывать к Альбусу, на выходных пройдусь по известным мне домам членов Ордена – благо тех остались считанные единицы. Возможно, удастся нарыть чего-то свежего.
– Меня больше волнует Дамблдор. Он что-то задумал, – кивнул его словам Гарри. – А дальше что? Если ты не узнаешь ничего особенно важного? Риддл ведь на месте сидеть не будет, а открытая война все ближе.
– Я пока не стал делиться дополнительной информацией со старейшими, но если понадобится подстегнуть решительность совета клана, то я и о хоркруксах им расскажу, – заявил Северус таким тоном, что у Поттера не осталось ни единого сомнения, что в конце концов тот добьется своего.
– И о том, что я был одним из них?
– Это я не стану обнародовать, – успокоил Снейп. – Я вообще не хочу никого посвящать в эту тайну, – он вздохнул. – Но нам может понадобиться помощь, если мы не сумеем отыскать зацепку, чтобы выяснить наверняка, сколько создано хоркруксов и где они спрятаны.
– Мы обязательно это узнаем. Кстати, по этому поводу… Я тут недавно размышлял, и мне в голову пришла одна мысль… Хотелось бы извлечь пользу из того, что во мне долгие годы «квартировал» кусок сознания Риддла. Северус, ты уверяешь, что я был хоркруксом, но после обращения перестал им быть. Так?
– Да, – без промедления заверил Снейп и, не зная точно, к чему Гарри это вспомнил, на всякий случай тут же повторил уже известные ему факты: – Отпечаток чужой сущности – это сгусток магической субстанции, находившийся в тебе, как в сосуде. Когда тебя укусил азема, ты фактически был обречен, все неустойчивые магические связи оборвались в первую очередь, и та, что удерживала частичку Риддла в тебе, должна была разрушиться в их числе. Даже если это не произошло сразу, то при обращении я работал только с твоими физическими и магическими данными, так что у постороннего слепка не имелось ни малейшего шанса уцелеть. Что позже и показала тщательная проверка.
– То есть я уже не хоркрукс, чем являлся с годовалого возраста. Но уничтожение того отпечатка Риддла и мое обращение ведь не повлияли на мои способности, которые у меня появились ранее: я по-прежнему владею речью, не забыл алфавит, читаю, пишу, способен наколдовать все, что изучал с первого курса, да даже способность говорить на парселтанге никуда от меня не делась. Так же? – Гарри переспрашивал, словно ему требовалось подтверждение правильности его рассуждений.
– Все, что ты выучил за свою жизнь с детства, осталось в твоей памяти; все, что ты умел, ты сможешь повторить и сейчас, – констатировал Северус, не понимая, к чему ведет Поттер.
– Я раньше намеренно проникал в сознание Риддла по ночам, – признался Гарри, хотя это и не было тайной для Снейпа, занимавшегося с ним на пятом курсе окклюменцией. – Не то чтобы совсем уж осознанно, но, настроившись соответствующим образом перед сном, я в четырех случаях из пяти видел окружающий мир его глазами. А однажды я, так сказать, попал в голову его Нагини. Странные ощущения, скажу тебе – будто я и человек, и змея одновременно. Вернее, это я позже понял, что все казавшееся необычным являлось результатом восприятия мира глазами змеи, – Гарри чуть нервно хмыкнул. – И вот теперь вопрос: как думаешь, я смогу снова влезть в сознание к Нагини?
– С ума сошел? Она же не человек! Жаждешь сжечь свои мозги? Раз задаешь такой вопрос, то ты уже сумасшедший, – несмотря на некоторое возмущение в тоне, особой эмоциональности и категоричности в словах Северуса не слышалось. Казалось, что он одновременно тщательно обдумывает полученный вопрос, но пока не знает верного ответа.
– Нет. Она не просто животное, она – хоркрукс Риддла. А поэтому в ней есть и людское сознание. Иначе ты оказался бы прав – я еще тогда сошел бы с ума. Ведь в тот раз я сразу даже не понял, что не человеческими глазами смотрю. Думаю, если хорошенько настроюсь, как делал в прошлом, то у меня может получиться, – Гарри принялся беспечно болтать ногами. Он прекрасно осознавал, что его идея слишком фантастична, поэтому даже не смотрел на Снейпа, чтобы не видеть его насмешки.
– Зачем тебе это? – вопрос заставил Поттера вздохнуть и признаться в собственных безумных догадках.
– Я помню, как ты рассказывал, что Нагини появилась у Темного Лорда уже после его возвращения в мир живых. Ты даже высказывал мысль, что все, оставшееся от его сущности после событий в Годриковой Лощине, некоторое время пребывало именно в этой змее до того, как он смог обрести собственное тело. Ведь после возрождения он помнил все, что с ним случилось до его исчезновения. Вот я и подумал: раз он сделал этот хоркрукс последним, то в хранящемся в змее слепке его сущности должна иметься информация о том, где он спрятал остальные хоркруксы.
