– Нет, мадемуазель де Шане. По-мужски одеваются только дочери мушкетёров, чей долг может в любую минуту потребовать погони или схватки с преступником.

– О, так вы и сражаетесь с мужчинами? – глаза Инессы заблестели, и Анри подумал, что её интерес, пожалуй, был неподдельным.

– Мой отец, – Жаклин расправила плечи, – учил меня всему, что умел сам – ездить верхом, фехтовать и стрелять.

«И браниться не хуже любого гвардейца», – едва не добавил Анри, но сдержался и склонил голову, чтобы скрыть усмешку.

– Фехтовать! О времена, о нравы! – проговорил Себастьян де Шане негромко, словно обращаясь к самому себе. – Пожалуй, я рад, что мои дочери живут далеко от Парижа с его интригами, и им не приходится заниматься мужскими делами.

– Но я хотела бы побывать в Париже! – Инесса засверкала глазами и подалась вперёд. – Правду ли рассказывают, что Лувр весь сияет золотом – снаружи и внутри?

– В ясную погоду так может показаться, – вступил в разговор Рауль. – Дворец и правда красив, но боюсь, слухи о его роскоши и великолепии, дошедшие до вас, несколько преувеличены.

– А Париж? – продолжала расспрашивать Инесса. – Он так велик, как про него говорят? А улицы так ветвисты и запутаны, что среди них можно заблудиться?

– В любом незнакомом месте можно заблудиться, – ответил Рауль, – и Париж не исключение.

– А звёзды? – лицо Инессы стало мечтательно-задумчивым. – Говорят, там звёзды светят ярче и видны лучше, чем у нас…

– За всю мою жизнь в Париже у меня было не так много возможностей любоваться звёздами, – вмешался Леон, – но одно я могу сказать точно. В Париже повсюду грязь и вонь, дороги после дождя превращаются в месиво, и вы, мадемуазель де Шане, окажись вы там, уже через день мечтали бы о возвращении домой.

Над столом повисла гнетущая тишина. Анри видел, как побледнела и поджала губы Инесса, как нахмурилась Жаклин, а Анжелика вспыхнула и послала брату гневный взгляд. «В этом весь Леон – непременно скажет что-нибудь едкое и язвительное», – подумал Анри, сам раздосадованный словами капитана. В самом деле, что плохого в мечтах Инессы о Париже, зачем так грубо рушить их и возвращать девушку с небес на землю?

Тягостное молчание нарушила Эжени.

– Каким бы ни был Париж, хорош он или плох, но вы, господа, пережили в нём много приключений, не так ли? – чуть дрожащим голосом спросила она. – Вы, мадам д’Эрбле, упомянули о схватках с преступниками…

– Называйте меня просто Жаклин, прошу вас, – Жаклин терпеть не могла, когда к ней обращались «мадам». Друзья всегда звали её по имени, и только Леон иногда, желая позлить дочь д’Артаньяна, обращался к ней преувеличенно галантно. Сейчас же он просто сидел, мрачно глядя на Инессу, которая всё ещё прожигала его взглядом, а Жаклин с радостью схватилась за возможность перевести разговор в новое русло.

– У нас и правда было много приключений – чего стоит одна история с королевскими сокровищами! – она бросила быстрый взгляд на Анри, и он тут же пришёл на помощь жене.

– О да, эта история и стала началом нашего знакомства! – с жаром подхватил он. – Это случилось чуть больше года назад. Ларец с сокровищами Франции был похищен кардиналом Мазарини и вывезен в Англию, а Жаклин поклялась её величеству, что вернёт их.

– Интересное начало, – Инесса наконец-то оторвалась от Леона и повернулась к Анри.

– Мне пришлось решиться на небольшой маскарад – переодеться в мужской костюм и назваться собственным братом, Жаком д’Артаньяном, – Жаклин смущённо опустила глаза. – Затем её величество пригласила ко двору детей остальных мушкетёров…

– Начало нашего знакомства было крайне… волнующим, – добавил Анри. – Дело чуть не дошло до дуэли, но мы примирились благодаря так вовремя появившемуся капитану Леону, – он кивнул в сторону барона, тот чуть дёрнул углом рта. Дети мушкетёров давно условились между собой, как следует рассказывать историю их приключений. Так, ни в коем случае не следовало упоминать воскрешение отцов-мушкетёров – в лучшем случае их сочли бы болтунами, в худшем – сумасшедшими. Об участии Леона в этих делах тоже надо было говорить с осторожностью.

– Дальше был полный всяких опасностей путь в Англию, – продолжил Рауль. – Там мы остановились в таверне, принадлежавший брату Мазарини, и выяснили, что он убит, а ларец с сокровищами перешёл в руки монахов, имевших далеко не самые благочестивые намерения…

Глаза Инессы широко распахнулись, а рот приоткрылся от волнения – она уже забыла обиду на Леона и теперь жадно слушала, наклонившись вперёд. Эжени выглядела спокойнее, но тоже вытянулась в струнку, не желая упустить ни единого слова. У их отца вид был усталый, казалось, его история совершенно не заинтересовала.

– Служители церкви похитили сокровища? – переспросил он. – Но ради чего?

– Об этом вам следует спросить аббата д’Олива – вернее, следовало бы, если бы он был жив, – с любезной улыбкой ответил Анри. – Так или иначе, нас ждало горячее сражение в таверне – Рауль даже получил в нём рану…

– Пустяк, – Рауль махнул рукой, словно кинжал, едва не пронзивший его сердце, и впрямь был сущим пустяком. Обе дочери де Шане уставились на него, как на героя, и даже их отец, казалось, немного заинтересовался.

– Мы попали в плен, – вставила Анжелика, – и монахи убили бы нас, если бы нам не помогли наши отцы!

Леон под столом дёрнул её за рукав, но было поздно – Эжени удивлённо посмотрела на них.

– Отцы? – переспросила она. – Не хочу показаться невежливой, но… если это было больше года назад, разве ваши отцы к тому времени уже не… не упокоились с миром?

Следует отдать должное Анжелике, подумал Анри, – она быстро придумала, как выкрутиться.

– Они всегда оставались в наших сердцах, – без запинки ответила она, – и вера в них помогла нам освободиться из плена. Мы сразились с прибывшими королевскими гвардейцами, победили их и отправились в погоню за сокровищами, которые к тому времени увезли… – она взглянула на брата, – люди Кольбера.

– Так в этом замешан ещё и Кольбер! – Себастьян де Шане откинулся на спинку стула. – В непростую же вы попали ситуацию. Как же всё разрешилось?

– Нам помогли отцы… их слава и память о них, – сказал Леон. Анжелика напряглась, боясь, что он опять скажет что-нибудь резкое, но он закончил совершенно спокойно:

– Нам удалось победить врагов и доставить сокровища её величеству в срок. Она и его величество король щедро наградили нас, а Кольбер… что ж, он ничего не мог против нас сделать.

– Какая потрясающая история! – казалось, Инесса сейчас захлопает в ладоши, как ребёнок. – Она-то и стала началом вашей дружбы?

Младшая дочь де Шане послала Анри нежный взгляд и улыбнулась. Анри посмотрел на жену и с удивлением заметил, как её брови сошлись, а крылья носа чуть дрогнули. Неужели Жаклин ревнует его к Инессе де Шане? Чудно!

– Не только дружбы, но и любви, – он тепло улыбнулся собеседнице, краем глаза заметив, что Жаклин выпрямилась на стуле. Сомнений не было, она ревновала, и это почему-то его разозлило. Анри считал, что Жаклин выше того, чтобы ревновать его к каждой встречной хорошенькой женщине. В самом деле, то, что он женатый человек, не означает, что он не может быть любезным с дамами! Самой Жаклин, когда она блистает на приёмах во дворце, ничто не мешает расточать улыбки кавалерам и ловить на себе их взгляды, отвечать на их комплименты, иногда очень и очень двусмысленные…

Должно быть, Анри не вполне совладал со своим лицом – он поймал на себе взгляд Эжени де Шане, встревоженный и даже испуганный. Он улыбнулся и ей, но тревоги в её глазах меньше не стало. Эжени отвела глаза и повернулась к отцу:

– Уже поздно, а мы ещё ни слова не сказали о деле, ради которого эти господа к нам прибыли. Что вы расскажете им о Звере, отец?

Второй раз за этот вечер над столом повисла тишина. Себастьян де Шане выпрямился и обвёл сидящих мрачным и грозным взглядом. Голос его, когда он начал говорить, звучал глухо и подавленно:

– Эжени права. За светским разговором не следует забывать о деле. Я расскажу вам всё, что знаю, но вынужден предупредить – знаю я не так уж много…